резвых лошадок. Утром 14 декабря она уже стояла у гостиницы «Адмирал». На козлах сидел чернокожий кучер. При виде Ричардсона лицо его расплылось в белозубой сверкающей улыбке.
– Масса Боб!
– Джон!
– Рад вас видеть, сэр! Надеюсь, вы хорошо съездили?
– Прекрасно. На ранчо все в порядке?
– Да. У нас теперь новый старший объездчик, знаете?
– Знаю. Дядя Чарли мне писал, – кивнул Ричардсон и объяснил присутствие Амалии. – Это миссис Эмили Дюпон. У нее легкие малость не в порядке, она поживет у нас немного. Ну, как вам было без меня?
Джон помог леди забраться в экипаж, загрузил ее пожитки и чемоданы Ричардсона, и они поехали. Как было? Да по правде говоря, ничего не изменилось, все как прежде, рассказывал по дороге Джон. Засуха, слава богу, окончилась, но об этом массе Ричардсону наверняка тоже писали. У судьи Рафферти воры угнали все его стадо. Кобыла Гранта по кличке Затейница выиграла скачки. У соседей ничего нового, в городке тоже вроде как обычно. Старого шерифа Отиса убили в пьяной драке, теперь вместо него новый. Стив Холидей пьет, как и прежде, по-черному, до зеленых чертиков. Мисс Арабелла Хэрмони (тут возница покосился на Амалию) вроде как была помолвлена с одним малым из Сан-Антонио, а теперь вроде как нет.
– Да, чуть было не забыл! – воскликнул Джон. – Недалеко от Остина едва не грабанули экспресс. Мистер Ричардсон знает об этом?
– Разумеется, – важно сказал владелец ранчо. – Мы и сами там были.
Джон едва не свалился с козел.
– В самом деле? А правда, что этот парень, Билли Пуля, перебил налетчиков? Ей-богу, надо быть храбрецом, чтобы в одиночку выступить против стольких головорезов. Жаль будет, если его в конце концов поймают и повесят.
Солнце припекало. Амалия сняла с себя шаль, стянула перчатки. По обе стороны от дороги тянулись заросли мескитового кустарника и какие-то кузены кактусов в горшочках, только эти ростом выше взрослого человека. На ветке дерева висела змея, образуя замысловатые кольца. Амалия встретилась с ней взглядом, и девушке показалось, что кровь застыла у нее в жилах.
– Это еще что… – «подбодрил» свою спутницу Ричардсон. – Вот ядовитые сороконожки в наших местах попадаются такие, что почище змей кусают.
У Амалии мелькнула мысль, что бог, похоже, сначала хотел создать в Техасе землю обетованную, но потом передумал. Окружающая природа поражала своей первозданной красотой, воздух был чист и мягок… но вот сороконожки, что почище змей, Амалии решительно были не по вкусу. Вдали затявкали койоты и стихли. Ричардсон прихлопнул здоровенного комара, норовившего полакомиться его кровью. Пассажиров таратайки трясло и подбрасывало.
– Долго еще ехать? – спросила Амалия у спутника.
– К ужину будем дома, – последовал уверенный ответ.
Учитывая, что они еще не обедали, перспектива представлялась мало обнадеживающей.
– Можно было сесть на дилижанс в Сан-Антонио, – продолжал Роберт, – но он довозит только до Арчера, а мое ранчо стоит малость в стороне.
– Зачем вам какой-то дилижанс, когда у вас есть Джон? – возразил возница.
Ястреб парил в небе, растопырив крапчатые крылья и настороженно поглядывая на диковинного перемещающегося зверя – экипаж. Впрочем, мистер Лоренс Стерн, писатель, как-то обмолвился, что человек – самый диковинный зверь.
Одежда прилипала к телу. От колес клубами поднималась пыль. Джон, покачивая головой в такт движению, затянул какую-то заунывную, берущую за душу песню. Роберт П. Ричардсон дремал, время от времени похрапывая. Амалия, поправляя сбившуюся набок шляпку, пыталась решить два вопроса: первый – какого дьявола она притащилась сюда и второй – прилично ли будет уехать завтра же, едва она обретет способность передвигаться. Все тело у нее уже ныло от толчков. В траве мелькнул белый кролик и удивленно поглядел на Амалию, встав на задние лапки. Таратайка проехала мимо, и он, вместо того чтобы бежать прочь, припустился за ней. Вмиг забыв о неудобствах пути, Амалия обернулась, но тут по дороге скользнула тень ястреба, и кролик, испуганно скакнув в сторону, скрылся в густой траве.
«Наверное, он опаздывал куда-нибудь», – подумала Амалия с улыбкой, и перед глазами явилась книжка с картинками из отцовской библиотеки, по которой она учила когда-то английский. «O dear, o dear, I shall be too late!»[20]
Роберт П. Ричардсон сладко всхрапнул и сделал попытку опустить голову на плечо Амалии, но она решительно его оттолкнула. Таратайка перевалила через горбатый мост и загремела дальше. В очередной раз отпихнув клюющего носом Ричардсона, Амалия случайно подняла глаза и увидела впереди на дороге троих всадников на взмыленных лошадях.
Джон тоже их увидел. Не теряя времени, он переложил вожжи в левую руку, и только теперь Амалия заметила, что рядом с ним лежит «винчестер», а за поясом у него торчат два револьвера. Похоже, что любая предосторожность в этих местах не была излишней.
– Масса Боб! – негромко проговорил возница.
– А? Что? – подскочил на месте владелец ранчо.
– Трое каких-то едут на нас, – сообщил Джон лаконично.
– Подай мне «винчестер», Джон, – не менее лаконично распорядился Ричардсон. Должно быть, у Амалии был совсем ошеломленный вид, потому что он счел нужным объяснить ей: – В наших краях, мэм, лучше быть начеку, а то как бы потом не пожалеть.
«И зачем только я приехала сюда?» – в который раз спросила себя Амалия.
Всадники надвигались на экипаж. Все трое были вооружены до зубов и уверенно держались в седле. Посередине ехал рослый малый средних лет с волосами и усами цвета соломы, в широкополой стетсоновской шляпе. Вид у него был довольно грозный, но Амалии показалось, что возница, разглядев его, с облегчением перевел дух. И точно – он тут же пояснил:
– Все в порядке, сэр. Это наш новый шериф.
– Да? – отозвался Ричардсон, и в его голосе промелькнуло нечто, подозрительно похожее на разочарование.
– Это Джон! – крикнул левый всадник, у которого не хватало двух зубов в нижней челюсти. – Кто там у тебя?
– Мистер Ричардсон и… – Джон оглянулся на Амалию и прикусил язык.
– Это моя гостья, – сухо сказал Ричардсон. Всадники поравнялись с таратайкой и остановились. Джон натянул поводья.
Шериф наклонился с седла.
– Вы Роберт Ричардсон, точно? Я новый шериф. Появился, когда вы были в отъезде. Хорошо прокатились?
Его бойкие глаза, тоже цвета соломы, так и шныряли, не упуская ничего: ни раскрасневшегося лица Амалии, ни ее парижских перчаток, ни ухмылки Джона.
– Лучше не бывает, – сказал Ричардсон. – Так Отиса застрелили, значит? Жаль.
Беззубый сплюнул в пыль.
– Да, не повезло, – сказал шериф. – Это ваша жена?
– Нет, – сказал Ричардсон.
– Пока нет, – поправила его Амалия, и в глазах ее полыхнули золотистые искры, при виде которых шериф опешил. – Мистер Ричардсон пригласил меня полюбоваться его стадами.
Шериф кашлянул в кулак. Возможно, он даже покраснел, хотя при таком загаре ничего нельзя утверждать наверняка.
– Очень приятно, э… мэм… – Он снял шляпу. – Я Пит Гамильтон, шериф.
– Гамильтон? – заинтересовался владелец ранчо. – Я слышал о каком-то бандите Гамильтоне, который был приятелем Билли Мэллоуна. Кажется, его повесили в Петербурге[21] . Это, случаем, не ваш родственник?
– В некотором роде, – отозвался шериф с ухмылкой. – Тот Гамильтон, о котором вы говорите, я и есть.
