над сопками, ворвался в будыкинскую землянку.
— Подъем! — прохрипел Бухарбай Мусин, облизнув сухие губы, покосился на Драгунского: — Прогулял ночь в санчасти, а теперь, понимаешь, дрыхнет, как тарбаган.
Драгунский хмурит брови, пробует отмолчаться, но Мусин не унимается:
— Придется, понимаешь, доложить комбату.
— Отстань, получишь по шее, — лениво сказал Валерий и отвернулся к стенке.
Сквозь крохотное оконце в землянку проник солнечный луч, скользнул по кружке с водой на столе, зайчиком заиграл на бревенчатом потолке.
— Надо тебя хоть по комсомольской линии взгреть, — продолжал притворно негодовать Мусин.
Драгунский не выдержал, схватил подушку и швырнул ее в юркнувшего под одеяло Бухарбая.
Иволгин быстро поднялся и с полотенцем побежал к умывальнику, висевшему на столбике у землянки. Из-за пограничной сопки поднималось солнце, в пади Урулюнгуй клубился молочный туман. А над Бутугуром в прозрачном небе уже заливался жаворонок. Вдохнув полной грудью прохладный, бодрящий воздух, Иволгин стал умываться. Из землянок выбегали раздетые до пояса солдаты, строились на зарядку. И вот уже по всему склону задвигались гибкие спины, замельтешили бронзовые руки.
В землянке, доставая из чемодана махорку, Иволгин отложил в сторону подаренную Чайкой тельняшку.
— Тельняшка? Откуда? — удивился Драгунский.
— Морячок один подарил.
— Одолжи на один вечер. Я тут с морской байкой выступаю... Про моряка Урагана.
Валерий надел тельняшку, погляделся в зеркало, продекламировал:
— Ее звали Галочкой...
— Ох и форсун он у нас! — хихикнул Бухарбай. — Тельняшка ему понадобилась... Наверняка натрепался Ане, что на флоте служил, а подтвердить нечем.
— Зачем мне нужен твой флот! — отпарировал Драгунский. — Неужели ты не чувствуешь, что я, судя по фамилии, происхожу от потомственного драгуна?
— Все возможно, не спорю, — согласился Бухарбай и, хитро подмигнув, высказал догадку, что Валерий, по всей вероятности, происходит от того самого лихого драгуна с конским хвостом на кивере, который гнался на лихом коне за убегавшим из России Бонапартом!
— Ну, ты у меня получишь, пересмешник! — грозится Валерий.
После завтрака офицеры пошли в роту, где их ждали солдаты, толпившиеся у землянок. Мусин построил свой взвод и повел его в падь на тактические занятия. Взвод Драгунского туда же повел помкомвзвода Соколков. «Жертва Забайкалья» Драгунский нехотя плелся позади, показывая всем своим видом, как надоела ему за четыре года эта волынка.
Второй взвод, который должен принять сегодня Иволгин, строил старшина Цыбуля. Вид у старшины сердитый, один ус свисал вниз, другой топорщился кверху, волосы, стриженные под бокс, стояли ежиком, придавая его круглому лицу почти свирепое выражение.
— Становись! — гаркнул он и придирчиво оглядел построившихся в две шеренги бойцов.
Иволгин зорко присматривался ко всему, что делал старшина: ведь завтра он сам будет строить взвод и поведет его на занятия. Не попасть бы с непривычки впросак.
— А вы, Юртайкин, чего высунулысь, як Пылып з конопель? Встаньте, як положено! — прогрохотал старшина и негодующе проворчал: — Говорышь, говорышь, а вин обратно нэ спольняе.
Цыбуля прошелся вдоль строя, подбодрил пальцем съехавший книзу седоватый ус, спросил у рыжего здоровяка:
— Ефрейтор Туз, почему не побрились? Чи вы, може, полагаете, шо вас будэ брыть с одеколоном непосредственно сам старшина роты?
Туз зыркает хитроватыми глазами.
— Бороду думаю отрастить, товарищ старшина. Можно?
