Иволгин.
Вот катит тележку худой, сгорбленный рикша с тонкой, жилистой шеей. Он дышит как загнанная лошадь, а в коляске восседает холеный господин, равнодушно поглядывая по сторонам: у него есть деньги!
Иволгину захотелось вытряхнуть из коляски этого господина, и он едва сдержал себя: во внутренние дела города вмешиваться запрещено.
«И что это за несуразица, — подумал он. — Патрулей посылают для порядка, а порядок наводить не позволяют. Мы — полномочные представители Советского Союза. Мы должны бороться с несправедливостью. Какие же мы представители, если видим такую несправедливость и не можем вмешаться?»
Вчера Илько Цыбуля остановил на улице рикшу и стал вежливо стыдить мандарина за то, что тот ездит на человеке. Про то узнал Державин и сказал бойцу: «Со своим уставом в чужой монастырь не ходят».
На перекрестке Сергей увидел сгорбившегося старика рикшу. Он жадно хватал ртом воздух и еле тащил свою тележку. Посередине мостовой пробежал молодой здоровенный рикша. Слева нагонял его, покачиваясь из стороны в сторону, еще один. А за ним... Что такое? В коляску был впряжен худенький мальчишка. Глянул на него Иволгин и глазам своим не поверил. Это был знакомый ему китайчонок Ю-ю. Конечно же, он! Вон и дареная красная звездочка на соломенной шляпе...
— Зыдыласте! — обрадовался Ю-ю, узнав Иволгина.
Мокрое от пота темно-коричневое тело маленького рикши блестело на солнце, будто он только что вылез из воды. Ю-ю тяжело дышал, пот заливал ему лицо, на шее часто билась набухшая жилка.
— Зыдылавия зылаю! — Ю-ю приставил к виску ладонь, желая напомнить об их встрече там, в деревушке Хаонлинь.
Когда Иволгин смотрел на незнакомых рикш, он еще сдерживал себя, но, увидев в упряжке «своего» китайчонка с красной звездочкой на шляпе, не выдержал.
— Ты что это запрягся? Лошадь, что ли? — спросил он. — Ты почему их возишь? — Он перевел тяжелый взгляд на пассажира и оцепенел от неожиданности: в коляске сидел мистер Скотт — в клетчатом костюме и лакированных ботинках. Он с удивлением смотрел на Иволгина и никак не мог понять, в чем дело.
— Что вы делаете? — спросил Иволгин, часто моргая глазами, точно хотел убедиться, не мерещится ли все это ему.
— Едем со мной! — выкрикнул мистер и, выбросив вперед длинную костлявую руку, добавил: — На Индию.
Глаза Иволгина сузились.
— Вы что делаете? — тихо переспросил он, глядя в упор на мистера Скотта. — Да как вы посмели забраться на ребенка!
— Граф Кутайсов пьет, гуляет — за три года каторги!
— Я спрашиваю, как вы смели? — повторил Иволгин и вплотную подошел к пьяному графу.
Увидев в глазах лейтенанта недобрые огоньки, полу-граф, полу-мистер отпрянул к борту тележки, приподнял правую ногу и небрежно толкнул ею в спину китайчонка.
— Сянчжанмьянь цюй![33]
Это вконец вывело Иволгина из равновесия.
— Вон из коляски, подлец! — приказал он и сжал побелевшей рукой маузер.
— Пардон... — растерянно пролепетал мистер Скотт. Косясь с опаской на автомат, он попытался выскочить из коляски.
К месту происшествия подоспел еще один патруль во главе со старшиной Цыбулей. Старшина сразу понял, в чем дело, и тут же перешел в наступление.
— А як тебе запрягты, мистер-граф, в эту чертову колымагу? — негодующе гаркнул он и скомандовал, точно находился на огневой позиции: — Приказую номерам поменяться местами!
Старшина взял недоумевающего китайчонка за руку, посадил в коляску, а мистера погнал на место рикши, наставив на него для страха ствол автомата:
— Я кому приказую? Запрягаться! Говорышь, говорышь, а вин обратно не спольняе...
