конечно, неправдоподобно, потому что расследование этих дел ему принадлежало
по праву и более специально, чем кому-либо другому.
XIV. В 1452 году брат Кристовал Гальвес был арагонским инквизитором; он
продолжал исполнять свои обязанности до времен новой инквизиции. Так как
Сикст IV [261] был недоволен им, он должен был покинуть свой пост, как мы
увидим это далее.
XV. Брат Мигуэль Юст стоял во главе инквизиции Валенсии. Историки
ордена св. Доминика уверяют, что он очистил это королевство от яда ереси;
между тем мы видим, что он имел преемника в лице брата Арнольдо Коиро,
который в 1454 году примирил с церковью нескольких иудействующих еретиков {
Монтэйро. История португальской инквизиции. Ч. I. Кн. 2. Гл. 32.}.
XVI. В 1460 году брат Альфонсо Эспина, францисканский монах, составил
книгу, озаглавленную 'Fortalicium fidei' (Укрепление веры), в которой
находят самое положительное доказательство, что в его время в Кастильском
королевстве не было уполномоченных папой инквизиторов, потому что, обращаясь
к королю Энрико IV [262], он жалуется на бедствия, испытываемые религией
вследствие отсутствия защищающих ее инквизиторов, и прибавляет, что она
подвергается оскорблениям со стороны евреев и еретиков, не имеющих никакого
страха ни в отношении королей, ни священников.
XVII. Этот монах (которого воодушевляло самое горячее рвение ко всему,
что было важно для религии) сам предлагал себя многим епископам для розыска
и преследования еретиков от их имени, и его услуги были приняты в некоторых
епархиях {Парома. О происхождении святой инквизиции. Кн. 2. Отд. II. Гл.
2.}. Историки ордена св. Доминика говорят, что немного спустя, при папе
Павле II [263], брат Антонио Риччо, провинциал Кастильского королевства, был
назначен инквизитором этой страны и исполнял эту должность в течение семи
лет {Фернандес. Проповеднический состязания. 1460; Фонтана. Teatro Domm. c.
583. (Ссылка у Монтэйро. Ч. I. Кн. 2. Гл. 40).}.
XVIII. Наиболее достоверно, что, когда Педро из Осмы был преследуем за
богословские заблуждения, допущенные им в своих сочинениях, его осудил
архиепископ Толедо дом Альфонсо Каррильо, который запросил мнение пятидесяти
двух богословов, собранных им в 1479 году в Алькала-де-Энаресе [264]. В силу
этого приговора Педро отрекся от всех заблуждений, замеченных в его книгах.
Их было восемь; осуждение, произнесенное архиепископом, было подтверждено
папой. В этом деле не видно, чтобы появлялся какой-либо инквизитор; {Агирре.
Собрание испанских соборов. Т. V, под 1479 годом.} вероятно, его и не было.
Заставляет это предполагать еще и то, что, когда папа в 1474 году поручил
генералу доминиканцев назначить инквизиторов для всех областей, тот послал в
Арагон брата Хуана Франко, в Каталонию брата Франсиско Видаля, в Валенсию
брата Хаиме, на Майорку брата Николая Мерулу, духовника арагонского короля,
в Руссильон брата Матиаса из Валенсии, в Барселону брата Хуана и в
Наваррское королевство (где царствовал тогда гонский король Хуан II [265])
доминиканца, известного в истории также под именем брата Хуана; но не видно,
чтобы кто-нибудь был назначен в Кастилию {Монтэйро. История португальской
инквизиции. Ч. I. Кв. 2. Гл. 31.}.
XIX. Таково было состояние испанской инквизиции в 1474 году, когда
Изабелла I [266], супруга Фердинанда V [267] Арагонского, короля Сицилии, по
смерти своего брата Энрико IV вступила на кастильский трон. Когда
царствовавший в Арагонии Хуан II умер, сын его Фердинанд соединил в 1479
году эту корону с короной Сицилии; вскоре он присоединил к Кастилии
королевство Гранада, отвоеванное им в 1492 году у мавров, и, наконец,
отнятую у Жана д'Альбре [268] Наварру, которая была обеспечена за ним
вследствие капитуляции жителей. Таким образом своей дочери Хуанне [269] он
оставил во владение всю Испанию, за исключением Португалии.
Глава IV
ОБ УПРАВЛЕНИИ ПРЕЖНЕЙ ИНКВИЗИЦИИ
Статья первая
I. Хотя папы, учреждая инквизицию, предполагали только розыск и
наказание за преступление ереси [270] (причем отступничество от веры
рассматривалось как частный случай), однако с самого ее начала инквизиторам
рекомендовалось старательно преследовать христиан просто подозреваемых,
потому что это было единственным средством, которое могло привести к
открытию настоящих еретиков. Плохая репутация в этом отношении служила
достаточным прецедентом для обоснования дознания и обыкновенно давала повод
к доносам; вовсе не являясь уликой проступка, она устанавливала лишь простое
подозрение. Это подозрение вытекало из действий или слов, указывавших на
вредные убеждения и ошибочные мнения насчет католических догматов; оно
допускалось лишь в том случае, когда преступное поведение и разговоры были
вполне доказаны. Преступления, не имеющие никакого отношения к верованию, не
могли сделать совершителей их подозреваемыми в ереси, и расследование этих
преступлений принадлежало по праву светским судьям. Однако в числе этих
преступлений были такие, о которых папы думали, что нельзя в них быть
виновными без проникновения вредных учений; поэтому, хотя светские судьи
преследовали совершителей их согласно обыкновенным законам, инквизиторам
было вменено в обязанность рассматривать этих обвиняемых как заподозренных в
ереси и действовать против них, чтобы удостовериться, совершили ли они эти
преступления по свойственной человеку наклонности ко злу или потому, что они
не считали этих деяний преступными. Последнее обстоятельство позволяло
думать, что они заблуждались в догматах. К этому разряду проступков
принадлежит род богохульств, известных под именем еретических. Они
произносились против Бога и его святых, что указывало у виновных на
ошибочное представление о всемогуществе Божием или о каком-либо другом
свойстве божества. А это давало повод к подозрению в ереси, хотя бы эти
