необычайнойВо всем: в глубоком рыхлом снеге,В примолкших избах и дворах,В далеком вскрике, в хрустком беге,В тычинках, вешках и кустах,В пустых однообразных склонах,В леске, синеющем едва,И в распушившихся воронах,Нагнувших веток кружева.1953ГлухоманьВ перелесках застряли туманы,Дождик брызжет весь день спозарань,Но мила мне страна глухомань,Косогоры и травы-бурьяны,И еловая роща седая,И кукушки волнующий стон,И моя в людях жизнь прожитая,И заштатных церквей перезвон.Смутно эхо разносится с бора,Дорог осени плач золотой,Каркнул ворон в небесном просторе,Рад я жизни неспешной, простой.Поэт и лешийДавний приятель мой, дятел, стучит по утрам на березе.Не отогнать мне синиц, их я кормлю под окном.Леший ко мне забредет, он шалун не хмельной и тверезый.В чаще лесной проживаю, кто же зайдет ко мне в дом?Я балагурить горазд, а у лешего дел неотложныхМало бывает, не он, знать, председатель села.В эти же дни, когда в мире событий тревожныхМножество, лучше узнать новость, какая мила.Здравствуй, косматый шатун! Зашумела буран непогода,Запорошила снежком птичий, звериный ли след?Рад я послушать заветы и сказы из жизни народа,Ну, начинай болтовню, мой драгоценный сосед! Перед веснойВесна застряла в снеговых сугробах,За непогодой не летят грачи.Лишь стаи галок, серых, крутолобых,Кружат в зените заревой парчи.И рушатся на голые березыВатагой, говорливой без ума.Еще гремят последние морозы,Еще метет метелица-зима.Но в каждый вечер золотистей зори,И дальний лес заметно почернел.Близка пора, как в полевом простореПодымет солнце алый самострел,И рухнет наст, и струйки лужи талойРазрыхлят снег, и желтая вода,Забрав соломы и щепы немало,Забулькает под корочкою льда.1955ДумаСтаринная песня за лесом пропелась,И это носилось в бору до утра.Подумать о жизни давно мне хотелось,Но старости вдруг наступила пора.Возьму я котомку, пройдуся по полю,Вся в колосе рожь, среди ней – васильки,Зачем же стремлюся опять я на волю? Ведь дни пролетают, как волны реки.Мне нужен клочок синеглазого небаИ узкая стежка, путей колея,Где запах душистый оржаного хлеба,Где бегал мальчонком доверчивым я.Рязанский гостьБежал за годом год. Я снова гость в Рязани,Я в роще Рюминой среди берез опять.Прославлена земля с Оки и до Казани,И много трав пришлось ногою мне примять.Я псалмопевец ржей, я гармонист-матаня,Я внук родной яги и лешему я зять.Я, мерина взнуздав, сам завалюся в сани,Веревочной вожжой мне замахнуть под стать.Спеши, спеши, поэт! Не то догонит баба,С железною косой кощеева карга.Как весело скакать чрез горки и ухабы!Смотри ж, чудесный край перед тобой. ЛунаЗа Трубежом-рекой, и хороша, раздольнаШирокая Ока, и воздух вольный, вольный.Грибы из ЛуховицГрибы из Луховиц, моей отчизны милой,Старуха древняя в корзине принеслаНа нынешний базар. Меня остановилаХозяйственная мысль: всю мелочь без числаЯ отберу с собой. «Два дня в бору ходила,Грибок-то как кремень». – «С какого ты села?» —«Из Городца, родной!» С неведомою силойВоспоминаний рой нахлынул… У столаСижу с грибом в руках, запачкан он землею,Моей родной землей. О юности пора,Темно-зеленый бор, и летнею зареюТропинка между ржей!.. Вся наша детвораС корзинками в руках стремится в лес ватагой,Чащоба не страшна, и все полны отвагой.АбрамцевоЭтот дуб на усадьбе АксаковаПовидал самого в старину.А зима, как всегда, одинакова,И ее я люблю белизну.У избушки с куриными ножкамиЯ пройду оснеженной тропой.Бабы скифские стали дорожками,Охраняют столетний покой.Вот и церковь под куполом синим,О неведомом царстве мечта.А повсюду нетронутый инейИ Абрамцева тишь – красота.Парк в АбрамцевеВ портрете Врубеля ты, Савва, словно Грозный.В заветный парк люблю я в день морозныйПройти оснеженной средь старых лип дорожкойУкрыта елками здесь церковь Васнецова,Избушка возле ней стоит на курьих ножках,Спит мышь летучая под снеговым покровом,И баба скифская, степей задонских гостья,Две тысячи годов легко пережила.Здесь, Савва Мамонтов, твои останки-кости,Здесь жизнь текла друзей искусства и ушла.Лишь птички тренькают близ церкви на погосте,Их болтовня в тиши пленительно мила,И сам я в седине, идти мне легче с тростью,И светлая печаль на сердце мне легла.1942МУРАНОВОТих неширокий пруд, где Талица- речушкаЖурчит в ольховнике. Теперь одна беда:От старой мельницы не стало и следа,Лишь колесе торчит зубчатая верхушка.У выгона стоит под дранкою избушка.Над окнами резьба и стекла, как слюда,Блестят в закатный час. Как в прошлые годаУсадьба на бугре и темных рощ опушка.Уносит жизни сон река забвенья Лета:Сто добрых лет назад здесь жили два поэта,И звучные стихи слагались в тишине,Ты в них прославлена, владычица-любовь,И первый гром гремит, играя по весне,И за рекой слышна свирель пастушья вновь.1942Старая ветлаВетла с одиноким вороньим гнездом,Сухая дорога и черное поле,Под синим широким небесным шатромУнылая древняя воля.Взлетевшего чибиса жалостный крик,Да возле сожженной громами березыПечальник болотной пустыни, родник,Точащий подземные слезы.Янтарный листЕще сверкнул янтарный лист,И осень гостьей стала:На речке стих куличий свист,От ветел тень упала.Как широко, и ни душиЕдиной на просторе,И дни короче станут вскоре,И порыжеют камыши.Пастуший слышится рожок,Для стада нет поживы,Воспоминанья в сердце живы,И близок мой осенний срок.Пускай по мне не будет плачу,Я весел в горести своей,Грач улетает, галки крачут,В долине все бежит ручей.* * *Осенний день не говорлив.Он смотрит строго.Среди дуплистых редких ивБежит дорога.Над косогором слет грачей,Шумна ватага.Сверкает лентою ручейНа дне оврага.Лазурь сметает облака,Уходят тучи.Как жизнь твоя всегда легка,Простор могучий!Цепь говорливых журавлей,Нить паутины.Да придорожник, да репей,Да ширь равнины.1951ЗвездаС листопадом приключилась кутерьма, — Знать, у осени дырявая сума.По оврагам разлетелися листы,Небо синее спустилось с высоты.Паутины протянулася кудель,Озимей колышется постельВихрь гудит в полях меж проводов,Сбиты яблоки румяные с садов.Поржавела у плотины осока,И звезда упала в речку с высока.Калиновый
