из этого обстоятельства, которое не было последним, так как в Риме
обнаружили, что недостает еще других бумаг, о которых упоминается в заметках
и актах судопроизводства. Их потребовали; они были посланы в 1570 году, что
породило новое промедление. Поверим ли мы, что подобное неповиновение
папским приказаниям, даже под угрозой отлучения, не имело иной причины,
кроме небрежности секретарей и других низших чиновников святого трибунала?
V. Когда перевод документов был закончен и начались конференции
юрисконсультов, прокурор потребовал, чтобы они происходили в присутствии
папы. Эта просьба излишне затянула обсуждение дела, так как верховный
первосвященник, у которого было много других дел, часто отсутствовал. Тот же
прокурор отвел Томаса Манрике, гофмейстера апостолического дворца, сказав,
что он доминиканец и друг Каррансы. Папа уважил отвод и назначил на место
Манрике доктора Толедо, иезуита, проповедника Его Святейшества и затем
кардинала, которого прокурор также счел нужным отвести по причине его
родственных связей с домом Антонио Толедским, великим приором ордена св.
Иоанна, другим другом архиепископа.
VI. Дом Гомес Теллес Гирон, администратор епархии, умер в это время, и
толедский капитул вторично написал папе 23 июля 1569 года, выражая крайнее
желание видеть наконец решение процесса архиепископа. Его Святейшество
ответил 19 августа с особой благосклонностью, излагая мотивы задержки, на
которую жаловались, и оправдываясь некоторым образом своими многочисленными
занятиями и сущностью этого дела, препятствующей ускорить его решение.
'Однако, - прибавлял Пий V, - мы надеемся, что это дело будет скоро
закончено. Оно уже достаточно продвинулось, чтобы уверить нас, что больше не
будет промедлений в вынесении приговора, который должен его закончить, и мы
поторопимся, как делали это до сих пор'.
VII. При просмотре документов обнаружили большой беспорядок, царивший в
судопроизводстве. Открыли, что некоторые листы документов были изъяты и что
этим намеревались скрыть истину. Пий V, убежденный, что ему нелегко и даже
невозможно без больших затруднений изложить письменно свои мысли об этом
предмете, послал в Испанию Хуана де Бедойю, агента совета инквизиции, с
бреве от 11 февраля 1570 года, предназначенным для короля, в котором, не
называя предмета поручения своего посланного, он говорил между прочим: 'Мы
поручили ему [Хуану де Бедойе] сделать от нашего имени Вашему Величеству
некоторые сообщения, относящиеся к святому трибуналу инквизиции, о которых
мы не сочли удобным писать вам. Мы просим во имя Господа Ваше Величество
поверить рассказу Бедойи и выслушать его с обычной вашей благожелательностью
и добротой. Мы уверены, что, Ваше Величество, чья любовь к нашему Искупителю
хорошо известна, ничего не пощадит для быстрого и постоянного исполнения
того, что имеет целью служение всемогущему Богу'.
VIII. Неизвестно, что говорил Бедойя королю. Но заверено процессом, что
этот государь велел отыскать бумаги, относящиеся к процессу, и некоторые из
них были вручены главным инквизитором королю для отсылки в Рим. Эти
документы имели большое значение. Здесь были квалификации и показания,
благоприятные архиепископу. Изъявшие их были настолько ослеплены страстью,
что не обратили внимания на то, что они были упомянуты в других документах,
уже отправленных. Вопреки категорическому требованию папы и Филиппа об
отсылке всех бумаг, относящихся к Каррансе, в Испании удержали все
рукописные тетради катехизиса, взятые у маркизы д'Альканисес и послужившие
для квалификации этого труда, а также вторые и третьи экземпляры неизданных
произведений, переданные братом Альфонсо де Кастро, доминиканцем, и доктором
Астете, каноником Саморы. Это упущение на первый взгляд, по-видимому, не
содержало никакого коварного плана, так как послали в Рим печатные
экземпляры катехизиса и экземпляры других неизданных произведений, тетради,
найденные у архиепископа, изъятые у маркизы д'Альканисеса, у брата Доминика
де Рохаса, у брата Хуана де Вильягарсии, у брата Франсиско де Тордесильяса,
у брата Луиса де ла Круса и в женских монастырях - Вифлеемском и св.
Екатерины в Вальядолиде. Но позже признали, что эти бумаги были задержаны в
Мадриде для того, чтобы воспользоваться ими при каком-либо другом случае,
который действительно и представился, и чтобы породить мотивы новых
отсрочек, если бы эти бумаги были затребованы папой.
IX. В течение того же года в Мадрид прибыл кардинал Алессандрии,
племянник Его Святейшества. Он приехал по делам лиги, образованной против
Оттоманской империи, следствием чего явилась знаменитая победа, одержанная
доном Хуаном Австрийским в заливе Лепанто. Нельзя сомневаться (хотя это
мнение не основано ни на каком письменном документе), что кардиналу было
поручено переговорить с королем о деле архиепископа Толедского. Процесс так
подвинулся, что можно было бы его решить к выгоде Каррансы в том же году,
если бы папа, который первый составил проект лиги против турок, не изменил
своей линии в деле Каррансы.
Папа исходил из того, что он может надеяться на величайшую помощь со
стороны Филиппа II в деле создания лиги, и не считал себя связанным
относительно этого государя соображениями, имевшими непосредственное
отношение к процессу Каррансы.
Статья вторая
I. Св. Пий V подготовил окончательный приговор, но он счел удобным не
выносить его до тех пор, пока не узнает взглядов испанского короля, с
которым он хотел ладить. В приговоре он объявил, что обвинение прокурора
против архиепископа не доказано, и оправдал прелата. Что касается
рассмотренных произведений, он приказал, во-первых, вернуть катехизис его
автору для перевода его на латинский язык, для внесения всех необходимых
исправлений и ля изъяснения в католическом смысле отмеченных цензурой
тезисов. Во-вторых, приказал удержать запрещение этой книги главным
инквизитором Испании, пока она не будет снабжена разъяснениями; запрещения
Толкования соборного Послания св. Иоанна не отменять и не позволять печатать
и опубликовывать рукописные труды Каррансы, пока автор не внесет необходимых
изменений и не изъяснит их таким образом, чтобы пресечь опасность ложного
толкования.
II. Папа послал этот приговор испанскому королю через Алессандро
Казали, своего камерария. Он считал, что государь с удовольствием увидит,
что в существенном признали невиновность обвиняемого, и успокоится
