куда меньше времени, чем его противнику. Было такое впечатление, что «братец Гарри» стрелял, вообще не давая себе труда прицелиться.
– Ай да малыш… – раздумчиво сказал шериф. – Ты, я вижу, кое-чему научился у своего братца, а?
Даже веснушки на носу Билли и те загорелись от его слов.
– Тихо, Гарри, – вмешалась Амалия. – Шериф тебя провоцирует, не обращай внимания.
– Скажешь тоже – не обращать внимания на такое! – сердито буркнул Билли, перезаряжая револьвер.
Один из помощников шерифа принес старую шляпу. Сердце у Амалии сжалось: это было потруднее, чем стрелять по неподвижным жестянкам.
– Раз, два, три! – крикнул помощник и швырнул шляпу вверх.
Пока она падала, шериф успел пять раз пробить ее пулями. В этом убедились, подобрав шляпу с земли.
– Теперь вы, мистер Мэллоун, – сказал шериф, ухмыляясь во весь рот.
Билли кивнул. Помощник взял другую шляпу – и то ли случайно, то ли намеренно бросил ее куда выше и дальше, чем предыдущую. Амалия облилась холодным потом.
Билли выстрелил шесть раз, но шляпа упала на пустырь за салуном. Зрители со всех ног бросились бежать за ней – всем не терпелось увидеть, сколько в ней дырок и удалось ли их шерифу обставить чужака. Однако первой до шляпы добралась какая-то рыжая дворняжка с обрубком вместо хвоста. Она примчалась к своему хозяину – мальчику лет двенадцати – и положила шляпу к его ногам, радуясь, что смогла всех опередить.
– Глядите! – пронзительно крикнул мальчик, поднимая шляпу вверх. – А дырок-то тут шесть!
Шериф нахмурился.
– Наверное, это собака оставила своими зубами, – хихикнув, высказал предположение зазывала, собиравший ставки.
Ему не следовало так говорить, потому что Билли с быстротой молнии повернулся в его сторону и выстрелом сбил с его головы высокий цилиндр. Толпа захохотала, зазывала же посерел лицом и упал в обморок.
– Это так, вне программы, – объявил Билли, весело улыбаясь. – Можете бросить еще одну шляпу, если не верите своим глазам. Только не забудьте забросить ее на луну, а то больно близко получается.
Зрители зааплодировали, и громче всех хлопала мексиканка из салуна напротив. Противник шерифа, такой непосредственный, живой и юный, всем пришелся по сердцу. Он совсем не походил на своего мрачного брата-бандита, который стоял тут же, кусая губы.
– Ну что, шериф, – довольно невежливо спросил последний у Термана, – закончим на этом или у вас есть что-то еще?
Шериф шевельнул усами и повернулся к помощнику. Тот кивнул и быстрым шагом удалился.
– И куда ты спешишь, Билли? – сказал Терман добродушно, оборачиваясь к Амалии и обдавая ее запахом дешевого табака. – Город у нас отличный, живи – не хочу, народ тоже не самого худшего разбора. А вот и Анхелика! Здравствуй, радость моя.
В сопровождении помощника шерифа показалась смуглая, очень красивая молодая мексиканка с горящими черными глазами и волнистыми волосами, которые доходили почти до пояса. Шериф заговорил с ней по-испански. Амалии показалось, что сначала девушка упиралась, но после того, как Терман взял ее за руку, она смягчилась. Шериф достал из кармана игральную карту и протянул ей.
– Это что такое, это еще зачем? – заволновался Билли.
Девушка отошла на середину улицы и остановилась. Грудь ее под розовой кофтой высоко вздымалась, щеки полыхали. Гордость и упрямство были написаны на ее лице, но Амалия прочитала в нем и кое-что другое – страх.
– У нее в руке – десятка червей, – пояснил шериф. – Десять целей, стрелять двенадцать раз. Ясно?
На этот раз Амалия переполошилась по-настоящему. С места, на котором они стояли, еле-еле была видна даже сама карта, не говоря уже о значках на ней.
