– Смотря что считать сильным. Это не приступ, но тем не менее очень больно.
– Эй вы там! – крикнула сверху Джессика.
– Погоди минутку, дорогая, – крикнула Лайла и потом обратилась к мужу: – Ну и?
– Ну и что?
– Я спрашиваю, ты пойдешь дальше с нами, или спустишься обратно, или будешь просто здесь сидеть на заднице?
– Я не планировал никаких действий, любовь моя. Моя спина болит, я даю ей отдых, вот и все.
Сверху запела Джессика.
– Мы идем в галерею за редиской и пыреем… Эймос завел руки за спину и кулаками стал массировать поясницу.
– Очень помогает, – объяснил он, – снимает напряжение.
Лайла ничего не ответила.
– Мы идем в Галерею Шепотов, – объяснила в очередной раз кому-то Джессика, и сразу же мимо них протопала вниз группа школьников.
Как только они исчезли за поворотом лестницы, Лайла сказала:
– Может быть, тебе действительно лучше посидеть здесь и подождать нас.
– Возможно.
– Пусть спина отдохнет.
Эймос кивнул.
– Мы тебя заберем на обратном пути.
Он опять наклонил голову, соглашаясь.
Она начала подниматься по спирали лестницы. Он остался сидеть, глядя на носки ботинок.
– Эймос!
Он поднял голову, посмотрел на нее и быстро отвернулся, увидев выражение ее лица.
– Ты такой мерзкий маменькин сынок и проклятый неженка, что мне иногда хочется заплакать.
Эймос тихо сидел на ступеньках и слышал, как Джессика спросила, где папочка, и ответ Лайлы.
– Мы его заберем на обратном пути, – объяснила она дочери и опережая следующий вопрос, что случилось с папочкой.
– То же, что всегда.
Оставшись в одиночестве, Эймос продолжал массировать поясницу кулаками. Неизвестно, способствовал ли этот процесс уменьшению боли, но он всегда чувствовал себя лучше, нажимая на поврежденное больное место. Было ли там действительно повреждение? Вероятно, да, если исходить из рентгеновского снимка. Ничего особенного, просто позвоночный диск был его больным местом, как у других таковыми являлись желудочные проблемы или мигрени, поэтому не надо паниковать.
– О, о, как приятно, – простонал он, нажимая посильнее. Еще одна группа школьников прошествовала мимо него, весело болтая на языке со смешным акцентом. Интересно, что они подумали о нем? Что он устал? Или просто хулиган? Или впал в амнезию посреди этой бесконечной, ведущей в никуда спирали? Как только последний школьник исчез за изгибом лестницы, Эймос с горечью подумал, что Лайла, которая знает его, как ни один человек на свете не знает и, наверно, никогда не узнает, презрительно назвала его неженкой. Из всех слов она выбрала именно это и выговорила, презрительно выпятив свои красивые губы. Неженка! Даже не негодяй или мерзавец, не проклятый сукин сын.
Нет. Неженка. Это было невероятно. Выбрать из всех ругательных выражений это. Невероятно. Что она имела в виду?..
– Вам плохо?
Эймос посмотрел наверх. Две пожилые леди, прекратив подъем, смотрели на него с беспокойством.
– Похоже, у вас возникли проблемы?
– Нет, – поспешил Эймос. – Нет… это просто… моя спина.
– Вы упали? – спросила первая.
– Какая опасная лестница, здесь можно шею сломать. – Вторая была явно обеспокоена больше, чем ее подруга. – Чем мы можем помочь?
Эймос натянуто улыбнулся:
– Нет, нет, я не падал. Это просто… У меня неполадки с позвоночником, правда, ничего серьезного, но часто во время крутых подъемов я вынужден останавливаться и отдыхать и…
Зачем ты им все это рассказываешь? Хочешь, чтобы они тебя усыновили, ты проклятый неженка? Эймос нервно засмеялся:
– Благодарю, вы очень любезны, но со мной все в порядке. Я просто в идеальной форме, так, кажется, говорят. Хотите, давайте наперегонки, кто первый взберется, хотите? – и снова засмеялся.
– Ну если вы уверены, что вам не нужна помощь… – сказала вторая дама с сомнением.
– Огромное спасибо за заботу, увидимся наверху! – и помахал им рукой, широко улыбаясь. Дамы
