7. Путешествие и пребывание преподобного Максима в Риме
После своего публичного спора с Пирром (июль 645 г.) преподобный Максим содействует епископам Африки провести соборы для осуждения «Эктесиса» [496], с тем чтобы осуждение стало известным императору, папе и Константинопольскому патриарху. Затем преподобный Максим покидает Северную Африку с тем, чтобы отправиться в Рим [497], где он останется вплоть до 651 или 652 г. Обосновавшись, возможно, в одном из греческих монастырей Рима [498], он в течение восьми лет своего пребывания в столице занимается активной деятельностью, посвященной защите православной веры, написанием разнообразных трактатов, писем и диалогов, ввиду того, что константинопольская ересь продолжает процветать: император Констант II, воцарившийся после Константина III, умершего в год своего вступления во власть, поддерживает монофелитство и утверждает в конце 647 г. «Типос» («Образец»), сформулированный Константинопольским патриархом Павлом II[499]. Преподобный Максим, известный и уважаемый в Риме, несомненно, устанавливает прямые и тесные отношения с римскими богословами, а, возможно, и с самим папой Феодором, который всегда был защитником православной веры перед лицом монофелитства [500]. Феодор умер 13 мая 649 г. Пятого июля того же года папой становится Мартин I. До этого он был апокрисиарием Феодора I и как раз был послан им в Константинополь, чтобы вести от его имени дискуссии с патриархом Павлом и попытаться добиться от него осуждения Пирра. Итак, он прекрасно знал все, что касалось монофелитства и его протагонистов[501]. Водворившись с трудом, он созывает Латеранский Собор (5—31 октября 649 г.), который осуждает «Типос». Преподобный Максим активно участвует в этом Соборе[502]: он подготавливает часть необходимой документации (в особенности сборник патристических текстов [503], принимает участие в дебатах, составляет некоторые акты Собора (которые были тут же переведены на латынь) и, хотя и оставаясь простым монахом, подписывает решения [504].
В послании, чей адресат нам неизвестен, несомненно написанном сразу после Собора и сохранившемся лишь отчасти под названием «Богословско–полемическое сочинение XI» [505], преподобный Максим восхваляет Римскую Церковь и ее вероучительный авторитет:
«[137С] Ибо все пределы обитаемой земли и те, кто по всей земле исповедуют [137D] Господа в чистоте и правоверии, смотрят прямо вдаль, как на солнце превечного света, на святейшую Церковь римлян, на ее исповедание и на ее веру, получая от нее сияющую славу святых догматов отцов, — догматов, которые были положены в основание во всяком благочестии и полноте шестью святыми Соборами, вдохновленными Господом и исходившими от Него, и провозглашены в наиболее ясных словах Символа веры. Ибо, начиная с нисхождения к нам Воплотившегося Бога Слова [140А], все христианские Церкви содержали в себе и имели повсюду великую Церковь, которая является здесь единственным основанием (крт)тп5а) и краеугольным камнем (бецёАлоу), так что никогда врата ада не одолели ее [506], как обещал это Сам Спаситель, но она имеет ключи православной веры и исповедания в Нем, отверзая двери тем, кто благочестиво приближается к тому, что есть подлинное по природе благочестие, закрывая и замыкая все еретические уста, которые глаголют неправду на Высочайшее [Божество]. Ибо Ему, Творцу Вселенной, нашему Господину и Господу Иисусу Христу, ученики и апостолы и святые отцы, ученые и мученики посвятили своими собственными сочинениями и словами, своими бранями, своим потом, своими мучениями, своей кровью и, наконец, своей несправедливой смертью [140В] то, что они таким образом основали и создали, в силу соборной и апостольской Церкви [нашей Церкви], для нас, верующих в Него, все это в двух словах, без малейшего труда, мучения и смерти, о великое долготерпение Божие, они [507] в неистовстве желают ниспровергнуть и уничтожить великую, всеосвещающую и пресдавную тайну православной религии христиан» [508].