Но Цыбулю не возьмешь этой нехитрой солдатской уверткой.
— На доброе здоровье. Отращивайте хоть до колена. — И предупредил: — Но в строй становитесь без бороды.
Автоматчики прыснули со смеху. Старшина властным взглядом мигом погасил солдатский смешок.
Каждое слово старшина выговаривал медленно, с особым значением. Простых слов, вроде гимнастерка, ремень, автомат, он не употреблял и вместо них находил более солидные, по его мнению, выражения: «Взять из пирамиды матчасть», «Привести в порядок обмундирование», «Подтянуть снаряжение».
Цыбуля подает команду двигаться и зычно кричит:
— Тверже ногу! Ноги не чую!
В ответ раздается дружный удар солдатских ботинок, и строй направляется к спортивному городку.
В ротной канцелярии Иволгин получил у Будыкина необходимые для занятий уставы и наставления, ознакомился с расписанием и тоже пошел в спортгородок.
Завидев нового взводного, Цыбуля рявкнул: «Смирно!» — и с таким подобострастием отдал рапорт, что можно было подумать: перед ним стоял по меньшей мере генерал. «На меня работает», — подумал несколько смущенный Иволгин.
Они сели поодаль на заросший травой бруствер и начали толковать о делах во втором взводе. Теплый ветерок развеял остатки тумана, сильнее запахла пригретая земля. В легкой синеве курились дальние сопки.
Цыбуля обстоятельно рассказывал о людях, посматривая при этом на занимавшихся по отделениям солдат. Украдкой поглядывал он и на нового командира, как бы прикидывал, справится ли этот молоденький младший лейтенант со взводом. То и дело старшина ввертывал слова «личный состав», «непосредственно»: «Пишов непосредственно в роту», «Доложив непосредственно комбату», как бы подчеркивая этим значимость воинской службы, которую он, Цыбуля, чувствовалось, любил безмерно и отдавал ей всего себя без остатка.
— В общем и целом личный состав на уровне, — солидно говорил он, загораживаясь пилоткой от солнца, — матчасть знае добре, на снарядах крутыться, як сам дьявол, а шанцевым инструментом орудуе, як ложкой з котелка.
Не обошел старшина и теневых сторон, назвал тех, кто, по его мнению, мешает своим разгильдяйством завоевать первенство в роте.
— Вон того маленького, шо кружит бочком, як муха у глечики с квасом, бачете? — спросил он, показав на веснушчатого курносого солдатика — того самого, что отплясывал чечетку. — Це наш преподобный Юртайкин. Ох, и экземпляр, доложу я вам! Ходячее чэпэ. Глаз с него не спускайте!
Не очень лестно аттестовал он и Поликарпа Посохина, который даже на занятия не ходит: подметает пол в землянках да печи шурует — штатный дневальный. По мнению старшины, цю «отстающу людыну» из забайкальской деревни Чегырки давным-давно надо списать непосредственно в обоз третьего разряда.
Потом заговорил о высоком худощавом солдате, что стоял, задумавшись, около проволочного заграждения.
— Це наш ротный виршеплет. Бачете, стоить, як мокра курыця. Турника боиться, як черт ладана. Ох, и хлебнете вы з ным...
В дальнейшем выяснилось, что солдатский поэт Илько Цыбуля — младший брат старшины Федосия Цыбули. О неудачах по службе младшего брата Цыбуля-старший говорил с раздражением. Видно, эти неудачи больно били по авторитету старшины. Какой же он старшина, если не может привести к «нормальному бою» собственного брата?
Поговорив, Иволгин и Цыбуля вместе подошли к полосе препятствий, где занималось первое отделение. Два бойца подползали под проволокой к финишу, трое стояли на старте, а коротыш Юртайкин, зацепившись гимнастеркой за колючую проволоку, лежал на траве, как пойманный в капкан. Ефрейтор Туз громко подал команду «Смирно», и все солдаты замерли на своих местах, опустив руки по швам. Только Юртайкин лежал под проволокой на полосе препятствий, не в силах двинуться.
