все – свою депортацию в замок Берг, медицинский осмотр, произведенный доктором фон Гудценом, не чиня при этом никому никаких препятствий, что на подписанный принцем-регентом Луитпольдом указ об учреждении над ним опеки он бросил всего лишь усталый (некоторые полагали: презрительный) взгляд, что единственное, на чем он упорно настаивал – это чтобы вызвали придворного обер-йодлера Пигера. Чтобы не раздражать короля, по совету Гуддена так и поступили.
События, связанные со смертью короля, как известно, до сих пор не поддаются объяснению. Она окутана легендами, и попытки серьезного с исторической точки зрения исследования происшедшего потерпели сокрушительную неудачу, так как до сих пор никто не обратил должного внимания на тот факт, что, когда король ушел под воду, на берегу находился Поликарп Пигер. Поликарп исполнял йодли. Он исполнял специально для этого случая сочиненный им по тайной просьбе короля йодль, выстраданный Королевский йодль, йодль потрясающей красоты.
Ни до, ни после этого Поликарп никогда не исполнял этот йодль, один лишь единственный раз в тот самый день в июне 1886 года прозвучал он над озером, не услышанный никем, кроме короля, потому что король – чтобы ненавистный враг не слышал йодлера – уже затолкал Гуддена под воду. Король медленно, устремив взор на Поссенгофен, вошел в озеро и еще раз кивнул Поликарпу, который, захлебываясь от слез, посылал в небо последние звуки…
Принц-регент незамедлительно навсегда упразднил должность придворного йодлера. Чтобы обеспечить Поликарпа Пигера, который был хотя и незаконным, но все же двоюродным братом принца-регента, в соответствии с приличиями и рангом занимаемой им прежде должности (и NB! – чтобы по возможности удалить его с глаз долой), было решено отправить его рукоположенным епископом в Пассау, но его так и не смогли найти.
Король, облаченный во все великолепие своих одежд, сопровождаемый трелями королевского йодлера, вознесся вверх на раковине, в которую были впряжены шесть лебедей. А придворного йодлера Поликарпа Пигера он сразу же превратил в мраморную статую: характерно обнаженную, на ногах, как атрибут его придворного ранга, гольфы, во рту любимая трубка (подарок короля), в руке букетик эдельвейсов.
Вот так и стоял (а вернее, лежал) увековеченный придворный лейб-йодлер Поликарп Пигер у фонтана в замке Линдергоф, пока весьма щепетильный в христианско-католических делах принц-регент Луитпольд приблизительно в 1890 году не повелел его удалить, посчитав непристойно языческим. Куда подевалась статуя, не знает никто.
XV
Семейство Шлиндвейнов всегда отличалось невероятной скупостью. Нанять садовника для ухода за семейной могилой – да такое и в голову не могло прийти. И не только это: даже могильную плиту они приобрели, так сказать, из вторых рук. Никто из них не удосужился стереть с нее имя – можно так выразиться? – бывших жильцов могилы. Скармар – так звались те, чьи бренные останки были до этого придавлены тем самым камнем. «Скармар» – славная семья портных из Бургкунштатта. Готхильф Андреас Скармар придумал дополнительную петлю в одежде, она находилась в его рубашках сбоку внизу у борта. Скряги Шлиндвейны небрежно замазали дегтем имя угасшего, но, возможно, в результате этого надругательства все еще переворачивающегося в могиле целого рода портных, и похоронили под этим камнем своих умерших.
Для старой толстой тети Гудрун, вдовы Каспара Шлиндвейна, ординарного профессора кафедры «Милости Божьей» в Вюрцбургском университете, места в семейной могиле не нашлось. Она была засунута в пещеру в скале, где уже лежала любимица семьи собака по кличке Ищисмысль. Вот это будет воскресение!
XVI
В Марктобердорфе проживала супружеская пара управдомов по фамилии Хюнерле.
В связи со злосчастным стечением обстоятельств (путаницей в именах, необъяснимой пропажей двух «Litterae Remissionales», неразберихой в вопросах полномочий среди различных коллегий Святой конгрегации и т. д.) они были ошибочно причислены к лику святых.
Поскольку акт канонизации обратной силы не имеет, консистория вынуждена была покориться неприятной необходимости и направить в Марктобердорф своего специального посланца Pro-Jeniusa, для передачи семейству Хюнерле знаков святости.
Посланец застал дворника за завтраком (т. н. «краковская» колбаса и 1/2 литра пива) и чтением газеты «Бильд-цайтунг». Управдом Хюнерле воспринял известие совершенно равнодушно, тогда как фрау Хюнерле немедленно встала в открытых дверях дворницкой, чтобы показаться народу в своих новых знаках святости.
Самое неприятное в этом деле было то, что супружеская чета имела обыкновение в ночь новолуния варить новорожденных младенцев, о чем конгрегация по канонизации узнала лишь годы спустя.
XVII
Осенью 1990 года Собор епископов в Риме постановил, что животные тоже «одухотворены Святым Духом», хотя и не способны к спасению и не нуждаются в нем. Это решение побудило «Бильд-цайтунг» несколько дней спустя сообщить: «Кардинал Ратцингер заявляет: „И собака попадет на небо“».
Тут же началась дискуссия по поводу того, что, собственно, понимать под употребленным епископским Собором термином «животное». То, что таких благородных созданий, как кошки, черепахи или носороги, по мнению Собора, следует рассматривать в качестве «одухотворенных Святым Духом», это ясно. Но как быть с улитками? аскаридами? инфузорией-туфелькой?
За закрытыми дверями конгрегации бушевали доходящие до оскорблений страсти. Когда монсеньор Урогалли ранил епископа Виолкуло не чем иным, как трехсвечным канделябром работы самого Андреа Бреньо и это дошло до папских ушей, тот распорядился: прекратить дебаты. Нижней границей являются многоножки.
Таким образом пауки-крестовики – а кто же еще? – заняли почетное место в алтаре, а дождевые черви