Анхелика подняла вверх руку с картой, вызывающе улыбаясь. В полном молчании толпы шериф вышел напротив нее, сосредоточенно прицелился и открыл огонь. Потом перезарядил револьвер и выстрелил еще шесть раз.
Принесли карту. Семь сердечек из десяти было пробито. Шериф вытащил из кармана другую десятку и отдал Анхелике. Легкой, упругой походкой она вернулась на место и вновь подняла руку.
– Твоя очередь, Гарри, – сказал шериф.
Билли вышел вперед, вздохнул и прицелился. Стало тихо. Так тихо, что Амалия с легкостью могла расслышать, как жужжит муха возле бледного не только от пудры лица фокусника.
Билли помедлил, опустил руку и повернулся к Амалии.
– В чем дело? – спросила она с раздражением и краем глаза заметила, как расслабился шериф Терман. Оба его помощника улыбались с облегчением.
– Эм… Билли, – тихо сказал Мэллоун. – Я не могу стрелять в женщину, понимаешь?
Ясное дело, она понимала. Но хуже всего было то, что и шериф Терман тоже понимал это.
Амалия вздохнула, приподняла шляпу и вытерла взмокший лоб под ней. Опустив случайно глаза, она увидела кое-что… и поняла, как можно переубедить Билли.
– Ну что, этот щенок отказывается от состязания? – прогудел один из помощников шерифа.
– Погодите! – остановила его Амалия. Затем сняла с шеи платок и махнула им в воздухе. Как зачарованный, Билли смотрел на сиреневый лоскут. – Вот что, братец. Если ты сделаешь то, что должен сделать, я отдам тебе платок. Навсегда.
Билли сглотнул.
– Правда, что ли? – недоверчиво спросил он. – И что, он будет совсем мой?
– Да, – подтвердила Амалия. – Но для этого надо прострелить все десять сердечек.
– Да пожалуйста, – легко согласился Билли.
Он повернулся и почти не целясь разрядил весь барабан. Анхелика вздрагивала при каждом выстреле. Билли перезарядил свой револьвер и выстрелил еще четыре раза.
– Готово, – весело сказал он. – Десять из десяти, и запасных двух пуль не понадобилось. – Он подошел к Амалии и поглядел на нее. – Ну, теперь отдавай мой платок, братец.
– Пожалуйста, – отозвалась Амалия и сама повязала платок парню на шею.
Меж тем опешившие зрители подошли к Анхелике и, взяв у нее игральную карту с десятью ровными отверстиями, стали вертеть ее и так, и этак – даже на свет смотрели. До Амалии долетали их голоса:
– Немыслимо!
– А ведь это только его брат! Представляете, как он сам стреляет?
– Даже и представлять не хочу.
– Фантастика! Ей-богу, этот парень второй Дэви Крокетт.[31]
– По-моему, он будет еще похлеще Дэви Крокетта.
Билли поправил концы платка и заправил их под куртку. Он мог ничего не говорить – по всему было видно, что его так и распирало от гордости.
Красавица Анхелика сорвалась с места и подскочила к стрелкам. Амалии показалось, что она вот-вот вцепится шерифу ногтями в физиономию, но она только посмотрела на него, и взгляд ее был хуже удара бичом. Шериф Терман побледнел и смешался. Затем, не говоря ни слова, Анхелика взяла лицо Билли, демонстративно поцеловала его в губы и, обернувшись к шерифу, выкрикнула что-то по-испански. И, судя по всему, не слишком лестное, потому что шериф побледнел еще больше. Анхелика же, передернув плечами, удалилась с гордо поднятой головой.
– Что она сказала? – спросила Амалия вполголоса у Билли, который все еще смотрел вслед красавице, исчезнувшей, как вихрь.
– Она сказала, – с удовольствием перевел Билли, – что у шерифа сердце шакала и что он не кабальеро, зато я – настоящий кабальеро и вел себя, как мужчина, а настоящий мужчина никогда не станет использовать женщину в качестве мишени.
– Ах вот как, – вежливо уронила Амалия. Честно говоря, она подозревала нечто подобное.
Шериф Терман тяжелым шагом приблизился к Амалии. Казалось, он постарел лет на десять. Губы его
