IX. Десятый разряд подозрительных жителей состоял из тех, кто не
соглашался отменять действовавшие в городах статуты и узаконения, когда они
были противны мерам, применяемым инквизиторами; такие люди должны были
рассматриваться как препятствующие действиям святой инквизиции и,
следовательно, подозреваемые в ереси {Там же. Вопр. 34 и 36.}.
X. Одиннадцатый случай для подобного подозрения являлся, когда
адвокаты, нотариусы и другие представители закона покровительствовали делу
еретиков, помогая им своими советами и другими способами ускользнуть из рук
инквизиторов; когда они скрывали бумаги, документы процесса или деловые
акты, из которых можно узнать заблуждения еретиков, место их жительства и их
положение или которые могли каким-либо другим способом послужить к
обнаружению ересей. Такое поведение ставило их в разряд пособников и
защитников еретиков {Там же. Ч. III. Вопр. 33.}.
XI. В двенадцатом разряде подозреваемых находились лица, дававшие
церковное погребение еретикам, публично признанным за таковых, по их
собственному признанию или в силу окончательного приговора; если
каноническое запрещение было известно, оно являлось причиной подозрения
нарушителей его в ереси {Там же. Вопр. 40.}.
XII. Тот, кто во время судебного разбирательства по делу вероучения
отказывался давать присягу относительно какого-либо пункта, когда этого у
него требовали, тоже становился подозреваемым в заблуждениях в вере. Такое
упорство заставляло смотреть на него как на виновного в сопротивлении режиму
святой инквизиции {Там же. Вопр. 41 и 118.}.
XIII. В четырнадцатый разряд подозреваемых надо поставить умерших, на
которых поступил донос как на еретиков. Такое распоряжение могло быть
основано на многих папских декреталиях, которые с целью сделать ересь еще
ненавистнее приказали, чтобы производилось расследование об ославленных
умерших, их трупы вырывались из земли и сжигались рукой палача. Их имущество
также конфисковалось, а память их предавалась бесчестью {Там же. Вопр. 63, с
комментарием Пеньи.}.
XIV. То же подозрение падало на сочинения, содержащие еретическое
учение или могущие к нему привести, и на их авторов. Эймерик приводит
различные судебные приговоры с осуждением книг, постановленные им самим или
иногда епископом той епархии, в которой он выполнял свои обязанности. Между
прочим он приводит сочинения: Раймонда Лудлия [278], знаменитого
францисканского монаха Майорки; Раймонда Тарраги, доминиканского монаха,
недавно обращенного из иудаизма, в которых говорилось о некромантии и
вызывании демонов; Арно де Вильнева, каталонского медика; Гонсало из Куэнсы
и Николая из Калабрии [279]; еретиков-виргилиан [280], эти сочинения
содержали учение, которое, по уверению Гонсало, он узнал от самого демона,
являвшегося ему несколько раз лично, как об этом передается в его процессе;
наконец, книги Бартоломее Генуэзца о пришествии антихриста {Эймерик.
Руководство для инквизиторов. Ч. II. Вопр. 9,26,27,28.}.
XV. Кроме того, считали за подозреваемых в преступлении ереси тех, кто,
не принадлежа ни к одному из предыдущих разрядов, тем не менее заслуживал
той же квалификации своими деяниями, своими разговорами или своими
сочинениями {Там же.}.
XVI. Наконец, евреи и мавры также считались подсудными святой
инквизиции, когда они склоняли католиков своими словами или сочинениями
принимать их веру. На самом деде они не были подчинены законам Церкви,
потому что не получили крещения; но папы пришли к убеждению, что они
становились, так сказать, под каноническую юрисдикцию самим актом своего
преступления. Государи, без сомнения, одобряли такую политику, потому что
папы не могли применять свою духовную власть к подобным вассалам иначе, как
с их согласия.
XVII. Эймерик не ставит в число особых преступлений, которые инквизиция
имела право преследовать, магию и колдовство, потому что, согласно его
системе, они принадлежали к вызыванию демонов и к ворожбе посредством
некромантии, пиромантии [281] и другим подобным операциям, предполагавшим
договор с дьяволом. Этот проступок становился с каждым днем все реже, по
мере уменьшения легковерия публики, что легковерие является единственной
опорой этой профессии, адепты которой стараются вытянуть деньги одураченных
ими людей и обеспечить себе преступную наживу посредством мошенничества и
приманки суеверий.
XVIII. Хотя лиц, виновных в только что названных преступлениях,
подчиняло юрисдикции инквизиторов общее узаконение, но существовали
обстоятельства, когда такие лица оставались от нее независимыми. Так, папа,
его легаты, его нунции [282], его должностные лица и приближенные были
изъяты из ее компетенции. Хотя бы на них поступил донос как на формальных
еретиков, инквизитор имел право получить только секретную информацию и
направить ее к папе. То же изъятие существовало по отношению к епископам;
короли не пользовались этим правом {Там же. Ч. V. Вопр. 25,26,27 и 31.}.
XIX. Ввиду того, что епископы были обычными инквизиторами по
божественному праву, казалось справедливым, чтобы их не лишали права
получать осведомления и доносы, направленные против апостолических
инквизиторов в отношении веры; между тем папы сделали своих делегатов
независимыми от обычной юрисдикции, постановив, что лишь один апостолический
инквизитор имеет право преследовать другого {Там же. Вопр. 30.}.
XX. Инквизитор и епископ действовали с общего согласия; в то же время
каждый из них имел право преследовать обвиняемых единолично. Приказы о
заключении в тюрьму могли выноситься только одновременно; то же имело силу и
по отношению к пытке и к окончательному приговору, для которых соучастие
того и другого лица было необходимо. Когда они не были согласны, то
обращались к папе. Если каждый постановлял свое решение отдельно, они
сообщали его друг другу, чтобы прийти к соглашению об окончательных
мероприятиях, которые следовало предпринять {Там же. Ч. III. Вопр. 47 и 53.}.
XXI. Инквизиторы могли потребовать содействия светской власти для
поднятия их авторитета, и в нем нельзя было отказать без того, чтобы не
навлечь на себя кары в виде отлучения от Церкви и преследования по
подозрению в ереси; впрочем, чтобы не попасть впросак, инквизиторы умели
окружать себя достаточным числом альгвасилов [283] и вооруженных людей для
защиты себя, своих секретарей и чиновников {Там же. Ч. III. Вопр. 56 и 57.}.
XXII. Епископ был обязан предоставлять свою тюрьму для заключения в ней
привлекаемых к суду; помимо этого инквизиторы имели особую тюрьму, чтобы
обеспечить сохранность обвиняемых {Там же. Вопр. 58.}.
XXIII. Если процесс представлял сомнения или трудности применении
канонов, декреталий, булл, апостольских бреве и гражданских законов,
инквизитор мог созвать собрание Юрисконсультов, чтобы осведомиться об их
