Легенда о счастье. Стихи и проза русских художников

кусток

Растет на бугорке калиновый кусток,
И с оржаных полей летает ветерок.

Уходит в синеву за перелеском даль,
И сердцу моему теперь близка печаль.

Спадай, осенний лист, на глинистую кручу,
В затихнувших полях я словом сердце мучу.

Озимое поле

Побродить по озимому полю,
Понаслушаться песен весны —
Это выпало нонче на долю,
Небеса широки и ясны.

Вьется тропка до самого леса,
Запестрела цветами опушка,
Угомону не знает кукушка,
Для нее распахнулась завеса.

Мне годов предсказала немало,
Мое сердце еще не устало,
И на свете еще поживу,
Чтобы счастье узнать наяву.

Одиночество

Нет одиночества чудесней
Среди оржанищ полевых,
Сливается шум ветра с песней,
И сам собою льется стих.

Как бы пронзен стрелою мысли,
Простор волненьем озарен,
На травах капли рос повисли,
И на бугре янтарный клен.

Мне вовсе думать и не надо,
Иду дорогой не спеша.
Ты, одиночество, отрада,
Тобой наполнена душа.

Простой стих

Слетелись сорок сороков,
И началась весна.
Ручей бурлит у берегов,
Песнь издали слышна.
Чтобы обрадовать меня,
Знать, встали зеленя.
И жаворонок озарен,
Под ним широкий небосклон.
Мне весело с таким певцом,
Поэт он мировой.
Чтоб не ударить в грязь лицом,
Пишу я стих простой.

Перелески

Перелески от инея белы,
Санный путь от полозьев широк.
Переедешь ты мелкий лесок —
И от солнца морозного стрелы
Освещают любой бугорок.

Только заячий след и заметен,
Возле гумен дорога видна,
И стоит молодая сосна,
На березах шум галочьих сплетен,
Отлетела в леса тишина.

Потянулся дымок от овина,
Над колодцем повис журавель,
Разостлалась, как скатерть, равнина.
У плетня, где росла конопель,
Наклонилась сухая рябина.

Зима

Сорока щиплет паклю из пазов,
К морозу тянет у ветлы в серебре.
Примолкший день пустынней от снегов,
Ветряк крылом не машет на горе.

Зайчиных лап в снегу петлят следы.
В синеющих дымках с утра село.
Под пышной бахромою спят сады,
С головкой вешки в поле замело.

Покоем тишины и дуб объят,
Век сторожем стоит на перекрестке.
Какой простор! Куда ни кинешь взгляд —
Пушинки, льдинки, снеговые блестки.

1953

Волны реки

Видишь мелькнувшую тень
Там, за далеким пригорком.
Только всмотрися ты зорко —
Это уходит мой день.

Также мелькнули печали,
В жизни все дни коротки,
Все мы немного устали,
Годы, как волны реки.

Черед жизни

В деревне щелкнул кнут пастуший,
И гурт выходит на заре,
Ничто молчанья не нарушит, —
Какая осень на дворе!

Опавший прах слежался в куче.
Оборонил и клен листы.
Смотрю в долину с этой кручи, —
Полна окрестность красоты.

А в синеве застыли нити,
Осенней паутины лёт,
Не нужно никаких событий,
Пусть мерно жизнь идет в черед.

25 августа 1965 г.

Дума ночью

Над долиною день отгорел,
И над полем великая дрема.
Переделано множество дел,
И за ригой в ометах солома.

В эту ночь лишь на звезды смотреть,
Нету им ни конца и ни краю,
К ним мечтою моей полететь,
Словно милую я вспоминаю.

А такая была у меня,
На нее я смотрел, веселился,
Только дожил потом до тяжелого дня
И навеки я с ней распростился.

Она стала, должно быть, звездой,
От нее и сиянье сверкает.
Пролетел над межой козодой,
И заря предвечерняя тает.

Браслеты вечера

Грозно каркнула ворона на сосне,
Чья-то юность заскучала о весне.

А уж сыплет лист метелица в долу.
И туман свою клубком свивает мглу.

Вся осиновая роща в янтарях,
Будто медяками весь засыпан шлях.

Моя дума одинока в этот час,
На закате свет мерцающий погас.

Если б в поле овсяное мне пройтись,
Чтобы песнь осеннюю мне кинуть ввысь,

Чтобы сердце говорило про любовь…
Зря, что ль, помнится ее, как бархат, бровь?…

11 августа 1965 г.

Одеяло

Иду я знакомой тропинкою к дубу,
Зима распахнула пушистую шубу,

И дятел в чащобе стучит без умолку,
Облазил доверху косматую елку,

И заяц пугливые уши расставил,
Живет глухомань без намеченных правил,

И в ней никогда не смолкает молва,
И ночь караулит вещунья-сова.

Не правда ль, тепло у зимы одеяло?
Поэту его иной раз не хватало.

Гаданье

Снежное поле. Мороз и метель,
Небо затмила высокая ель.

А под бугром деревенька во мгле.
Лампа блеснула в соседнем селе.

В избу девчата ввалились гурьбой,
Облако пара впустив за собой.

Ночь коротка, запоют петухи,
Девки на песню не так уж плохи.

Бабке на печке тужить о грехах,
Девкам пропеть о своих женихах.

Молодость – золото, сила земли!
Глянь на гаданье: у всех короли.

24 ноября 1965 г.

Лукоморье

Обманчива моя строка,
И в ней не высказать всех дум.
Идет-гудет зеленый шум,
И кипень неба высока.

А что там видится вдали,
В полденном небе над бугром?
Летят с заморья журавли,
В поречье им и кров и дом.

О вестники моей весны
И старости моей подспорье!
Моя страна вам Лукоморье,
И с вами дни проведены.

И ваших кличей дальний зов,
И реки выше берегов,
И даль синеющих лесов, —
Родная песнь души без слов.

Крестьянский поэт

Засветилась заря в это утро погожее,
И трава вся в росе, в повители плетень,
На селе только что показались прохожие,
Тени длинные под ноги бросил им день.
Заскрипел журавель, поднялася бадья,
Из ведра просочилася влага,
С криком галочья вдруг пролетела ватага,
И туманы в разъемчивой мгле.
Вдруг пастух продудел на селе.
Стали тени от вётел короче,
Не спеша наступил день рабочий,
На току обмолот, стукотня,
Приучилась к делам ребятня
И отцам помогает умело.
Как люблю я мужицкое дело
И умелую в этом сноровку,
Где солому сложить, где сторновку,
Где лопатой провеять зерно.
Сам я не был в деревне давно,
Хоть слыву я крестьянским поэтом.
Что мне к славе прибавить при этом?
Мою славу ветра не сотрут,
Я прославил усердье и труд.

О родном и близком[116]

Пейзаж

Раскричалися сорочьи дети,
Росы свежи, утро в холодке.
Рыбаки раскидывают сети,
Кулики просвищут на реке.

Две-три утки пронеслись сторонкой,
Почему-то не охотник я —
И заслушиваюсь песней звонкой,
И хожу без всякого ружья.

Не губить хочу я жизнь живую,
А любить и радостно пылать.
Оттого-то сторону родную
Называю теплым словом – мать!

Я научился писать пейзажи в деревне Щербаковке близ Казани. На берегу голубого озера, где в пучине была такая ясная холодная вода,