кто заказал одного, тот заказал и другого. А бомжа заказал Ахмеров.
Совсем неожиданно для меня самой стройная логическая цепочка, которую я так успешно развивала, вывела меня на то, что Ахмеров не имеет отношения к убийству Бурового. Действительно, ведь не дурак же он в самом деле, чтобы давать такую очевидную наводку. Два убийства, совершенные одним и тем же, причем весьма оригинальным и характерным, способом, – совпадение слишком очевидное. Нет, не мог Ахмеров так себя подставить. Особенно если за присвоение бриллиантов ему действительно грозила расправа со стороны своих.
Тогда что же у меня остается? Загадочный неизвестный? Человек, который хотел убрать Бурового и свалить все на Ахмерова? Кто же он такой? И чем насолил ему Буровой?
Между тем точка на экране снова начала двигаться. По-видимому, Рабинович подкрепил свои силы и теперь-то наконец отправится на свидание. Да и пора бы уже, часы показывали половину десятого.
Точка все двигалась по карте города, и я видела, что джип отъезжает все дальше от центральных районов. Наконец точка снова остановилась. Это был не совсем спальный район, но и отнюдь не такое место, которое рыночные торговцы назвали бы «проходным». Из всего этого я сделала вывод, что Рабинович приехал в бордель.
Я поняла, что время наблюдений закончилось. Настало время действовать.
Оставив аппаратуру включенной, я быстро собралась, уложив в сумку все то, что брала недавно в ресторан. Еще раз взглянув на монитор и убедившись, что точка так и стоит на месте, я решила, что успею. Если это место и есть конечный пункт сегодняшних путешествий Рабиновича, то наверняка он останется там надолго. А значит, у меня будет время доехать туда и попытаться проследить, что там происходит.
Я не знала, удастся ли мне проникнуть внутрь или придется подглядывать в какую-нибудь щелочку, но настолько была полна решимости раскрыть наконец тайну исчезновений загадочного финансового директора с распространенной российской фамилией, что почти не сомневалась в успехе.
«Ничего, Таня, – говорила я себе, отжимая до упора педаль газа. – Что, в первый раз, что ли, приходится действовать без домашних заготовок? Ничего! Сориентируемся на месте».
Но несмотря на такую психологическую подготовку, высокий уровень риска затеянного предприятия был для меня очевиден. Я очень хорошо понимала, что если Рабинович обнаружит мое присутствие в таком месте, куда он не допускал даже людей из своего ближнего круга, если он узнает о «жучках», – мне конец. Живой он меня не отпустит.
Движение на ночных улицах вовсе не отличалось интенсивностью, поэтому до нужного мне района я добралась относительно быстро. Но непосредственно к нужному мне адресу из осторожности решила подойти пешком и, по возможности, незаметно для окружающих.
Оставив машину в одном из дворов приблизительно за квартал до интересующего меня дома, я начала свой путь.
И на этот раз я так же внимательно изучала все повороты и переулки, которые попадались мне на пути, как и тогда, когда подходила к ресторану «Космос». Этот район был мало знаком мне, и я старалась запомнить местность как можно лучше, чтобы быстро сориентироваться, если возникнут какие-нибудь экстренные обстоятельства.
Чемоданчик с монитором, который принимал сигнал от «жучка», установленного на автомобиле Рабиновича, я оставила в багажнике машины.
Вскоре выяснилось, что в этом отнюдь не оживленном и безлюдном районе был только один дом, вокруг которого наблюдалось скопление дорогих автомобилей.
«Похоже, бордель пользуется популярностью среди местного населения», – думала я, осторожно приближаясь к зданию и внимательно осматриваясь вокруг. Впрочем, не было видно ни души. Часы показывали уже одиннадцать.
Я не стала подходить слишком близко, а решила для начала обойти здание кругом, чтобы немного его изучить. И каково же было мое удивление, когда, обогнув торец дома и взглянув на парадную часть, я увидела витрину ювелирного магазина.
«Это что же, теперь и бордели стали маскировать в ювелирных лавках?» – с удивлением подумала я, но в голове уже зрела догадка, что это тайное заведение – вовсе не бордель.
