возникало.
Очевидцами невиданного события мечтали стать все ликанцы. Но если для бедняков и среднего сословия мечты так и остались мечтами, то аристократия вступила в настоящий бой за право быть приглашёнными на свадьбу Дигнара и Гедерики. В ход шли подкуп и кляузы, старые знакомства и дурманящие зелья. Хорошо ещё, что в отличие от тиратцев, ликанцы не любили проливать кровь, иначе к знаменательному дню страну украшали бы горы трупов.
Тем или другим способом приглашения были распределены, горячка спала, и в Цветочный зал попали самые хитрые, выносливые и высокопоставленные ликанцы. В преддверии торжества зал освободили, оставив лишь массивный стол из светлого кедра и два белых бархатных кресла. Остальную мебель, в том числе многочисленные вазоны с растениями, из-за которых он и получил своё название, вынесли. На стенах развесили гербовые стяги: на западной - тиратские, на восточной - ликанские. Хрустальные лампы и канделябры заменили ароматическими факелами из главной обители Солнца, где испокон веков венчались благородные ликанцы. Факелы должны были зажечься в миг, когда молодожёны начнут танцевать свой первый танец. Сейчас же в воздухе витали тонкие, сладкие запахи весны и горных трав. Тщательно подобранные ароматы облегчали дыхание, вселяли умиротворение, однако скрасить томительное ожидание не могли.
Предвкушая судьбоносную историческую церемонию, тиратцы и ликанцы шёпотом переговаривались, и со стороны казалось, что в зале гудит громадный осиный рой. Молчали лишь двое - старейшина Теригорн и жрица Летуника, специально приехавшая в Бершан, чтобы провести ликанский свадебный обряд. Миганаш каменной глыбой возвышался над кедровым столом и с угрюмым видом сверлил папку с союзным договором, а Летуника сидела на полу в двух шагах от стола, усердно смешивая какие-то травы в медной ступке. По обычаю, жрица была закутана в жёлтый шёлковый балахон с капюшоном, руки затянуты в плотные мягкие перчатки - никто не имел права видеть даже крохотный клочок посвящённого Солнцу тела.
Гул в толпе стих, когда боковые двери распахнулись и церемониймейстер объявил:
- Его высочество Дигнар Валеган Карон Дестената, правитель Западного побережья, Гранитного кряжа и Фейранских степей, единственный наследник Селнира Маритона Беркаля Дестаната.
Морика Теригорн оставила старейшин, с которыми обсуждала предстоящий отъезд дочери, и подошла к мужу. Миганаш одарил жену тяжёлым, больным взглядом и вновь посмотрел на распахнутые двери. Прохладные пальцы Морики скользнули по руке мужа и чуть сжали запястье:
- Ещё не поздно остановиться, любимый. Зачем мучить себя?
- Ты не понимаешь… Я не могу, - глухо прошептал Миганаш, усилием воли расправил плечи и широко улыбнулся будущему зятю.
- Да прольётся на ваш дом благодать Солнца, - церемонно произнёс Дигнар.
Сегодня он намеревался строго следовать ликанским обычаям, не зря же он так старательно изучал их перед отъездом в Бершан. Да и загладить первое впечатление о себе не мешало. Дигнар бросил жадный взгляд на кожаную папку: 'Подпись, обряд - и мы больше ничего не должны друг другу. Красота!' Он поклонился Миганашу, Морике и, приложив скрещенные ладони к груди, застыл в ожидании.
Глава Совета отпустил руку жены, вернул церемонный поклон гостю, но, прежде чем заговорить, бросил короткий взгляд на его фантошей. На этот раз Дигнар ограничился двумя телохранителями, и Миганаш гадал, который из них проклятущий эльф. К сожалению, чёрные головные уборы скрывали лица, а, главное, уши, на обозрение были выставлены лишь 'хвосты' - пепельный и золотисто-каштановый. 'Хоть монетку бросай, - с досадой подумал Миганаш. - Ну, давай, прояви себя, мы готовы дать отпор! Я хочу увериться в том, что с тобой можно справиться!'
Пауза затягивалась, и по залу пронеслись шепотки.
- Миганаш, с тобой всё в порядке?
Взволнованный голос жены заставил старейшину опомниться:
- Да обретут наши дома единение под недремлющим оком Светила. Ты пришёл к нам с миром, Дигнар Дестаната, и мы скрепим наш союз чернилами и кровью.
- Чернилами и кровью, - эхом отозвался наследник сатрапа.
Миганаш взглянул в узкие карие глаза тиратца и поразился тому, как похожи они на змеиные. Цепкие и беспощадные, холодные и подавляющие. 'Бедная Геда. Что же мы натворили… Но отступать поздно. Мы не выдержим войны с Тиратом. Нам как воздух нужна отсрочка'. И, глубоко вздохнув, он сделал приглашающий жест.
