сажают, но эти двое бандюг, считай, уже не жильцы. Рано или поздно я их достану!
— И я тоже, — эхом откликнулся Юрка. — Тот толстячок, о котором говорила Таська, не он ли навел насильников? Как думаешь?
— Повяжем — спрошу. Так спрошу, — сжал десантник пудовые кулаки, — сразу похудеет…
23
— А где ваши снасти, рыболовы? — с любопытством спросил таксист, когда ровно в пять утра Виктор и Семен подошли к его машине. — Скажете, едете загорать — не поверю. В плавнях скорей комаров покормишь, чем загоришь.
Чегодин отделался шуткой, Вертаев — улыбкой. Об'яснили: много слышали о плавнях, побывать там не довелось, вот и порешили использовать отпуск для путешествия. Что касаемо снастей — добудут на месте, были бы деньги.
Волитель сделал вид — поверил. Прежде, чем тронуться с места, протянул руку сначала одному пассажиру, потом — другому.
— Ерка, — отрекомендовался он.
— Ерка? — переспросил Виктор. — Странным имячком наградили тебя родители… А ежели без сокращения?
— Ерофей, — буркнул обиженный парень. — И вовсе не родители — дед с бабкой. Отец по пьянке попал под поезд, мать спилась. В больничке умерла… А что имя? — расфилосовствовался он, выруливая на трассу. — Есть и посмешней. К примеру, баба одна знакомая — Ефимия…
День обещал быть жарким, поэтому в «волге» опущены все стекла и ветер выдувает из салона застоявшиеся ночные ароматы.
Вертаев разложил на коленях карту и водит по ней пальцем. Ищет хутор, догадался Чегодин. Зря ищет, вряд ли картографы потрудились нанести несколько ветхих домишек. Удивительно, Виктор никогда не бывал в Ручьистом, между тем, наглядно представляет себе эти домишки, жилища стариков и старух, упорно не желающих перебираться в станицу либо в город.
Неожиданно водитель выдал неприятную новость.
— Сейчас заскочим к одному леснику. Дело к нему имеется. Ненадолго — минут на десять. От его усадьбы — километров пятнадцать до поворота в плавни. Дорожка там — не приведи Господи, все рессоры полопаются на буераках и рытвинах. Хорошо еще нет дождя, лужи подсохли… Значит, сызнова ремонтироваться, лежать под днищем.
Очередной плач, рассчитанный на дополнительную оплату.
— Куда заезжать собрался, водило? — подозрительно спросил Семен, оторвавшись от разглядывания карты. — Мы так не договаривались.
— Не обижайся, хлопче, по пути остановка. Кстати, чайку попьете, небось, не завтракали…
Чегодин обменялся с помощником насмешливыми взглядами. Не только не завтракали, но и не спали. В гостиницу решили не поселяться, к чему на одну ночь? Провели ее в железнодорожном вокзале на жесткой скамейке. Какой уж там сон, провертелись до ломоты в суставах!
— Почему не завтракали? — самолюбиво отверг ехидное предположение Семен. — Чайку попили… с бутербродами. Если твой лесник пригласит на сметанку да молочко, ей Богу, не откажусь.
Ерик заверил — пригласит, обязательно пригласит. И не только на молочко, у друга отыщется кое-что мясное — слыхал, недавно по лицензии двух коз завалил.
Жилище лесника оказалось не по пути, как заверил Ерик, — километров пять ехали, переваливаясь с корня на корень, проваливаясь в глубокие рытвины и елозя днищем по глинистым горбам. Водитель втихомолку матерился, Семен поругивался, Виктор вел себя необычно спокойно. Только проверил — легко ли вынимается пистолет из кобуры, притороченной к внутренней поверхности бедра. Его охватило никогда еще не обманывающее чувство тревоги. Почему, спрашивается, вчера вечером Ерка ни словом не обмолвился о посещении лесника? С кем он ночью консультировался, кому докладывал?
Разве выйти из машины, посидеть на травке, ожидая возвращения таксиста? Правильней именно так и поступить, но Виктора, как всякого сыщика, привлекали неразгаданные варианты, которые вполне могли быть связаны с поездкой на хутор.
