– Вот и хорошо, я позвоню вам снизу, – обрадовался Резников.
– Вы уж простите, у нее стресс, она сама не знает, что говорит, – извинился Перье за баронессу, выходя из гостиницы.
– О, не волнуйтесь. Ничего особенного. Я уже привык.
В двенадцать тридцать баронесса фон Ройбах спустилась в холл гостиницы, где ее уже ждал Резников, и подписала доверенность Доминику Перье на осмотр тела ее мужа. Резников передал бумагу водителю, и они с баронессой прошли в ресторан.
– Это какой-то кошмар, – возмутилась Эмилия, знакомясь с меню. – Не ресторан, а какая-то забегаловка. Даже свежих устриц нет.
Резников согласно кивал головой. Всем своим печальным видом он разделял беспокойство о состоянии дел в отечественной ресторанной индустрии. Вообще он решил следовать тактике соглашательства и баронессе ни в чем не перечить. Так что отсутствие устриц чрезвычайно его огорчило.
– А вы знаете, мы нашли ваших родственников, – поделился Резников.
– Российских родственников?
– Да, потомков Елены Каратаевой.
– Ну и что они? – вяло спросила баронесса. – Живут, небось, в нищете и хотят поживиться за наш счет?
– Да нет, это генеральская семья, и живут они вполне обеспеченно.
– Вот как? – заинтересовалась Эмилия.
– Да. Лидия Арсанова, ваша внучатая племянница, замужем за генералом Николаем Арсановым. А старший Арсанов, его отец, занимал очень высокий пост в Генеральном штабе. Они очень сочувствуют вашему горю и приглашают вас к себе в гости на дачу в пятницу.
– Дачу? Это такой лесной домик?
– Ну, о даче Арсановых я бы так не сказал. Скорее большая вилла. Под Москвой. Лида глубоко сожалеет, что им не удалось познакомиться с вашим мужем. Может быть, если бы он к ним обратился, то и несчастья удалось бы избежать.
– Вы знаете, сугубо между нами, – баронесса заговорщически наклонилась к Резникову, – но сожалеть им особенно не стоит.
Резников изумленно посмотрел на Эмилию. Она с удовольствием наблюдала за произведенным эффектом.
– Мы с Александром не живем уже больше десяти лет. Наш брак чисто формальный. Он, как бы это выразиться, не отказывал себе в удовольствиях вне брака. Нет, вы не подумайте, я вовсе не ханжа, да я и сама не без греха, – тут баронесса одарила работника прокуратуры пронзительным взглядом, – но есть же какие-то рамки, за которые просто нельзя выходить порядочному человеку. Вы согласны?
– Да, конечно, – поспешил согласиться Резник. – Рамки должны быть обязательно.
– Для Александра никаких рамок не существовало. Ему ничего не стоило появиться в обществе с публичной девкой. Один раз он вообще притащил на прием к герцогу Виттенгофу целых три девицы. В конце концов, ему просто стали отказывать от дома.
– Боже мой, мадам, сколько вам пришлось вынести…
– Да, он никого не слушал. И с этим каратаевским наследством. Сколько раз я ему говорила: не лезь ты в это дело. Но разве его остановишь? Закусил удила. Это и мое наследство, мы, Ройбахи, в родстве с Самариными. Вот и лежит теперь в морге. Родственник.
– А что, он действительно имел права на наследство?
– Чисто номинально. Какой-то Ройбах женился в позапрошлом веке на какой-то Самариной. Самарины были чрезвычайно состоятельной семьей, а Ройбахи всегда охотились за богатыми невестами. А ценности так называемого наследства бригадира перешли к Каратаеву от Самариных.
В дверях ресторана показался Перье.
– О боже, Доминик, ты его видел?
– Да, все в порядке, Эмилия, я выполнил все формальности.
– Его сильно изуродовали?
– Нет, очень аккуратная дырочка.
– Как ты можешь? Несчастный Александр, такой доверчивый и такой беззащитный. Надо быть последним извергом, чтобы поднять руку на такого безобидного человека, как он!
Баронесса встала, достала платок из сумочки, промокнула глаза и вышла из зала.
– Бедняжка, как она страдает! – посочувствовал Резников.
– Не принимайте близко к сердцу страдания баронессы, – посоветовал Перье. – Она наследует состояние Ройбахов, которое может утешить в любом горе. – И неожиданно подмигнул собеседнику.
В среду после обеда Розуму позвонил Камолин:
– Здорово, командир. Есть новости. Наш клиент Панин прилетает в четверг утром в Москву.
– Надолго?
– До воскресенья. Он должен быть в Брюсселе на похоронах Ройбаха.
– Какая программа?
– Ну, он хочет прежде всего поддержать баронессу. И еще изъявил желание встретиться с российскими родственниками.
– Вот как? Ну что ж, это мы ему поможем устроить. Что-нибудь еще?
– Он очень интересуется, с кем контактировал Ройбах в России, и запросил у нас охрану на время пребывания в Москве.
– Понятно, спасибо.
Владимир Георгиевич Панин посетил номер баронессы в гостинице «Палас» сразу же после прилета в Москву.
– Ах, Владимир, – воскликнула Эмилия, – я знаю, что виновата!
– Я только не понимаю, почему за твою взбалмошность и жадность Саша должен был расплатиться своей жизнью?
– Пожалуйста, Владимир, мне и так тяжело. Давай отложим наши выяснения на потом?
– Эх, всыпал бы я тебе, – почти мечтательно проговорил Панин.
– Оставь свои вульгаризмы, – возмутилась баронесса. – В конце концов, нас тут могут подслушивать.
– Кто? – удивился кузен.
– Чекисты, кто еще? Ты не представляешь, как они меня запугивали.
– Зачем ты им нужна?
– Ну как ты не понимаешь? – Эмилия перешла на шепот. – Они боятся, что я их выведу на чистую воду. И им придется отвечать за убийство Александра.
– Как же ты их собралась выводить на чистую воду?
– Ты, конечно, уверен, что я круглая дура и ни на что не способна?
– Ну, есть такие подозрения, причем не лишенные определенных оснований, – признался кузен.
– Так вот, – торжественно объявила Эмилия, не обращая внимания на колкости брата, – я знаю, у кого архив Каратаевых.
– Да? У кого?
– У некоего Кардашева, – шепот Эмилии стал почти неразличимым.
– А он что, чекист? – уточнил Панин.
– Да нет, – отмахнулась баронесса с досадой. – Хотя вполне может быть. Он заманил Александра в Россию, взял деньги за архив и убил его, чтобы замести следы.
– Так Ройбах приезжал, чтобы выкупить архив Каратаевых у Кардашева? – переспросил граф.
– Ну конечно, – подтвердила Эмилия. – Я вчера звонила этому Кардашеву и сказала ему, что он очень пожалеет, если не отдаст нам архив.
– Да ты с ума сошла! – вскричал Панин. – Зачем ты ему звонила? Боже мой, ты хочешь, чтобы нас всех отсюда отправили в цинковых гробах? Вот что, дорогая, если ты хочешь, чтобы я тебе помог, будь любезна не предпринимать ничего без моего согласия. А лучше вообще ничего не предпринимай. Ты уже сделала все, что могла. Это ясно?