Мысленно приказав Пеплу и Ониксу оставаться на месте, Дигнар подошёл к столу и уселся в высокое бархатное кресло. Рядом прозвучал тихий скрип - Миганаш грузно опустился в соседнее. 'Что ж ты так маешься, тестюшка? Совесть покоя не даёт? Так поздно отступать - у нас всё схвачено'. Наследника так и подмывало потереть руки от предвкушения близкой победы, но он сдержался. Медленно, даже с некоторой ленцой, поднял голову и посмотрел на приблизившихся к столу старейшин. Грониш и Сетраш выглядели напыщенными и важными, их парадные серо-зелёные костюмы украшали громоздкие золотые цепи, на пальцах сияли перстни с изображением Солнца. 'Интересно всё-таки, кого из них прикормил отец? - подумал Дигнар и беззвучно хихикнул: - Или сразу обоих? А, может, прав старина Шанир, и ему удалось прижать главу Совета? Ну, папуля, я тебе это припомню. Не рассказать самого интересного!' Наследник скосил глаза на Теригорна, положил кисти рук на стол и сплёл пальцы. Сетраш зачитывал собравшимся договор, но Дигнар не вслушивался: он знал его наизусть, каждое слово, каждую запятую и точку.
Старейшина замолчал, на стол легли два больших плотных листа с витиеватыми буквами, и цветочный зал погрузился в тишину. Тиратцы и ликанцы почти не дыша следили, как наследник сатрапа и глава Совета берут золочёные перья и подписывают договор, обмениваются листами и вновь ставят красивые длинные росчерки. Затем к столу приблизился Грониш. Он посыпал листы песком, стряхнул его в специальную чашу и поднял оба экземпляра над головой, демонстрируя собравшимся:
- Свершилось! Отныне Тират и Ликана идут в будущее плечо к плечу!
Шквал ликующих криков сотряс стены Цветочного зала. Ликанцы и тиратцы аплодировали, пожимали друг другу руки. На секунду Дигнару показалось, что договор действительно может сплотить их страны, но он тут же отринул эту мысль. 'Кто-кто, а я-то знаю: это фарс и одно сплошное надувательство. К чёрту эмоции! Мне ещё жениться на ведьме'. Дигнар поднялся, пожал руку Миганашу, взял папку со своим экземпляром договора и подошёл к фантошам. Он вручил папку Пеплу, принял от Оникса обрядовую шкатулку и стал ждать, пока слуги закончат приготовления.
Бархатные кресла вынесли из зала, на стол легла белоснежная кружевная скатерть. Жрица Летуника поднялась на ноги и теперь раскладывала на столе стаканчики и флакончики разных цветов и размеров. Жёлтый шёлк её одеяния мягко колыхался в такт движениям. С каждой секундой он темнел и становился ярче, казалось, будто посреди зала разгорается маленькое дивное солнышко. Когда Летуника поставила на скатерть последний флакон, она отступила от стола и трижды хлопнула в ладоши. В воздухе разлился мелодичный звон, точно дрогнули от ветра сотни крохотных колокольчиков. Под потолком вспыхнула золотая точка и закружилась, разрастаясь в большой плоский блин. Он рос и рос, пока не заслонил весь потолок, и замерцал ровным приглушённым светом, сквозь который проступили огненно-красные рисунки - птицы, цветы, деревья, дома. Гости заворожено уставились на них, словно пытаясь решить шараду. Дигнар не стал исключением. Он вглядывался в странный магический свет, в тщательно прорисованные фигурки, пытаясь понять природу жреческой магии. К сожалению, его дар был недостаточно силён. 'Оникс', - мысленно позвал наследник.
- Да, хамир.
'Ты знаешь, что это за магия?'
- Я не совсем уверен…
Оникс замолчал. Сначала Дигнар не понял почему, но вдруг прямо перед собой увидел Летунику.
- Изгони посторонние мысли, наречённый. Сейчас есть только ты и она.
Затянутая в перчатку рука указала куда-то в бок. Дигнар послушно повернул голову и увидел невесту. Гедерика стояла шагах в пяти от него. Хрупкую фигурку окутывало нежное, изумрудно-зелёное платье. Распущенные тёмные волосы подхвачены золотыми заколками в виде распустившихся розовых бутонов. И больше никаких украшений. 'Истинная ликанка', - ухмыльнулся про себя наследник и, гордо вскинув подбородок, направился к девушке. Жрица следовала за ним как привязанная. Прокрутив в голове всё, что