Остановившись в тени деревьев, которые росли вокруг дома и могли в этот поздний час служить надежным укрытием, я пыталась собраться с мыслями.
Если таинственные исчезновения Рабиновича – это вовсе не походы по девочкам, если на самом деле одна, но пламенная страсть, владеющая им, – это страсть к игре, тогда... тогда все дело принимает совсем другой оборот. Стоя под деревьями, я заново прокручивала в голове всю информацию, которую мне удалось получить.
Итак, если предположить, что деньги, которые Рабинович брал себе, он вовсе не тратил на девочек, а проигрывал в казино, то... то что? Не тратил на девочек, а тратил на игру, только и всего. В чем тут криминал? И какой тут может быть мотив?
Действительно, чего это я ни с того ни с сего приняла стойку? Ну, подумаешь, не гуляет, а играет, велика разница.
Но еще немного подумав, я поняла, что мотив для убийства может иметь место. Не будем забывать: прежде чем убили Бурового, кто-то заложил Ахмерова. Ахмерова, который был знаком с Рабиновичем и держал подпольное казино. А что, если Рабинович раньше играл в казино Ахмерова? Что, если он проигрался и понял, что не сможет отдать такие деньги? И чтобы не отдавать, взял да и позвонил милиционерам? Может такое быть? Вполне.
Но зачем тогда ему убивать Бориса Бурового? Может, размеры нанесенного материального ущерба оказались гораздо больше, чем я предполагаю? И может, Рабинович проигрывал по-крупному не один раз? Ведь где-то он должен был брать деньги, чтобы выплачивать долги? Хотя бы для того, чтобы в следующий раз ему не отказали в кредите.
Что, если он нагрел Бурового на очень крупную сумму, и тот начал догадываться? Тогда главный вопрос заключается в том, насколько велика эта сумма и как сильно рассердился бы Буровой, узнав, что этой суммы у него теперь нет. Ограничился ли он только строгим выговором или предпринял бы более радикальные меры?
Ответить на этот вопрос мне было трудно, так как о том, каким человеком был Борис Буровой, я почти ничего не знала. Мне было известно, что это человек вспыльчивый, своенравный и неуступчивый, но я не знала, как он может поступить с финансовым директором, который его обворовал. Имеется ли угроза для жизни этого директора? Или он просто перестанет быть финансовым директором?
Впрочем, если Рабинович действительно серьезно подсел на рулетку, для него это почти одно и то же. Лишившись места и возможности шельмовать с деньгами Бурового, он наверняка лишится и возможности играть. Ведь тогда ему неоткуда будет брать деньги, которые можно, не думая, бросать на ветер.
Я стояла под деревьями и, овеваемая прохладным ночным ветерком, прикидывала и так и этак. В общем и целом версия выстраивалась довольно логичная, но было в ней что-то такое, что создавало какой-то диссонанс. Пытаясь определить для себя, что это, я поняла, что меня смущает вопрос денег.
Конечно, большинство преступлений совершается именно из-за денег, но в данном случае необходимо было принять во внимание общую ситуацию. Буровой – человек не бедный и свое состояние делал в такой сфере, куда Рабинович, скорее всего, даже не совался. Игра на бирже – такая же специфическая сфера, как и торговля антиквариатом. Чтобы успешно работать в ней, нужно иметь не только совершенно определенные знания и опыт, но еще и то, что называют «жилкой».
И что же у нас получается? Получается, что два родственника прекрасно существуют каждый в своей сфере, практически не соприкасаясь. Один наживается на перепродаже раритетов, другой – на перепродаже ценных бумаг. Основной источник дохода Бурового лежал очень далеко от антикварного магазина, и Рабинович не мог нанести ему существенного ущерба.
Даже если он надул его на очень большую сумму, не думаю, что это вызвало бы необратимые последствия. Ну, украл немножко, с кем не бывает... так он же отработает! Он ведь финансовый директор! Ну разве есть здесь причины, чтобы затевать целую историю, придумывать такую сложную, замысловатую комбинацию, подставлять Ахмерова, идти на убийство, устраивать эти жуткие зрелища трупов с перерезанным горлом?
