— Да, осталась, но не безутешной и не нищей…
— Рассчитываешь на завещание? А есть ли гарантия что оно существует? Венька всегда был шутником, вполне мог подшутить в последний раз.
В ответ — новый, еще более презрительный взгляд.
— За кого ты меня принимаешь? Перед от»ездом в Пятигорск Крымов пересоставил завещание, сделал меня единственной наследницей. Признаюсь, добиться этого было очень и очень трудно.
Лена откинулась на спинку скамьи, забрсила на неё тонкие руки. Полушария небольших грудей поднялись, наглядно демонрируя «трудности», которые ей пришлось пережить в «сражении» с мужем.
Ангелочек снова превратился в бесстыдную распутницу.
— Конечно, я выщла за Крымова, не думая о его богатствах, — спохватилась она. Будто набросила на краешек случайно открывшейся истины черный, непроницаемый полог. — На первых порах я действительно увлеклась перспективным, целеустремленным человеком. Потом поняла — в очередной раз ошиблась…
Я добился поставленной цели. Разговор можно завершать. Главное ясно — Крымов пересоставил завещание а пользу супруги.
Третья версия, если и не вытеснила двух первых, то изрядно их пощипала. Я не отказался от подозрения в адрес проводницы и Ларина, нет, но они перестали быть первостепенными, отодвинулись на второй план, изрядно потускнели.
Правда, третяя версия, получившая, наконец, название — наследство, имела множество темных пятен, которые предстояло убрать.
Самое темное — налет на больницу в Майском. Он явно не вписывается в набросанную мной схему, не поддается попыткам подогнать или хотя бы элементарно об»яснить.
Похоже, без помощи со стороны не обойтись. И появится эта помощь только с одной стороны — от Витюни Ваютина.
22
Звонить в местный уголовный розыск — будто в соседнюю галактику. То — гробовое молчание, наглядно демонстрирующее состояние связи в Пятигорске, то — непрерывные короткие гудки, унылые, как погребальный перезвон колоколов на кладбище. Случайно пробьешься — никто не подходит. Короче, меропрятие, отнюдь не укрепляющее нервную систему.
Промаявшись почти час, я решил оставить в покое телефон и навестить ближайшее отделение милиции.
Встретили меня не с распростертыми об»ятиями. У дежурного на лице — смесь зверской скуки и досады. Кажется, до моего появления он мирно дремал… Значит, оперативная обстановка в Пятигорске — на высоте. В том же Козырьково не задремлешь, не дадут.
— Старшего лейтенанта Ваютина? — дежурный наморщился. — Такого в нашем отделении нет…
— Я спрашиваю не о вашем отделении — о городском угрозыске!
— А я вам не справочное бюро! — окрысился дежурный. — Если — происшествие, пишите заявление — разберемся и без угрозыска…
Знакомая фразочка — пустят заявление по привычному, отработанному, кругу, примутся обсасывать да оглядывать. Потом — ничего не говорящая отписка. К томуже, что я могу написать? То, что хочу повидаться со старым другом? Глупее не придумаешь… Что отравлен бизнесмен Крымов? Но это преступление произошло в поезде и пятигорская милиция не при чем.
— Дело не в заявлении, — терпеливо принялся я вдалбливать в башку дежурного. — Я когда-то работал вместе с Ваютиным в уголовном розыске. Теперь получил отпуск и приехал в местный санаторий. Вот и хочу повидаться.
— Значит, коллега? Очень приятно, — с кисловатой улыбочкой об»яснился в любви сержант. — Маленькая формальность. Пожалуйста, пред»явмте ваше служебное удостоверение.
Вот оно то, чего я ожидал и, признаюсь, побаивался. Надеялся, что дежурного удовлетворят паспорт с пропиской и санаторная книжка.
— Дело в том, что удостоверение… похитили…
— Как это похитили? — удивился сержант, будто исчезновение краснокрылой книжечки сродни убийству. — Напишите рапорт.
