относительно его книг, узнав, какое средство применено для устранения
опасности. Папа плохо знал характер Филиппа II; это и вызвало сделанный им
ошибочный шаг. Этот государь убедил себя, что он и испанская инквизиция
будут опозорены, если признают невиновность архиепископа. Он написал Его
Святейшеству с намерением доказать, что невозможно, чтобы автор книг,
содержащих такое большое количество лютеранских заблуждений, мог не быть
еретиком. Поэтому он просил папу отсрочить приговор Каррансы до возвращения
его камерария, которому он передаст для Его Святейшества важные документы,
подтверждающие истину сказанного.
III. Вследствие этого король велел составить опровержение апологии
катехизиса Каррансы; апология эта, как известно, принадлежала докторам
Альпискуэте и Дельгадо, защитникам Каррансы; кроме того, по повелению короля
был опубликован труд доктора Бальваса, аббата в Алькала-де-Энаресе,
озаглавленный Новая квалификация катехизиса Каррансы и веры его автора. В
процессе имеются письма епископа Овиедо к этому аббату от 22 апреля и от 20
мая 1571 года, где идет речь об этом деле.
IV. Филипп II послал эти два сочинения в 1572 году через Алессандро
Казали. Когда последний прибыл в Рим, св. Пий V, его господин, уже умер, и
Григорий XIII, его преемник, получил эти документы и велел приобщить их к
процессу.
V. Имеются указания, которые, по-видимому, дают право говорить, что
смерть папы была не естественной, но вызванной агентами испанской
инквизиции, желавшими противодействовать приговору по делу Каррансы. Я не
доверяю догадкам, но существуют письма, содержащие рискованные
предположения. Одно из них говорит: 'Следует придавать мало важности смерти
человека, который показывает такое расположение к монаху-доминиканцу, своему
собрату, и компрометирует своими разговорами честь испанской инквизиции.
Последняя много выиграла бы, если бы такой папа умер'.
Статья третья
I. В это время Филипп II поздравил нового папу с его вступлением на
кафедру Св. Петра и воспользовался этим обстоятельством для просьбы о
приостановке решения процесса архиепископа Толедского, пока папа не
ознакомится с мнением четырех испанских богословов, которых он собирается
послать к нему, чтобы дать новое освещение этому делу квалификацией
некоторых неизданных сочинений Каррансы. Эти богословы были: дон Франсиско
Санчес, профессор богословия в Саламанке; брат Диего де Чавес, духовник
короля; брат Хуан Очоа и брат Хуан де ла Фуэнте, магистры богословия.
II. Приехав в Рим, четыре богослова квалифицировали 14 января 1573 года
Толкование на Послание к Галатам; 25 февраля - Толкование на Пророка Исайю;
5 марта - Толкование на соборное Послание св. Иоанна и 6 марта - Толкование
на Послание к Филиппийцам. Они передали папе подлинник квалификаций и
послали копии в совет испанской инквизиции, который велел их приобщить к
процессу. Доктора Альпискуэта и Дельгадо говорили на суде в пользу своего
клиента против этих цензур, но их авторы возразили, что не удовлетворены.
III. Видя, какой оборот принимает дело, Филипп II сделал последнее
усилие, а члены совета инквизиции привели в действие самые могущественные
средства для получения отречения уважаемых богословов, высказавших мнение,
благоприятное катехизису, до ареста его автора. Они употребили для этого
террор и убеждение: террор заставлял богословов опасаться ареста в качестве
заподозренных в исповедании заблуждений, которые они одобрили, а путь
убеждения давал им благовидный предлог, для того чтобы переменить свое
первое суждение о Каррансе и как бы открыть в его неизданных произведениях
большее количество тезисов, которые можно понимать в лютеранском смысле.
IV. Первым попавшим в ловушку был человек, действительно достойный
уважения за свои познания, добродетели, происхождение и другие выдающиеся
качества; преклонней возраст и страх очутиться в тюрьме святого трибунала
извиняют его слабость, как и слабость достопочтенного Осии. 17 февраля 1574
года Альфонсо Дорига, секретарь совета инквизиции, вручил по приказу короля
доктору Альфонсо Серрано, докладчику совета, пакет для дома Педро Герреро,
архиепископа Гранады, содержавший следующие произведения:
1) печатный катехизис Каррансы;
2) рукописные тетради под э 1, 2, 3,4, 5,6 и 7;
3) толкования, помеченные в моем каталоге в главе XXXII под э 4, 5,6, 7
и 12;
4) девять проповедей, означенных у меня под э 32, 33, 34, 35, 36, 37,
38, 39 и 40.
V. 30 марта архиепископ Гранады объявил ложными семьдесят пять тезисов
того самого печатного катехизиса, в котором раньше он не нашел ни одного,
заслуживающего богословской цензуры. Он прибавил, однако, что эти
погрешности произошли от редактирования труда по-испански; если бы он был
опубликован по-латыни, то, по его заявлению, следовало бы вычеркнуть,
исправить или объяснить тридцать один тезис. Этот прелат говорил также, что
находит двести девяносто две погрешности в рукописных тетрадях, а именно:
сто одиннадцать в третьей, восемьдесят шесть в шестой, девяносто девять в
седьмой и шестьдесят шесть в толкованиях и проповедях. Отсюда он и сделал
заключение, что автора можно заподозрить в ереси.
VI. Докладчик Серрано с торжеством вернулся в Мадрид, и из письма,
адресованного советом королю 8 августа, видно, как он был доволен этим
достижением. 'Следует неотложно послать эту квалификацию в Рим, потому что
активность, с которой ведут дело Каррансы, заставляет опасаться, что оно
будет скоро решено; эта мера особенно важна, поскольку там придают большое
значение мнению архиепископа Гранады'.
VII. Это письмо сопроводили кратким содержанием цензур, в котором
говорилось, что Герреро осудил триста тридцать тезисов как ложные, в том
числе семьдесят два как еретические. В этом подсчете заключается ошибка и
коварство. Ошибка потому, что, подводя итог, мы находим четыреста тридцать
три тезиса; коварство потому, что двести девяносто два тезиса рукописных
тетрадей не должны браться в расчет, так как эти тетради только черновики
печатного катехизиса, в котором найдено семьдесят два тезиса. Итак, был
только сто тридцать один тезис, осужденный, но не как еретический. Я не могу
не сделать этого замечания, потому что оно показывает ожесточение совета