Воодушевление, явленное преподобным Максимом в этом письме и превосходящее даже то, которое звучит в «Богословско–полемическом сочинении XII», в значительной мере объясняется обстоятельствами, в которых он находится во время его написания. Напомним, что патриархи, которые следовали друг за другом в Константинополе — Сергий, Пирр, Павел II — были зачинщиками или защитниками монофелитской и моноэнергитской ереси и что все остальные восточные патриархи были вовлечены в ересь, в то время как папы, занимавшие Римский престол в тот же самый период — Гонорий (чью позицию, как мы уже видели, преподобный Максим считал православной, несмотря на нее двусмысленность), Северин, Иоанн IV, Феодор и Мартин I — не одобряли этих ересей. Иоанн IV осудил «Эктесис» через Собор, проведенный в феврале 641 г., и Мартин I, водворившийся с трудом, проявил инициативу созыва Датеранского Собора, чтобы осудить «Типос» и торжественно утвердить православную веру. В этом послании преподобный Максим рассматривает этот Собор как VI Вселенский Собор, равный тем пяти, которые установили опоры православной веры. Отсюда становится понятно, как можно было написать, что «все пределы обитаемой земли и те, кто по всей земле исповедуют Господа в чистоте и правоверии, смотрят прямо вдаль, как на солнце превечного света[509], на святейшую Церковь римлян, на ее исповедание и веру, получая от нее сияющую славу святых догматов отцов».
Между тем преподобный Максим относит это к преимущественному положению, которое он признает за Римской Церковью: «Все христианские Церкви содержали и имели всюду великую [Церковь], которая является здесь единственным основанием и краеугольным камнем, так что врата ада не одолели ее, как это обещал Сам Спаситель, но которая имеет ключи православной веры и исповедания в Нем».
Этот отрывок содержит несколько аллюзий (Мф. 16, 17—19), которые святой Максим интерпретирует в том же смысле, что и в других местах своего сочинения: основанием и краеугольным камнем Церкви является правое исповедание веры во Христе («камень», на котором, как говорит Христос, он созиждет Церковь[510], — слова, сказанные после того, как Он услышал это исповедание веры от Петра: Ты — Христос, Сын Бога Живого. — Мф. 16, 16). И Римская Церковь почитается другими Церквами как основание и краеугольный камень, поскольку она всегда твердо и крепко исповедовала правую веру[511]. Если кто?то может увидеть здесь выражение сугубой ценности и авторитетности, которые преподобный Максим признает за Римской Церковью в деле догматики, то он должен понять слова: «врата ада не одолели ее» и «она имеет ключи православной веры и исповедания в Нем» как означающие то, что он «усматривает постоянство в правоверии Римской Церкви» [512], или имеет в виду «чистоту веры кафедры святого апостола Петра» [513] во все времена. Иначе говоря, преподобный Максим признает за Римской Церковью преимущество никогда не допускать ошибок, то есть непреложность принципа или даже окончательный авторитет в деле веры. Первое выражение относится к прошлому, второе — к настоящему. Преподобный Максим ясно свидетельствует о положении дел в первые шесть веков [514] , в тот смутный период, который он переживал, и на тот момент, о котором он говорит, но он не переходит от факта к праву [515]».
Примечательно, что та сугубая ценность, которую он признает за Римской Церковью, в этом тексте накрепко связана с тем, что она до этих пор исповедовала православную веру и защищала ее от ересей. На всем протяжении текста очевидно, что это то исповедание православной веры, которое является определяющим в глазах преподобного Максима и которое обусловливает то преимущественное место, которое он признает за Римской Церковью [516]. Далекий от суждения, что исповедание веры должно быть соединено с «Петровой харизмой» Римского престола [517] (можно отметить к тому же, что он не упоминает здесь ни «Римский престол», ни Римского «папу», но «Церковь римлян» [518]), преподобный Максим усиленно настаивает в этом тексте на том, что такое исповедание находится в согласии со всей традицией Церкви. Исповедание веры Римской