В стороне от лесной дороги — усадьба лесника: обычная деревенская хата с поленницами дров, в стороне рубленный из бревен сарай, за ним — такая же рубленная банька. Из трубы вьется легкий дымок. Возле поленницы широкоплечий парень в распахнутой на груди рубашке рубит дрова.
— Это и есть твой приятель?
Ерик промолчал. Он неожиданно превратилсмя в угрюмого, замкнутого человека — ничего похожего на недавнего улыбчивого болтуна.
— Я спрашиваю, дрова рубит лесник?
— Нет, лесник — в хате. Сейчас вы его увидите, — отвел он глаза в сторону. — И — позавтракаете…
В хате так в хате, чему быть, того не миновать. Чегодин незаметно для таксиста достал пистолет, заткнул его за пояс, прикрыл вытащенной из-под ремня рубашкой.
Богатырь бросил топор, подошел к машине и открыл дверцу. Сделал приглашающий жест свободной рукой. Дескать, милости просим, дорогие гости, хозяин ожидает, поторопитесь. Улыбнулся Ерке и, не таясь, передал ему пачку денег. Плата за предательство.
В сопровождении дровокола Виктор и Семен вошли в хату.
В углу горницы за столом сидел… Николаев.
— С прибытием, Шерлок Холмс, — неуклюже поднялся он, отодвинув миску с похлебкой. — Признаться, соскучился.
Сопровождающий застыл возле дверей. В окне появился еще один человек с автоматом на груди. Засада, самая настоящая засада!
— Прошу вас, Виктор Юрьевич, положите на стол ваш пистолет. Для дружеской беседы, которая сейчас состоится, оружие — лишняя помеха.
Пришлось лишиться единственной защиты. А что делать? Не успеешь вскинуть безотказный «макаров» либо стоящие сзади прокнут ножами, либо автоматчик через открытое окно прошьет очередью.
Пистолет лег рядом с миской.
— Люблю настоящих мужчин, умеющих достойно проигрывать, — похвалил Сергей Степанович. — Присаживайтесь к столу, позавтракайте. А я пока займусь своими делами… Ай, ай, ай, как же вы опростоволосились, российский Мегре? А еще специалист по «сложным проблемам»! Надо бы поаккуратней, попродуманней. Выведали у Сергеевой о хуторе, а Зубу сказали: «прокол». Понимали же — обязательно проверим… Впрочем, разговор с вами впереди.
Он повернулся к Семену.
— Скурвился, Вертушка? Пошел на мерзкое предательство… Знаешь, как оно карается?
В лице Вертаева — ни кровинки, восковая бледность мертвеца. Но держится с достоинством — не падает на колени, не вымаливает пощады. Просто смотрит на босса в упор. Пытается улыбнуться, но помертвевшие губы не раздвигаются.
— Знаю.
— Ну, что ж, сам выбрал судьбу. Пока посидишь в подвале, подумаешь. Я назначу тебе… наказание, соответствующее проступку… Уведите его.
Семену заломили руки на спину, застегнули на них наручники. Не дожидаясь, когда его уведут, Николаев повернулся к Чегодину. На губах расцвела доброжелательная, укоризненная улыбка.
— Если говорить прямо, вы тоже заслуживаете наказания. Я заключил с частным детективом договор о поиске взбаламошной девицы, похитившей важные сведения. Государственной значимости, — подчеркнул он. — Казалось бы, имею право на честное выполнение договорных обязательств. А вы что делаете?
Выпирающее брюшко, одутловатое лицо с красными прожилинами, аккуратно причесанные седые волосы — облик добродетельного папаши, отчитывающего непутевого сынка. В бесцветных глазах — ни гнева, ни угрозы, обычное равнодушие человека, знающего беспредельность своей власти.
— Что я делаю? — переспросил Чегодин. — Выполняю условия договора — ищу Новожилову. Там ни слова о том, что я должен отчитываться о каждом своем шаге.
— Для себя ищете?
