ввиду того что всякое обращение к папе против испанской инквизиции запрещено
его подданным. Благодаря этой интриге Мендоса добился письма от Карла II к
его посланнику в Риме, герцогу Уседе, которому было поручено задержать Диаса
и переправить его под усиленной охраной до порта Картахены.
XII. Анонимный автор анекдотов римской курии утверждает, что Диас ездил
в Рим для того, чтобы показать папе завещание Карла И, которым этот государь
передавал испанскую корону Филиппу Бурбону [154], и что его возвращение на
полуостров в качестве пленника явилось следствием придворной интриги. Ничто
не доказывает, чтобы утверждение автора было верно, и я предпочитаю думать,
что аноним ошибся. Главный инквизитор велел заключить Фроилана Диаса в
инквизиционную тюрьму Мурсии и отдал приказ инквизиторам привлечь его к
суду. Инквизиторы назначили квалификаторами девять самых ученых богословов
епархии, которые единогласно голосовали, подобно квалификаторам верховного
совета; вследствие этого решили, что не было повода к приказу об аресте
Диаса. Главный инквизитор, раздосадованный более чем когда-либо, отправил в
Мурсию множество чиновников инквизиции, которые доставили пленника под
военной охраной в Мадрид, где он был заключен в келью доминиканского
монастыря Св. Фомы.
XIII. Мендоса перенес дело в высшую инстанцию и приказал прокурору
совета инквизиции дону Хуану Фернандо де Фриасу Саласару обвинить Диаса как
еретика и даже учащего ересиарха за то, что он утверждал, будто
позволительно иметь сношение с демоном, чтобы научиться искусству исцеления
больных, и доверял могуществу этого отца лжи [155], убеждая людей
подчиняться его ответам и исполнять его предписания.
XIV. Между тем Карл II умер, и прошло много времени, пока Филипп V
получил возможность внимательно заняться раскрытием всех хитростей и интриг
главного инквизитора; этому препятствовала война, которую он принужден был
вести против австрийского эрцгерцога Карла, впоследствии императора
германского [156].
XV. Наконец, послушав нескольких своих близких советников, 24 декабря
1703 года, он передал дело кастильскому совету. 24 января следующего года
члены совета доложили королю, что приказ об аресте Диаса состоялся вопреки
закону и обычаю, вопреки уставу и правилам святого трибунала, по
деспотическому злоупотреблению властью, и просили Его Величество обуздать
это насилие, объявив недействительным все сделанное после суждения
квалификаторов. Они прибавили, что процесс должен рассматриваться как
находящийся на той стадии, на которой его оставила квалификация, и
продолжаться согласно закону, причем следует потребовать под страхом самого
сурового наказания, чтобы главный инквизитор передал в совет инквизиции все
документы судопроизводства в Мурсии и Мадриде. Согласно этому решению был
изготовлен королевский указ, и верховный совет определил, чтобы Фроилан
получил свободу и был освобожден от суда.
XVI. При всем этом процесс представляет несколько анекдотов, достойных
замечания. Демон, владевший бесноватою города Кангас, 'утверждал, что Бог
допустил околдование особы короля и не позволяет теперь снять его, потому
что святейшее таинство евхаристии происходило в церкви без свечей и лампад,
потому что монашеские братства умирали с голоду, потому что госпитали были
закрыты и потому что души в чистилище страдали с тех пор, как не служили
больше заупокойных литургий о них, и потому что король не отправлял
правосудия в пользу Распятого, который этого требовал'. Демон другой
бесноватой, заклинаемый в Мадриде, предлагал сказать правду относительно
виновника околдования в часовне Богородицы доминиканского монастыря в Аточе;
он прибавлял, что это послужит к увеличению поклонения иконе Богородицы в
этой церкви, которая тогда не пользовалась известностью. Третий демон был
спрошен в Германии. Но, кажется, три бедняги черта были между собой согласны
только в покровительстве церквам и братствам доминиканских монахов - может
быть, потому, что главный инквизитор Рокаберти, королевский духовник Диас и
три экзорциста были доминиканцами. Один из трех демонов внушал, что королева
сама принимала участие в колдовстве; но надо думать, что это обстоятельство
не помешало бы королю восстановить возможность иметь детей. Процесс состоит
из четырех документов более чем в тысячу листов; если бы его напечатать, он
навел бы на многие размышления.
Статья вторая
I. В царствование этого же государя была созвана великая хунта,
составленная из двух членов государственного совета, двух членов от каждого
из советов Кастилии, Арагона, Италии, Индии, военного и финансового
управления, королевского секретаря и помощника секретаря канцелярии
северного государства. Министр-секретарь короля выразился следующим образом:
'Пререкания, происходящие в делах всякого рода между инквизиторами и
светскими королевскими судьями по вопросам юрисдикции и привилегий,
настолько умножились, что возникли значительные затруднения, которые
тревожат спокойствие народов и препятствуют отправлению правосудия, как это
заметно в некоторых провинциях, вследствие постоянных протестов, к которым
прибегают их власти, действуя одна против другой. Эти мотивы побуждают
короля поручить собранию выработать точное, ясное и определенное правило для
предупреждения подобных злоупотреблений, правило, способное обеспечить
трибуналу инквизиции должное уважение и в то же время послужить преградой
для инквизиторов, которые пожелали бы вмешаться в дела, посторонние
установлению святого трибунала'. Король приказал, чтобы шесть советов,
которые послали каждый по два человека для образования хунты, сообщили ей
все бумаги по предмету, предложенному королем для их обсуждения.
II. 21 мая 1696 года великая хунта сделала доклад, в котором говорилось
следующее: 'Хунта из разбора доставленных ей бумаг убедилась в давности и
общности для всех владении Вашего Величества, где учреждена инквизиция,
беспорядка, царящего в различных юрисдикциях вследствие неутомимого старания
инквизиторов постоянно расширять свою власть с таким произволом и с такой
несдержанностью в отношении обычая, обстоятельств и лиц, что они почти
ничего не оставляют для светской юрисдикции, захватывая власть тех, кто
должен отправлять правосудие. Нет такого рода дел (как бы ни были они чужды
учреждению и их прерогативам), расследования которых они не присвоили бы
себе под каким-либо более или менее призрачным предлогом. Нет ни одного