Из распахнутых окон публичного дома грянул хохот девиц, американских и английских солдат.
Движение приостановилось. Пассажиры рикш соскакивали на ходу с тележек, шарахались в стороны, опасаясь, видимо, что советские патрули будут сейчас запрягать их в коляски. А Цыбуля тем временем продолжал наседать на мистера Скотта.
— Шо, не унаравыться, мистер-твистер? Графская кровь не позволяе? Закрутылы носом, будто тертого хрена понюхалы. Не желаете покатать на горбу цого пацанчика? — спросил старшина и, глянув на столпившийся вокруг народ, развел руками: — Вы подывыться, люди добри, який вин спесивый — я его в оглобли загоняю, а вин обратно зад выкидуе! Ну экземпляр!
Цыбуля всерьез решил загнать в оглобли мистера-графа, но тут вмешался Иволгин:
— Пойдем отсюда, Федосий Нестерович. Так их не научишь...
Огорченный Цыбуля махнул рукой, а мистер Скотт прохрипел:
— Я буду жаловаться союзному командованию.
— Уходите отсюда прочь, — сказал Иволгин. — Уходите с глаз, чтоб я вас...
Мистер Скотт поправил галстук и пошел, подняв голову, к публичному дому.
— Индюк! — сказал сквозь зубы Иволгин и, чтобы сбить с гордеца спесь, пальнул в воздух из маузера.
Цыбуля с презрением поглядел на струхнувшего мистера, сожалеючи покачал головой:
— Эх, лейтенант... И чого ж вы не далы мини зробыть добрэ дило? Хай бы хоть одын- разъединственный рикша проихав непосредственно на буржуяки от имени мирового пролетариата.
Происшествие у публичного дома случилось в тот самый день, когда в лагерь для военнопленных союзников прибыл вместо Паркера новый начальник — полковник Питчер. Свою деятельность он начал с резкого протеста по поводу случившегося. Это огорчило Державина.
Сколько сил затратил он, чтобы все было хорошо. И вот тебе на!
Державин ревностно следил за поведением своих патрулей, не прощал им даже мелочей. Вчера он заметил: автоматчики, вернувшись из наряда, ели вишню. «Откуда вишня?» — строго спросил он. «Трофейная, нарвали в японских садах», — попробовал оправдаться за всех Юртайкин. «Нет на китайской земле японских садов!» — отрезал генерал и предупредил Цыбулю: если увидит впредь на территории военного городка хоть одну вишневую косточку, посадит его на гауптвахту.
«Да, это покислее вишни», — подумал генерал, выслушав жалобу. По тону это была не жалоба, а решительный протест против хулиганских действий советского офицера. Державин попробовал было успокоить Питчера — сказал, что им не стоит ссориться из-за пустяков. Ведь этот самый обидчик вчера, рискуя жизнью, вызволял из плена уважаемых союзников. Но Питчер был непреклонен, обещал сегодня же доложить о случившемся Макартуру и требовал строго наказать виновника. И напоследок с издевкой в голосе спросил, на чем же можно, по мнению русских, ездить в Мукдене, если они запрещают пользоваться рикшами?
Генерал позвонил в военный городок, чтобы выяснить, как все это могло случиться, но там ничего пока не знали, и Державин выехал туда сам.
Над городком стояла знойная духота. Усыпанный песком и гравием плац был горяч и сух, как пятачок африканской пустыни. Не шевелились листья деревьев, молчали птицы.
Зеленый трофейный мерседес нетерпеливо засигналил у КПП. Ворота дежурному помогали открывать возвратившиеся из города патрульные. Среди них Державин увидел Иволгина и сразу догадался, кто был виновником происшествия.
— Вы что же это, скандалы учинять вздумали? — строго спросил генерал, подходя к патрульным. Они вытянулись в струнку, молчали.
Державин позвал Иволгина и пошел в казарму.
— Ну выкладывай, что там натворили, — сказал генерал, входя в штабную комнату.
