Анна Юрьевна Котова
Свидание на Нектисе
По шоссе катили три автомобиля — в одном ехала кайзерин, в двух других — охрана. Гюнтер Кисслинг, естественно, сопровождал кайзерин непосредственно. Ровный асфальт ложился под колеса и убегал назад. Хорошие дороги на Нектисе, вот что значит — война не прокатилась по этой планете. Есть своя прелесть в том, чтобы располагаться вдали от напряженных космических трасс.
По обеим сторонам дороги тянулась лесополоса — зимы на Нектисе не суровые, но снежные, и в лесостепной зоне открытые всем ветрам дороги заносит так, что ни пройти — ни проехать. Но сейчас поздняя весна, снег давно сошел, и по ветвям берез и тополей трепещут на вечном ветру свежие, яркие, но уже немаленькие листья. А воздух какой. Ее величество сразу, как выехали из города, попросила опустить стекло — чтобы дышать. В результате по салону автомобиля тоже гуляет ветер, и волосы кайзерин на этом ветру… Гюнтер отвел глаза от зеркала заднего вида. Боги, боги, эта женщина… каждый день видеть ее — и не сметь не то что прикоснуться, — слово сказать. Только и остается, что официальные рапорты — ну и подать руку, когда она спускается по ступеням, а она же еще и не опирается на нее обычно… или там подать плащ, придержать дверь, распахнуть дверцу автомобиля. И никого не волнует, чего тебе хотелось бы на самом деле, Гюнтер Кисслинг, бессменный начальник императорской охраны.
Она же императрица. Она — фигура почти сакральная. Тень ее супруга, величайшего из величайших, постоянно мерещится за ее плечом, вот уже скоро десять лет как. Потому что она вдова.
А что у нее никого нет — кому и знать, как не Гюнтеру Кисслингу, начальнику ее охраны.
Как он знал тогда, в те времена, давно — что шепоток о ее романе с кайзером лжив. Гюнтер стоял у дверей его величества в ту ночь, когда шепоток наконец стал правдой. И видел, как она уходила утром — и как она была растеряна, смущена, потрясена… И сопровождал кайзера к ней — всего через пару часов, когда его величество, проснувшись и не найдя ее рядом с собой, помчался очертя голову делать предложение руки и сердца.
Тогда Гюнтер и в мыслях не держал — думать о ней так, как думалось сейчас. Она была женщиной его величества, а значит — как бы и не женщиной, а… В какой момент все переменилось — он и сам не заметил. Просто однажды понял, что она перестала быть для него фигурой на пьедестале.
Честно говоря, когда он это осознал, следовало немедленно подать в отставку и уехать куда-нибудь, чем дальше, тем лучше. И он даже попытался. Он даже аудиенции испросил специально для этого. И не смог — просто эта отставка была бы признанием, а она… он вошел, щелкнул каблуками, а она — здравствуйте, Гюнтер, рада видеть вас, только что думала о прошлом, и о той церемонии… мы с вами оба помним — хотя лучше бы и не вспоминать… о да, Гюнтер помнил — чуть не посекундно. И помнил, как стоял у дверей — после. Снова увидел ее лицо таким, каким оно было тогда. Да, ваше величество, конечно, ваше величество. Рапорт так и остался в кармане.
А теперь она едет, как она выразилась, 'навестить старого знакомого'. Какой у нее может быть здесь — старый знакомый? она же никогда прежде не бывала на Нектисе. Но цепочка 'случайностей', которая привела их сюда, явно была продумана до мелочей — и не то что не сегодня, а еще до отлета с Феззана. И как бы не послужила настоящим поводом для всей поездки. Хотя это был официальный тур по Новым землям с конечным пунктом на Хайнессене. Там ее величество ждут долгие и трудные переговоры по урегулированию статуса Баалатской автономии: Феззанский кодекс, действующий с 3-го года Новой империи, давно пора усовершенствовать. За прошедшие годы стало ясно, что он требует поправок — и каких именно. Это дело необходимое, и тянуть с ним не следует, однако же…
В принципе, кайзерин вовсе не обязательно было ехать в автономию самой. Более того — статусные заморочки предполагали, что не она к баалатцам, а они должны явиться к ней, потому что она главнее, и потому что им этот договор нужен куда больше, чем Феззану. По крайней мере с первого взгляда так кажется. На самом деле — не совсем так или даже совсем не так, впрочем, это уже вовсе не очевидно извне. Но в любом случае посещение подданных тоже дело важное, кто бы спорил. Ее величество запланировала неспешный тур с посещением по пути на Хайнессен ряда планет, в первую очередь — Урваши. На дворе стоял 12 год Новой империи, прошло ровно десять лет с печальной памяти покушения на кайзера, естественно было остановиться на Урваши и почтить память тех, кто защитил его величество ценой жизни. А затем — целый список планет, на которые кайзерин заедет или не заедет, как настроение будет.