На лице — ни следа недавней приветливости. Еще минута и я окажусь за решеткой в роли подозреваемого.
— Напишу… Послушай, сержант…
Пришлось посвятить бдительного служаку в некоторые подробности происшествия в поезде и в поселковой больничке. Конечно, не полностью — выборочно. О моих версиях, естественно, — ни слова.
— Да, попали вы в переделку, — задумчиво прокомментировал дежурный, но я чувствовал — он не поверил ни одному слову. — К сожалению, помочь не могу. Начальство разбрелось по домам… Придется — заявление, — упрямо гнул он свою линию… Вообще-то, рискну позвонить начальнику домой, если, конечное дело, он не на даче. Проконсультируюсь…
Опытный попался служака! Речь не только о «консультации» — сержант зафиксиует бдительность и служебное рвение. Бог с ним, пусть фиксирует. Для меня главное — найти Ваютина.
Разговор с начальством — явно в мою пользу. Сержант не просто покраснел — побагровел, выслушивая, видимо, не лестные определения раз»яренного начальника. Мемекал, пытаясь оправдаться, прятал от меня глаза.
Кажется, в местной милиции сидят не одни дуроломы, зацикленные на подозрительности и инструкциях. Есть и доброжелательные понимающие люди.
После полученной выволочки дежурный развил бурную деятельность. В результате, я узнал о том, что старший лейтенант Ваютин, по причине малого звания и незначительного служебного положения, домашнего телефона не имеет. Посему просителю следует с утра появиться в уголовном розыске, где тамошний дежурный примет окончательное решение.
В заключении сержант вручил мне адрес пятигорского уголовного розыска. Сопроводив вручение благожелательной улыбкой и негодующим взглядом. Как не говори, а он из-за меня получил от начальства выговор. Такое не прощается.
Утра ожидать я не стал — терпеть не могу откладывать запланированное и расписанное. К тому же, время идет, а срок моего пребывания в Пятигорске ограничен путевкой. Минут через сорок я вошел в приемную местного угрозыска.
Дежурил молоденький парнишка с ярким румянцем на пухлых щеках и приклеенной, казалось, на всю жизнь младенческой улыбкой.
— Коллега! — обрадовался он. — Здорово! Удачно нарисовались — Витюня ещё ковыряется в бумажках. Сейчас порадую.
Понимающий пацан! Не то, что дебил мз отделения милиции. Даже паспорта или удостоверения не потребовал — на слово поверил. Пусть нас не жалуют, пусть обзывают ментами, мышиными тузами, сыскарями, но все же в органах есть стоящие люди! И их — большинство!
Ожидая появление Ваютина, я расхаживал по дежурке и гордился далеко не престижной своей профессией. Будто сам себе пел хвалебные гимны.
Витька, небольшого росточка, полный, округлый, чем-то похожий на покойного Крымова, скатился по лестнице. Увидев меня, расплылся в радостной улыбке.
— Славка, чертушка! Откуда свалился в наш город? Неужто перевели?
— Нет, не перевели, — обнимая Ваютина за плечи и дружески похлопывая по жирной спине, отверг я его надежду на подсталенное плечо помощи. — Не надейся. Просто получил отпуск…
— Впервые слышу, что в наших «монастырях» дают отпуска! Вот это новость! Завтра же напишу рапортягу и поеду на пляж греть старые кости… А ты, значит, решил потратить драгоценный отпуск для встречи со старым другом? Молоток, Славка, какой же ты молоток, — окончательно расчуствовался Ваютин, вот-вот прослезится,
Вообще-то, раньше сентиментальностью он страдал, наверно, нелегкая житуха изрядно подточила нервишки сыскаря.
— Не надейся, Витюня, не придумывай. Жирно будет тратить отпуск для встреч с друзьями. Приехал я по путевке в один из ваших санаториев. Лечить героические раны, полученные на ниве борьбы с
