– Например, стоило бы поговорить с консультантом по вопросам семьи. Или с адвокатом.
– О господи!
– Тебе не кажется, что это следует сделать?
– Не знаю. Нет. Пока не кажется.
– Джек, мне тревожно за тебя. У тебя депрессия?
– Нет. А что?
– Спишь ты хорошо? Зарядку делаешь?
– Сплю прилично. А с зарядкой получается не очень.
– Ты уже нашел работу?
– Нет.
– Джек, ты должен поговорить с адвокатом.
– Может быть, через некоторое время.
– Ладно. Послушай, я на пару дней закрою офис и приеду к тебе.
– Эллен…
– Не спорь. Я все равно приеду. Джулии можешь сказать, что я хочу помочь с детьми. Буду сегодня после полудня.
– Но…
– Не спорь.
Я позвонил Джулии, сообщить, что к нам на несколько дней приедет Эллен. Не дозвонившись, я оставил ей довольно подробное сообщение. А потом отправился за покупками: раз у нас будет жить Эллен, потребуются дополнительные припасы.
Я катил тележку между полками супермаркета, когда мне позвонили из больницы. Тот самый молодой врач «скорой помощи». Он звонил выяснить, как дела у Аманды. Я сказал, что синяки почти исчезли.
– Это хорошо, – сказал он. – Рад слышать.
– А что с результатами магнитно-резонансного сканирования? – спросил я.
Врач ответил, что результатов, к сожалению, не будет, поскольку прибор был неисправен и исследование Аманды попросту не состоялось.
– У нас такое впечатление, что он медленно разваливался. Все его чипы памяти оказались чем-то разъеденными.
Я тут же вспомнил о плеере Эрика.
С каждой минутой события принимали все более странный оборот. Еще одна странная вещь случилась несколько минут спустя, когда мне позвонила Джулия – веселая, оживленная – и объявила, что вскоре после полудня, задолго до ужина, приедет домой.
– Приятно будет увидеть Эллен, – сказала она. – Зачем она приезжает?
– По-моему, ей просто хочется выбраться из города.
Я ждал, что Джулия объяснит свое ночное отсутствие. Но она сказала только:
– Слушай, мне надо бежать. Поговорим позже…
– Джулия, – сказал я. – Подожди минуту.
– Что?
Я какую-то секунду колебался, не зная, как к этому подступиться. Потом сказал:
– Я беспокоился за тебя всю ночь.
– Милый, я же тебе позвонила. Я застряла на заводе. Ты сообщения проверял?
– Да… Сообщений не было.
– Не знаю, что там произошло. Я оставила сообщение.
– Ну а я его не получил, – сказал я, стараясь, чтобы голос мой не звучал обиженно.
– Прости, милый, но ты все же проверь свой аппарат. В общем, слушай, мне действительно надо идти. Скоро увидимся, хорошо? Целую.
И она прервала связь.
Я проверил телефон еще раз. Сообщений не было. Никаких ночных вызовов.
Джулия мне не звонила. И никто не звонил.
Мне казалось, будто я куда-то проваливаюсь. Я ощущал усталость – смотрел на продукты, заполнявшие полки супермаркета, и не мог вспомнить, зачем я сюда пришел.
Я уже решил уйти из магазина, и тут снова зазвонил мой сотовый. Это был Тим Бергман, тот, что занял мое место в «МедиаТроникс».
– Ты стоишь или сидишь? – поинтересовался он.
– Стою. А что?
– У меня довольно странная новость. Тебе собирается позвонить Дон.
Дон Гросс, человек, который меня уволил.
– Зачем?
– Он хочет снова взять тебя на работу.
– С какой стати?
– У нас возникли сложности с распределенными системами, которые мы продавали нашим клиентам.
– С какими именно?
– С «ОХОТОЙ».
– Это же старая система, – сказал я. – Кто ее купил? Как и у большинства наших программ, в основе «ОХОТЫ» лежали биологические модели. Это была программа поиска цели, основанная на динамике поведения хищника и его добычи. Она отличалась крайней простотой.
– Понимаешь, «Ксимос» требовалось что-то совсем простое, – сказал Тим.
– Вы продали «ОХОТУ» «Ксимос»?
– Ну да. И даже с лицензией на право распространения. Однако программа, по-видимому, работает неправильно. То и дело сбивается с цели.
– И неудивительно, – сказал я, – мы же не ставили закрепителей.
Закрепители – это такие программные противовесы, позволяющие удерживать цель; поскольку объединенные в сеть агенты способны обучаться на ходу, обучение это может привести к тому, что они начнут отклоняться от цели. Собственно говоря, агентские программы очень похожи на детей. Они забывают одни вещи, теряют другие и роняют третьи.
– Так вот, – продолжал Тим, – Дон решил, что, поскольку ты руководил группой, когда разрабатывалась эта программа, ты и сможешь все поправить. К тому же твоя жена занимает в правлении «Ксимос» высокий пост, и, если ты присоединишься к нашей команде, это успокоит тамошнее начальство.
– Я не могу вернуться на работу.
– А тебе и не придется возвращаться. Ты обоснуешься на заводе «Ксимос». На должности приглашенного консультанта.
– Угу, – сказал я самым уклончивым, на какой был способен, тоном.
Меньше всего мне хотелось снова работать на Дона. Однако, с другой стороны, если я займу должность консультанта, это решит проблему срока годности. Помолчав немного, я сказал:
– Послушай, Тим, я должен все обдумать.
– Может быть, перезвонишь мне завтра утром?
– Хорошо, – ответил я.
– И ты, конечно, согласился, – сказала Эллен.
Она только что приехала, мы сидели на кухне. Эллен выглядела в точности как прежде – худая как щепка, энергичная, светловолосая, возбужденная. Возраст не оказывал на мою сестру никакого влияния. Она сидела передо мной с чашкой, в которой заварила особый пакетик с травами. Эллен привезла эти пакетики с собой. И тут ничего нового не было – Эллен всегда брала в дорогу свой собственный чай, собственные приправы для салата и собственные витамины.
– Нет, сказал, что подумаю.
– Ты что, шутишь? Джек, ты должен вернуться к работе. Ты и сам это понимаешь. – Она удивленно уставилась на меня. – У тебя депрессия.
– Нет у меня никакой депрессии.