Нектис стоял в списке четвертым. Предыдущие три пункта посетили, осчастливили местную власть, приняли восторги населения, дали подзаработать прессе. А на Нектисе обнаружились неполадки в бортовом компьютере. Собственно, даже не неполадки, а намек на неполадки — но корабль, на котором путешествует первое лицо империи, должен быть в безупречном порядке. Ее величество вздохнула, выслушав рапорт капитана, и объявила: конечно, тестируйте все системы, если это необходимо, а я пока погуляю. Природа тут дивная. Получился небольшой нечаянный отпуск, что же делать.
Разослали сообщения всем заинтересованным лицам: ее величество задерживается на несколько дней, после технического осмотра корабля посетит, что успеет, но на Хайнессен прибудет вовремя — запас времени есть. Два дня давали интервью встревоженным журналистам. На третий день они поуспокоились, на четвертый отстали.
На пятый кайзерин поехала кататься.
Сегодня был шестой день, и их ждал таинственный 'старый знакомый'.
Едва услышав о нем, Гюнтер Кисслинг и заподозрил, что все было договорено и согласовано заранее, включая неполадки на борту. Разумеется, он не произнес этого вслух. Все, что он себе позволил — это поинтересоваться личностью знакомого.
Кайзерин улыбнулась, и эта улыбка встревожила начальника охраны еще сильнее.
— Его зовут герр Шиллер. Вернер Шиллер.
А больше она ничего не сказала.
Конечно, это имя было известно Гюнтеру Кисслингу, и теперь он бранил себя, что не соотнес с ним планету Нектис. Вернер Шиллер, виртуальный корреспондент ее величества, мог обитать где угодно вдоль намеченного маршрута турне — поскольку жил в системе Гандхарва, а она большая. Загадочная личность, всплывшая ниоткуда шесть лет тому назад. Собственно, не будь Гюнтер Кисслинг начальником охраны, он, вероятно, и не узнал бы о существовании этого человека, но все контакты ее величества были ему известны по долгу службы. Содержания бесед, разумеется, он не знал, но защиту на канал связи устанавливали его люди.
Идея личной встречи ее величества с гандхарвским знакомцем настораживала. Еще больше нервировало то, что план свидания разрабатывался помимо официальной охраны.
Гюнтер Кисслинг сидел рядом с водителем, косился через зеркало заднего вида на ее величество, нервничал и горько сожалел, что взял только две машины сопровождения.
Автомобили свернули с трассы на узкое шоссе, петляющее через рощи, поля и перелески. Затем начался смешанный лес, и через несколько километров дорога уперлась в ворота. За воротами асфальт продолжался и заворачивал вправо.
Кортеж притормозил; замигал глаз видеокамеры над чугунной решеткой, ворота вздрогнули и распахнулись.
Машина ее величества проехала вперед, охрана осталась снаружи.
— Ваше величество, разумно ли… — запротестовал Гюнтер. — Один я — если там западня…
— Там нет западни, — уверенно ответила кайзерин. — Не волнуйтесь. И — я всецело полагаюсь на вас.
Поворот направо, поворот налево… Деревья расступились, открывая большую поляну.
Дом.
Гюнтер Кисслинг ожидал загородной виллы в старинном духе, возможно, с колоннами, или стильного
