Глава 5
Ночью шел дождь. И сейчас небо было закрыто низкими, быстро бегущими облаками; дул ветер. Асфальт дорожки уже высох и посерел, лишь вдоль трещин змеились темные мокрые полосы.
Было зябко. Беккер запахнул плотнее куртку и покосился на своего проводника. «Ну и завел! — подумал он. — Развалины какие-то…»
— Не развалины, конечно, но пусто здесь. Не сезон, — тотчас отозвался тот и посмотрел на какие-то дощатые и пластиковые будочки и домишки, полускрытые одичавшими кустами.
«Из этих, из ридеров, наверное», — подумал Беккер и, спохватившись, что тот все равно услышит, спросил вслух:
— Вы что, тоже ридер?
— Ну почему же тоже? — улыбнулся тот. — Ридер, но не тоже, потому что я здесь один из ридеров и остался. А иногда, в такую вот погоду, кажется, что и вообще один здесь остался, из всего человечества…
Откуда-то с залива тянуло острым морским запахом. К нему примешивался запах палого листа. Временами доносился слабый, но отчетливый болотный дух. «Он говорит так, словно живет здесь уже давно. Лет этак сорок, если не больше», — подумал Беккер.
Именно в то время Институт физики пространства попытался обнаружить гипотетическое поле связи, пронизывающее взаимопроникающие миры. По теории, миров этих было бесконечное множество, и они мирно сосуществовали в одном пространстве, но в разных его измерениях. Что это были за измерения и как должны были отличаться миры, теория сказать не могла. Она предполагала лишь, что существует возможность услышать их, эти миры, и услышать их должны были ридеры. На Земле было всего несколько сотен ридеров — людей, способных воспринимать мысли. Не направленный ментопосыл, а мысли. И все ридеры, без исключения, побывали в камерах, упрятанных под землю и изолированных слоем мезовещества. Кстати, по теории, мезовещество не должно было изолировать психополе, но оно изолировало. Ничего тогда эта попытка не дала, а потом молодой Вайтуленис доказал, что и не должна была дать. Никакое поле связи мысленно услышать было невозможно. С тех пор камеры пустовали. В них иногда проводили какие-то эксперименты психологи и специалисты по психодинамике. Беккер во время оно тоже побывал здесь и убедился, что ежели человека заэкранировать мезовеществом, то с ним, значится, ментоконтакт станет невозможен.
Беккер и сам не знал, когда именно ему пришла мысль скрыться сюда, в камеры. По-видимому, в тот момент, когда он заметил слежку. Это было дико, невероятно, ни на что не похоже — слежка. Это в наши-то дни! Как в старинных детективах…
Шедший впереди ридер приостановился, подождал Беккера.
— Вы извините, но я вижу, что у вас что-то случилось. Не могу ли я чем-то помочь?
«Разве что молчанием», — подумал Беккер и повторил вслух:
— Молчанием. Возможно, вас будут расспрашивать обо мне, так вы постарайтесь ничего не сказать. Это очень серьезно, очень. Вот загляните ко мне в мысли. — И он постарался представить все, что произошло с ним за последние два дня. Ему самому еще почти ничего не было понятно, поэтому он постарался ограничиться в основном вчерашним вечером — отчаяние преследуемого, безуспешные попытки оторваться от погони, наконец, прыжок в темноту и ошеломляющий удар о близкую Поверхность воды…
Ридер помолчал и испуганно сказал:
— Не может быть! Но ведь надо же сообщить кому-то… Он осекся, потому что в этот момент Беккер невесело подумал: «Вот именно — кому-то сообщить… Кому могу сообщить я, действующий функционер Управления общественной психологии?» А вслух он сказал:
— Ну вот, теперь вы все знаете…
Ридер вздохнул, покосился на мерно перебирающего манипуляторами робота и сказал:
— А я-то все думаю: к чему бы тут охранный робот? — и добавил в ответ на невысказанный вопрос Беккера: — Ну как же, небось видеофильмы все смотрим: десантные звездолеты, охранные роботы и все такое…
Беккер сказал:
— Да нет, просто у меня знакомые космолетчики есть, они мне его и навязали. Действительно, как в фильме…
Они пришли. Ридер, набирая код на цифровом замке, засмеялся:
— А вы тоже мысли читать умеете. Я постеснялся спросить, откуда он у вас.
