интересны своими надписями и символикой: Согласие августов, Счастливое согласие, Радость, Диана Лучезарная, Венера Счастливая (Благословенная), Венера Победоносная.
Столь же высокопарно воспевалась любовь к императорской семье и во всевозможных надписях. Однако на большинстве из тех, которые дошли до наших дней, имя Плавциллы, так же как и имя ее отца и Геты, было впоследствии вымарано.
Так что с виду все выглядело как нельзя лучше, однако в действительности складывалось так, что хуже некуда. Тут в сведениях разных историков нет никаких противоречий. Геродиан пишет: «Антонин (то есть Каракалла) был совершенно не рад этому браку. Он женился не по своей воле, а по приказу отца. К жене и к ее отцу он относился крайне недружелюбно. Он не спал с женой и даже за стол с ней вместе не садился, демонстрируя свое к ней отвращение. Часто он даже угрожал, что как только станет единоличным правителем, прикажет убить и ее, и ее отца. Плавцилла, конечно, тут же повторяла все это своему отцу, вызывая этим его ярость».
Это был воистину змеиный клубок взаимной ненависти и интриг. Ни тогда, ни, тем более, сейчас никто не мог разобраться, на которой из сторон лежала большая часть вины. Каракалла, человек импульсивный, болезненно честолюбивый и подозрительный, склонный к насилию, явный психопат? Или же Плавций – не менее честолюбивый, который в какой-то момент не мог не понять, что на карту поставлено абсолютно все? Не осталась в стороне наверняка и Юлия Домна, враждебно относившаяся к Плавцию, который пытался отодвинуть ее в тень. А также и сама Плавцилла – если обвинения в безнравственном поведении, которые выдвигал против нее муж, имели под собой основания. Может, именно поэтому муж так отвратительно к ней относился и именно из-за этого он угрожал ей?
В 205 г. Плавций был убит при участии Каракаллы, прямо в присутствии императора, который не помешал свершиться убийству. Плавцилла находилась во дворце в покоях Юлии Домны, когда туда ворвался ее муж с клоком волос, вырванным из бороды Плавция, в руках.
В одно мгновение Плавцилла лишилась всего, что имела. Она потеряла отца и мужа, титулы и имущество, и даже свободу. Ее приговорили к забвению, что означало, что из всех надписей и документов вымарывалось ее имя, а ее изображение уничтожалось на всех скульптурных формах. Плавциллу вместе с братом сначала сослали, скорее всего, на Сицилию, обеспечив ей средства к существованию. Затем местом изгнания был избран один из Липарских островов, где оба они жили в постоянном страхе, унижении и нищете. А как только Каракалла стал единоличным правителем, то есть в 211 г., он тут же приказал убить обоих. Так он сдержал свое слово.
Нония
О ней говорится и имя ее упоминается лишь в одном источнике, к тому же не вызывающем особого доверия – то есть в труде под названием «Авторы истории августов» (Scriptores Historiae Augustae). В разделе, посвященном ее и Макрина сыну, малолетнему императору с длинным прозвищем Диадумениан, цитируется письмо к ней самого Макрина:
«Опелий Макрин шлет привет своей жене Ионии Цельсе. Трудно переоценить, жена моя, сколь велико полученное нами благо. Ты, наверное, думаешь, что я говорю об императорской власти? Нет, не есть она столь уж велика, если судьба порой дает ее даже тем, кто ее не достоин. Я счастлив тем, что стал отцом Антонина, а ты – его матерью! Боги благословили нас, судьба оделила наш дом огромной радостью, и как же прекрасна с этого мгновения стала слава счастливой власти! Пусть боги и добрая богиня Юнона, которой ты поклоняешься, сделают так, чтобы сравнялся он своими заслугами с Антонином Пием, а я, отец его, в глазах всех был того достоин!»
И мы были бы не менее счастливы, если бы перед нами было подлинное письмо к жене, написанное римским императором. Но это, к сожалению, совсем не так. Документ, вне всякого сомнения, придуман с начала и до конца. И все же он достоин некоторых пояснений.
Когда император Каракалла в апреле 217 г. был убит по дороге из Эдессы в Карры одним из своих воинов, новым правителем империи легионеры провозгласили префекта преторианцев Макрина. Конечно, сенат узаконил эту ясно выраженную армией волю. Дождь высокопарных титулов и почестей хлынул на голову Диадумениана – малолетнего сына Макрина. Среди этих почестей было и присвоение ему имени Антонина – мальчика усыновили, как это ранее было сделано с Септими- ем Севером и Каракаллой, в род Антонина Пия и Марка Аврелия. Настолько яркой и живой была память об их полном славы правлении.
Однако счастливая судьба Макрина и его сына была очень краткой: летом 218 г. оба были убиты, даже не успев доехать до Рима.
Так почему же все-таки считается, что Нония Цельса – вымышленная фигура? Конечно, у Диадумениана должна была быть мать, но была ли она в тот момент жива? И действительно ли ее звали Нония? Не сохранилось ни одной монеты, ни одной надписи с ее именем. А ведь было правилом, даже если правление длилось очень кратко, награждать жену императора титулом августы, чеканить монеты с ее изображением и возводить в ее честь алтари и статуи! Сохранились, хотя и в очень небольшом количестве, монеты с изображением Диадумениана, но о Нонии Цельсе нигде более не упоминается.
Конечно же, тут появляется еще один вопрос: а чего ради автору упомянутого произведения понадобилось приводить это имя и придумывать фальшивое письмо? Возможно, он таким образом хотел почтить какой-то род или близкого человека, а может быть, польстить влиятельному лицу, покровительства которого он искал? Ведь проще всего завоевать чье-то расположение и благодарность, упоминая его имя как имя достойного, высокопоставленного в прошлом лица. Мера людского снобизма и жажда иметь возможность указать на отметившегося в истории предка просто не поддаются никакому описанию. На наших глазах происходит раздача аристократических титулов, фабрикуются генеалогические древа и гербы, выявляются не существовавшие никогда связи. Человеческая наивность и примитивный снобизм – бессмертны.
А что историки? Одни по разным причинам услужливо оказывали и продолжают оказывать любезности лицам, ищущим себе дедов и прадедов со славными или же просто звучными именами. Другие, в свою очередь, разоблачают эти выводы первых и тоже кое-что на этом выигрывают: по меньшей мере удовлетворение, а порой еще и позицию, способствующую научной карьере.
Юлия Павла (или Корнелия Павла)
Семнадцатилетний Гелиогабал торжественно въехал в Рим лишь летом 219 г., хотя стоявшие в Сирии легионы провозгласили его императором еще в мае 218 г. Несмотря на свой крайне юный возраст, он еще до этого исполнял должность верховного жреца бога Элагабала в сирийском городе Эмессе. Эта должность в его роду была наследственной. В его жизни решающую роль играли две женщины: Юлия Меса – сестра императрицы Юлии Домны и ее дочь – мать Гелиогабала, Юлия Соэмия. Когда Каракалла был убит и императором стал Макрин, обе женщины распустили среди воинов слух, что отцом мальчика в действительности был Каракалла, а не Варий Авит, муж Юлии Соэмии. И местные легионы, очень привязанные к имени Каракаллы, провозгласили юного верховного жреца императором. Летом 218 г. Макрин и его сын Диадумениан потерпели поражение и были убиты. Новый император не спеша отправился в Рим через Малую Азию и балканские провинции. Его имя официально звучало теперь так:
