Вчетвером они производили столько шума, что в конюшне заржали лошади. На глазах у полковника выступили слезы.
– Ах вы… чертовка! – сказал дядя Чарли Амалии, грозя пальцем.
– В чем дело, полковник? Вы не верите в достойных женщин?
Новый взрыв хохота потряс стены. Полковник, утирая слезы, объявил, что эта шутка похлеще той, которую до войны отмочил Красавчик Джордж с шулером Пинком. Он хотел уже начать рассказывать, в чем она заключалась, но его прервали. Дверь отворилась, и в проеме показались двое молодых людей в запыленной ковбойской одежде и сапогах со шпорами. Вновь прибывшие походили друг на друга, как братья. Каковыми они, впрочем, и были. При виде гостей Роберт подскочил на месте и кинулся к ним с распростертыми объятьями.
– Рассел! Джек! Как я рад вас видеть!
– Ах ты старый бесхвостый шелудивый енот! Вернулся-таки?
И братья стали хлопать хозяина по спине и стискивать ему руку в знак своих дружеских чувств. Амалия меж тем, как следует переварив услышанное, прикидывала, какую реакцию произвело бы подобное обращение, скажем, в парижском салоне герцогини де Брассанс. Подходит, к примеру, граф Коломбье к издателю Мансару и говорит:
– Желаю здравствовать, сударь вы мой, старый бесхвостый шелудивый енот!
Смертоубийство с секундантами в Булонском лесу было бы ему обеспечено, уж будьте спокойны. Не говоря уж о скандале на весь свет, что в иных случаях гораздо хуже смертоубийства.
Впрочем, заметив наконец Амалию (а не заметить ее было невозможно), братья малость присмирели. Рассел стал кидать тревожные взгляды на свои кожаные штаны и пропотевшую и замыленную рубашку, а Джек сдернул с головы шляпу. Полковник представил гостье братьев Донованов – ближайших соседей и владельцев обширных стад рогатых и мычащих четвероногих.
– Ага, я так и знал, что Боб не зря уехал, когда Арабелла дала ему от ворот поворот! – заявил Джек.
– Вы помолвлены или уже женаты? – напрямик спросил Рассел.
Ричардсон внес ясность в вопрос, но при этом так краснел и запинался, что любой решил бы, что он утаивает истину.
– Мисс Хэрмони умрет от зависти, – многозначительно, как ему казалось, уронил Джек.
Братьев усадили за стол, и Чикита принесла еще два прибора. Разговор пошел о стадах, о погоде и вскоре естественным путем перескочил на ограбление экспресса и бегство Билли Мэллоуна. Ричардсон оживился и заявил, что был очевидцем происшедшего.
– Да ну! – в один голос воскликнули братья. – Давай рассказывай!
И Ричардсон начал рассказывать. Вагоны взрывались, пули свистели, шерифы умирали дюжинами, и золото было рассыпано по насыпи в поистине невероятных количествах. Словом, все в его повествовании было совсем как в жизни.
Большие бронзовые часы, предмет гордости хозяина ранчо, пробили девять, и Амалия, пожелав всем спокойной ночи, отправилась спать.
– Блондинка! – сказала мисс Арабелла Хэрмони с упреком в голосе.
– Блондинка! – неодобрительно повторила ее мать.
Кроме них, в гостиной дома Хэрмони в Арчере была еще Чикита. Полковник Ричардсон послал ее к дилижансу спросить, нет ли почты на ранчо «Эсмеральда», и дамы Хэрмони, уже прослышавшие от шерифа о прибытии какой-то незнакомки, решили удовлетворить свое любопытство, зазвав Чикиту к себе и дав ей целый серебряный доллар. От шерифа вчера они так и не смогли добиться толкового описания дамочки, сидевшей в таратайке вместе с Робертом, а Донованы почти безвылазно сидели на своем ранчо, и их было трудно поймать.
– Красивая молодая леди, – так оценил Амалию шериф Гамильтон, прежде более известный как Бандит Пит.
– А во что она была одета? Какая у нее прическа? Она курит? Она помолвлена с Робертом? А может, это какая-нибудь танцовщица, с которой он решил просто поразвлечься?
Интерес мисс Хэрмони станет более понятным, если мы сообщим, что в недалеком прошлом она сама имела на Роберта определенные виды. И если бы не некий франт из Сан-Антонио, спутавший карты, а в итоге оказавшийся двойкой некозырной масти… Просто смешно, что Роберт так близко воспринял к сердцу его появление и даже по совету дяди сбежал в какую-то Европу, на край света, дабы там залечить сердечные раны! Впрочем, у Арабеллы имелось серьезное подозрение, что и сбежал-то он в основном для того, чтобы иметь возможность вернуться. А тут вдруг какая-то незнакомка приехала вместе с ним…
Шериф Гамильтон не выносил, когда его допрашивали, – очевидно, сказывалось богатое прошлое. Он невнятно сослался на служебные обязанности и позорнейшим образом скрылся, звеня шпорами и громко скрипя каблуками.
Итак, дамы Хэрмони, похожие на двух сестер (с разницей в двадцать четыре года), расположились в креслах, приготовившись вытянуть у Чикиты всю нужную им информацию. Мисс Арабелла Хэрмони была шатенка, и притом весьма привлекательная, с ямочками на щеках и на подбородке. А миссис Хэрмони была… ах, в том-то и дело, что она уже вся была.
– Блондинка… – повторила Арабелла задумчиво. А затем заявила с уверенностью: – Наверняка крашеная.
– Вовсе нет! – возмутилась Чикита. – Я сама ее сегодня причесывала: это ее собственный, натуральный цвет волос.
– Нет, наверняка у корней волосы черные, – встряла мать.
– И ничего подобного!
– Бесцветная особа.
– Наверняка. – Дочь вызывающе тряхнула каштановыми кудрями. – И что, Роберт очень ею увлечен?
Чикита была зла на то, что ее слова подвергли сомнению, а новый вопрос подсказал ей верную возможность ужалить прямо в сердце.
– Через неделю, – объявила она без запинки, – он хочет объявить о своей помолвке.
– Ну да! – Арабелла подскочила в кресле. – Врешь!
– Чтоб мне не сойти с этого места! – торжественно поклялась Чикита, держа в кармане фигу.
Мать и дочь обменялись растерянными взглядами.
– Хорошенькое дельце!
– Он уже ни во что нас не ставит!
Решение созрело незамедлительно.
– Надо бы заполучить его к нам…
– Да, но как?
– Устроим вечер.
– Дорогая, благоразумно ли это?
– И заодно взглянем на эту дамочку. Что ты беспокоишься? Отдых в семейном кругу. Пригласим судью Рафферти, Грантов, потом Донованов…
– Может, и дедушке пошлем приглашение? Он так рад будет увидеть тебя лишний раз.
– Он же написал, что болен, так что, я думаю, не стоит. Нет, мы пригласим доктора, потом Стива Холидея…
– Умоляю, дорогая, его не надо! У меня от него мороз по коже.
– Ну и что? Гробы – тоже товар, не говоря уже о том, что каждому из нас они когда-нибудь да понадобятся.
– Когда ты так говоришь, – плаксиво отозвалась мать, – ты напоминаешь мне своего отца.
Миссис Хэрмони овдовела более десяти лет назад.
– Фу, мама, это низко. Его ведь ты выбирала, не я… Я бы, ясное дело, предпочла, чтобы моим отцом был Рокфеллер или Морган, на худой конец… Чикита! Вот тебе записка для твоего хозяина. И смотри, не забудь ему передать, что мы его ждем к себе завтра вечером!
8
