Лондонские тайны

Вторая за этот день прическа Оливии заняла гораздо больше времени. Салли, все еще сердитая, что ее рукоделие прервали на середине, едва бросив взгляд на волосы Оливии, разразилась упреками в духе «ну я же говорила».

Не в привычках Оливии было сидеть и вяло выслушивать подобные вещи, но не могла же она объяснить Салли, что волосы ее совершенно спутались и целыми прядями вываливаются из пучка только потому, что в них запустил руки сэр Гарри Валентайн.

– Вот! – объявила Салли, – втыкая последнюю шпильку с силой, которая показалось Оливии чрезмерной. – Это будет держаться неделю, если захотите.

Оливия не удивилась бы, узнав, что Салли мазала ей волосы клеем, лишь бы они лежали волосок к волоску.

– Не выходите под дождь, – предупредила Салли.

Оливия встала и направилась к двери.

– Там нет дождя.

– Но может пойти.

– Но ведь… – Оливия прикусила язык. Боже мой, зачем она вообще стоит тут и пререкается с горничной? Внизу ее ждет сэр Гарри!

От одной мысли об этом у нее закружилась голова.

– Почему вы скачете? – подозрительно спросила Салли.

Оливия остановилась, держась за дверную ручку.

– Я вовсе не скачу.

– Вы делали, – Салли смешно запрыгала на месте, – вот так.

– Я спокойно выхожу из комнаты, – объявила Оливия. И вышла в коридор. – Спокойно и неторопливо! Как в похоронной процессии… – Она повернулась, убедилась, что Салли уже не слышит, и ринулась вниз по лестнице.

Оказавшись на первом этаже, девушка снова перешла на неспешный, похоронный шаг. Наверное, именно поэтому она ступала так тихо, что никто в гостиной не заметил ее прихода.

То, что она увидела…

Описать это словами невозможно.

Она застыла в дверях, думая, что сейчас, видимо, самое время создать список под названием «Чего не ожидаешь увидеть в собственной гостиной», вот только она не уверена, что сможет найти хоть что–то, способное перещеголять увиденное ею в собственной гостиной. А именно, Себастьяна Грея, стоящего на столе и читающего (с выражением!) «Мисс Баттеруорт и безумного барона».

Если этого недостаточно – а этого, по идее, должно быть вполне достаточно, поскольку, что вообще Себастьян Грей делает в Ридланд–хаусе? – так вот вам, пожалуйста: Гарри и принц бок о бок сидят на диване, и ни один из них, по всей видимости, еще не пострадал от рук другого.

И на закуску Оливия заметила трех служанок, притулившихся на канапе в углу и пялившихся на Себастьяна с восторгом и обожанием.

У одной из них, кажется, в глазах стояли слезы.

И тут же, в стороне с открытым ртом замер Хантли, явно весь переполненный эмоциями.

– Бабушка! Бабушка! – воскликнул Себастьян тонким голоском. – Не уходи. Умоляю тебя. Пожалуйста, пожалуйста, не оставляй меня здесь одну.

Одна из служанок тихо заплакала.

– Присцилла долго стояла перед огромным домом – маленькая, одинокая фигурка, наблюдающая, как наемный экипаж ее бабушки катит по аллее и исчезает из виду. Ее оставили у дверей Фицжеральд–паласа, бросили, как ненужный хлам.

Еще одна служанка зашмыгала носом. Все три держались за руки.

– И никто, – голос Себастьяна упал до драматического шепота, – никто не знал о ее присутствии. Ее бабушка даже не удосужилась постучать в дверь, чтобы уведомить кузенов о ее приезде.

Хантли покачал головой, в глазах его светились ужас и сострадание. Оливия никогда не видела, чтобы их дворецкий выражал столько эмоций сразу.

Себастьян закрыл глаза и приложил руку к сердцу.

– Ей было всего лишь… восемь… лет.

Он закрыл книгу.

Тишина. Полная тишина. Оливия оглядела комнату и поняла, что ее никто не замечает.

А потом…

– Браво! – Хантли первым заулыбался и исступленно захлопал. Потом к нему присоединились служанки, они хлопали и одновременно шмыгали носами. Даже Гарри и принц апплодировали, хотя у Гарри выражение лица было скорее насмешливым.

Себастьян открыл глаза и заметил Оливию.

– Леди Оливия, – улыбаясь, произнес он. – Давно вы там стоите?

– Я пришла, когда Присцилла умоляла бабушку не уезжать.

– Совершенно бессердечная женщина, – заметил Хантли.

– Она сделала то, что должна была сделать, – не согласился принц.

– При всем уважении к вам, ваше высочество…

У Оливии отвисла челюсть. Ее дворецкий спорит с особой королевской крови?!

– …если бы она еще чуть–чуть постаралась…

– …ей бы не удалось прокормить ребенка, – перебил его принц. – Это ясно любому дураку.

– Просто сердце разрывается, – вставила одна служанка.

– Я даже расплакалась, – призналась вторая.

Третья кивнула, похоже, не в силах говорить.

– Вы замечательный чтец, – продолжила первая.

Себастьян одарил всех троих ослепительной улыбкой.

– Спасибо за внимание, – промурлыкал он.

Служанки вздохнули.

Оливия поморгала, все еще пытаясь понять что происходит. Она вопросительно повернулась к Гарри. У него определенно найдется объяснение.

– В исполнении Себастьяна книга и правда становится намного лучше, – заметил он.

– Ей просто некуда ухудшаться, – пробурчала она в ответ.

– Ее обязательно надо перевести на русский, – заявил принц. – Она произведет фурор.

– Мне казалось, вы говорили, что традиции вашей литературы много глубже, – удивилась Оливия.

– Это очень глубокая книга, – ответил он. – Как океанская впадина.

– Мне читать дальше? – спросил Себастьян.

– Да! – закричали все хором.

– О, пожалуйста, – попросила одна из служанок.

Оливия все еще стояла, не двигаясь, только глаза ее перебегали с одного участника сцены к другому. Как ни прекрасно читал Себастьян, она вовсе не была уверена, что сможет высидеть целую главу и не засмеяться. А это не понравится… ну… пожалуй, никому. А ей вовсе не хотелось впасть в немилость у Хантли. Все знали, что именно он управляет домом.

Возможно, это значит, что она у нее есть шанс тихонько уйти. Она до сих пор еще не завтракала. И не дочитала газету. Раз Себастьян сам развлекает всех гостей (и часть прислуги тоже, но Оливия готова была смотреть на это сквозь пальцы), то она вполне может удрать в столовую и почитать.

Или пройтись по магазинам. Ей нужна новая шляпка.

Она как раз взвешивала открывшиеся перед ней возможности, когда неожиданно заговорил Владимир. По–русски, конечно.

– Он говорит, что вам следовало бы играть в театре, – перевел Алексей Себастьяну.