— А замок зачем? — поинтересовался Беккер.
— Да подростки приезжают, целыми компаниями. Им интересно, пока все не облазят, не успокоятся. А закрыть за собой, это они забывают. Не говоря уж — прибрать…
В камере все было так же, как запомнилось Беккеру с того времени, когда он стажировался по психодинамике и приезжал сюда. Диван, несколько кресел, установка эр-кондишн в углу, холодильник. И все — ни видеофона, ни линии доставки, ничего. Да так оно и должно было быть — здесь не жили, не отдыхали, здесь работали.
В то время спешили: быстрее, быстрее! Городок вырос в пяти километрах от ближайшего дачного поселка, и подтянуть все удобства было некогда. Казалось, вот-вот появятся результаты, а до всего прочего руки не доходили.
Потом работы свернули — и заниматься благоустройством стало уже ни к чему.
Ридер, молча наблюдавший за Беккером, повернулся и стал подниматься по ступеням к выходу. Беккер вышел из камеры следом за ним.
Вход в камеру находился в захламленном пластиковом павильоне. Беккер изучающе огляделся: коробка павильона стояла на хорошем фундаменте, плиты, из которых она была построена, оказались проварены на совесть. Единственным слабым местом были окна. Если их закрыть, можно выдержать настоящую осаду, при условии, конечно, что у осаждающих не будет тяжелого артиллерийского вооружения. А также лучевых пистолетов…
Ридер распрощался, пообещал через полчаса прислать с кибертележкой продукты и ушел. Перед уходом он сказал, что его зовут Игнатом, что он все понимает и никому ничего не скажет.
Пока не прибыли обещанные продукты, робот, по указанию Беккера, заварил окна и запасный выход листами приготовленного для каких-то непонятных целей пластика, а сам Беккер заблокировал замок и протянул от него в камеру сигнализацию. Проверил он также кабельный ввод в камеру — остаться совсем без света и связи не входило в его планы.
Ко входу подкатила кибертележка с продуктами, и Беккер с роботом перенесли их вниз. Беккер не знал, какова память у этих кибертележек, поэтому разговаривал с ней и заносил продукты в помещение робот. Он же отпустил ее после разгрузки. Хотя теперь это большого значения уже не имело, Беккер все же хотел, чтобы его обнаружили как можно позднее.
Тучи разогнало, выглянуло робкое, негреющее солнце. От него не стало веселее, чувствовалось приближение осени. Беккер постоял в дверях, посмотрел на заглохший парк, в котором хозяйничал ветер, подумал, что, может быть, все дело в его сегодняшнем скверном настроении, а вовсе не в погоде, и закрыл дверь. Затем он обошел холл, заглянул во все лаборатории — их было четыре, — и все время по пятам за ним неотступно следовал робот. Окна были наглухо заварены, и это не улучшало настроения Беккера, вызывая в нем какие-то неприятные ассоциации. Что-то из истории — замки, подземелья, казематы. Беккер отогнал непрошеные мысли, кивнул головой роботу и спустился вниз, под землю. Когда за ними закрылась стальная, покрытая слоем мезовещества дверь, Беккер почувствовал себя не в крепости, как оно задумывалось и как было на самом деле, а в тюрьме.
Пора было заняться делом. Прежде чем приступить к нему, Беккер налил себе соку с тоником, развалился в кресле и задумчиво посмотрел на равнодушно застывшего робота. Беккеру не приходилось раньше сталкиваться с ними, то, чему учили на курсах повышения квалификации, он благополучно забыл и сейчас пребывал в некотором смущении. Наедине с роботом предстояло провести не менее нескольких суток, а представление о нем у Беккера складывалось в основном по видеофильмам. Беккер знал, что у этих
