И Боб, и Лэм вели себя тихо как мышки, так что через некоторое время, не выдержав гнетущего молчания, Роберта сняла свои рабочие очки и повернулась к помощникам.
— Послушайте меня, вы оба! Чтоб вы знали: мистер Кларенс всего-навсего заехал ко мне с утра пораньше с батарейками для моего радио.
Прозвучало, конечно, довольно неправдоподобно.
— Да мы ничего, — буркнул Боб.
— Я включаю радио на ночь, потому что сплю в доме одна, — продолжала, тем не менее, объяснять Роберта. — А мистер Кларенс напомнил мне, что электричество имеет тенденцию иногда отключаться.
Лэм нахмурился.
— Роберта, вы не похожи на нервную женщину.
— А я и не нервная. Но всегда жила в маленькой квартирке посреди шумного города. И никогда не спала раньше одна в огромном пустом доме. Ведь признайте же: Финьюкейн-фарм великоват для одного человека!
— А когда возвращается мистер Бринсли? — спросил Боб.
— В среду. Но потом он уедет на побережье. Так что у меня не скоро появится компания.
— Отцу будет вас недоставать, когда вы вернетесь в Дублин, — заметил Лэм.
— А я пока не собираюсь обратно в Дублин, — проинформировала его Роберта. — Все равно я уволилась из мастерской, в которой работала.
— Вы здесь из-за мистера Кларенса остаетесь? — робко спросил Лэм.
Роберта шутливо ткнула его в бок.
— Нет. Просто должен же кто-то заменить Доменику.
— Повезло тогда вашему отцу, — сказал Лэм, глаза у него сияли. — Вы намного лучше!
Довольная похвалой Роберта вернулась к полотну и начала медленно и аккуратно снимать старый лак с портрета. Положив на полотно кусок картона с квадратной прорезью, чтобы прикрыть остальную часть картины, она то и дело прикасалась к ее поверхности катышками ваты, чтобы проверить, не снимает ли красочный слой вместо лака.
Через некоторое время поле зрения Роберты уменьшилось до размеров прорези-оконца. Она настроилась на определенный ритм, и ей не хотелось отрываться от работы даже ради чая или кофе, которые время от времени предлагали ей помощники. Кусочек за кусочком Роберта очищала полотно от старого лака, пока у нее не начали слезиться глаза и не кончились ватные тампоны.
— У вас усталый вид, — заметил Лэм, когда она выпрямилась и зевнула.
— Да, я и в самом деле устала. — Роберта бросила взгляд на часы. — Ой, сколько времени! Вам уже пора быть дома.
— Сначала поможем вам с уборкой, — откликнулся Боб.
Через полчаса картина уже была в хранилище, мастерская подметена и заперта. Мотоцикл, взревев, увез Лэма и Боба в город. А усталая Роберта уселась в кухне с чашкой кофе, гадая, почему Клемент не приехал проведать свою драгоценную Мэган. И удивляясь, с какой стати ее это расстроило. Нет, так дело не пойдет, сердито подумала Роберта и отправилась в ванную, приводить себя в человеческий вид.
Ричард Бринсли выглядел отлично и тут же живо поинтересовался, как протекает реставрация портрета. Поэтому, вернувшись домой, Роберта сообщила матери, которая, как всегда, позвонила вечером, что все готово и через два дня отца можно забирать из больницы.
— Знаю, — сказала Глэдис. — Я сама сегодня поговорила с его лечащим врачом. Проконсультировалась, что делать в случае осложнений, ведь последующие две недели я буду отвечать за Ричарда.
Потом Роберта съела холодный ужин, посмотрела телевизор и уже решила лечь в постель, когда — ровно в десять часов — телефон зазвонил снова.
— Еще не спишь? — раздался в трубке знакомый голос.
— Только-только собралась идти наверх, — ответила молодая женщина, чувствуя, как забилось сердце при одном звуке его голоса.
— Мне пришлось сегодня съездить в Дублин. Лишь недавно вернулся. У тебя все в порядке?
Теперь, когда Клемент позвонил, у нее действительно все было в порядке.
— Папа выглядит отлично. К выписке тоже все готово.
— Замечательно. Я очень рад. Но, вообще-то, я спрашивал про тебя.
— Со мной тоже все хорошо. Устала, и глаза в кучу смотрят, после того как весь день снимала с изображения Мэган старый лак, а больше ничего особенного.
— Хорошо. — Клемент сделал паузу. — Знаешь, мне очень понравился сегодняшний завтрак.
— Я мастерски готовлю яичницу.
— Я имел в виду твое общество.
— Спасибо, добрый сэр.
— Кстати, Лэм перестал краснеть?
Роберта рассмеялась.
— Я поговорили с ними начистоту, потому что не могу работать в атмосфере неодобрения. Рассказала им про батарейки.
— И как, ребята поверили?
— Наверное, нет. Но Лэм все же немного смягчился, так что я смогла с головой уйти в работу и ни о чем не думать. А они мне совали под нос то кофе, то чай. Они славные парни, честное слово!
— И лишь ненамного моложе тебя, Роберта, — хмыкнул Клемент. — Лично я полагаю, что Лэм просто ревнует.
— Ерунда! У него есть подружка, очень милая.
— Да неужто какая-то подружка помешает ему запасть на такую сексуальную леди, как вы, мисс Бринсли?
— Он же видит меня в комбинезоне и в кепке! Более несексуальный наряд придумать трудно.
— Уж не знаю, как твой комбинезон действует на Лэма, а о себе лучше помолчу.
Роберта рассмеялась, скрывая смущение.
— Если это комплимент, то примите мою благодарность.
Клемент рассмеялся в ответ.
— Увидимся завтра. Но на завтрак я, наверное, не приеду.
— И хорошо. А то завтра придет миссис О'Коннор. Комнату отца она поддерживает просто в образцовом порядке. Кажется, она боготворит его. Надеюсь, что с не меньшим энтузиазмом займется приведением в порядок комнаты моей матери.
Миссис О'Коннор появилась, как всегда, в восемь часов утра. Роберта сообщила ей, что Ричард Бринсли пошел на поправку, и попросила приготовить комнату для Глэдис. Миссис О'Коннор, седовласая женщина неопределенного возраста, в неизменном ситцевом платье и в накрахмаленном белом переднике, сразу же заявила, что она не только приведет весь дом в идеальный порядок, но и приготовит для мистера Бринсли его любимого цыпленка и пирог с почками.
К тому времени, когда появились помощники, Роберта уже принесла все из кладовой в мастерскую и уже трудилась над портретом. Но, несмотря на то что работать начала рано, сделала меньше, чем накануне: все время звонили клиенты, приехал арт-дилер, знакомый Ричарда. Он привез две картины, цена которых, по его мнению, после реставрации существенно выросла бы.
После его отъезда в мастерскую явилась миссис О'Коннор. Она сказала, что ланч для мисс Бринсли будет готов через десять минут, и попросила молодых людей проследить, чтобы через эти самые десять минут Роберта бросила работать и пошла в дом.
Роберта подчинилась и, оставив своих помощников греться на солнышке и наслаждаться завтраком из пакетиков, отправилась в кухню. Здесь ее ждал крыжовенный пудинг со взбитыми сливками, который миссис О'Коннор приготовила, доведя до больничной чистоты спальни.
— Просто чудесно, миссис О'Коннор! — воскликнула Роберта, доев все. — То, что надо!
— Не сомневаюсь. Вам нужно как следует питаться, чтобы работать весь день, — строго сказала
