У меня или у тебя…
— А-а… Нет, Поль, не испорчен. Я потом объясню.
— Видишь ли, Беккер, тут у меня совершенно неотложное дело, минут на пять — десять. Если ты не против, я тебе позвоню?
— Нет-нет! — встрепенулся Беккер. — Сюда позвонить невозможно. Уж лучше я сам. Через десять минут?
— Через десять… — с неудовольствием подтвердил Гарднер.
Экран погас. Гарднер тут же перегнулся к селектору:
— Зуеву срочно зайти к Гарднеру! Повторяю: Зуеву срочно зайти к Гарднеру!
Зуев появился тотчас же, словно ждал за дверью.
— Садись, Саша, и посмотри, что это?
Гарднер вполголоса скомандовал: «Прокрутить запись!» Видеофон послушно включился. Опять возник непривычный плоский экран. Беккер с экрана недоуменно спрашивал: «Что-что?» Выдержка у Зуева была, конечно, не та, что у начальника Управления. Увидев Беккера, он вскочил и завопил:
— Да это же Беккер!
— Ну и не прыгай. Сиди и смотри, — осадил его Гарднер.
Зуев послушно замолк и уставился на экран. На экране был только Беккер. Гарднера там, понятное дело, не было, но реплики его записались тоже, и Зуев выслушал до конца их недолгую беседу. Но вот экран погас, и Гарднер нетерпеливо спросил:
— Ну что, Саша? Что ты по этому поводу думаешь?
— Это не компьютерное изображение, — задумчиво сказал Зуев. — Мне сначала показалось, что это синтет. Ну, понимаешь, кто-то заложил в компьютер фотографию Беккера, а уже компьютер выдал все движения, синтезировал голос, в такт словам обеспечил артикуляцию. Если компьютер достаточно мощный, с ним можно и разговаривать — вот как ты с Беккером… Но это не синтет. Это Беккер. И скорее всего не видеозапись — беседа шла очень естественно. Монтировать ее из ранее записанных кусков тоже не просто, я бы заметил. Так что ты правильно сделал, что позвал именно меня. Я ведь двадцать два года видеоинженером отработал, всю эту технику как свои пять пальцев знаю!
— Да, конечно, я сразу о тебе подумал… — промямлил Гарднер. Он совсем не думал об этом и забыл, что тот — видеоинженер. Просто-напросто полчаса назад он видел Зуева в коридоре Управления, и его фамилия всплыла в памяти, когда он позвал кого-нибудь, все равно кого, в кабинет. Не кричать же было по селектору: «Эй, кто-нибудь, зайдите ко мне!» Нужно было назвать по имени, и назвался Зуев, всего и делов. Единственное, что требовалось, — посмотреть запись и убедиться, что там действительно Беккер. Гарднер не мог забыть, как Беккер показал ему вчера утром собаку. Теоретически он знал все или почти все о наведенных галлюцинациях, но сейчас боялся, что и экран, и Беккер на нем лишь внушены ему чьей-то посторонней волей. Саша Зуев полностью рассеял его сомнения, и Гарднер, с энтузиазмом его поблагодарив, тут же выпроводил из кабинета — вот-вот мог снова позвонить Беккер. Посматривая на слепой пока экран видеофона, Гарднер нажал клавишу на интерфоне и соединился с Каминским:
— У тебя есть шанс реабилитироваться, — быстро сказал он. — Через несколько минут у меня состоится видеофонный разговор. Твоя задача — установить, откуда он ведется.
— А с кем разговор? — хмуро поинтересовался Каминский. Он болезненно переживал вчерашнюю неудачу своих работников. Беккер еще не вышел из здания, когда с Каминским связался Гарднер и приказал немедленно установить охрану Беккеру. Скрытую. Гарднер не очень верил в несчастные случаи. В то, что существует некая организация, занимающаяся истреблением людей, поверить было тоже трудно, но в этом хоть был какой-то элемент здравого смысла.
Глубокой ночью Гарднера разбудил видеофонный звонок. Пряча глаза, Каминский траурным голосом сказал, что Беккер исчез. Растворился. Сел в птерокар, а выйти не вышел, потому что птерокар оказался пуст. Как в цирке.
Каминский молча выслушал все, что мог сказать Гарднер, и не возразил. Впервые вместо «исчез» прозвучало «похитили», Каминский не возразил и против этого. А что тут возразишь? Ничего не возразишь, так оно и есть — ему поручили охранять человека, а охраняемого похитили из-под самого носа. Намек на необходимость реабилитации явно задел Каминского, но Гарднер и не собирался щадить его самолюбие. На глазах, можно сказать, человек исчез, так что, по головке теперь Каминского гладить?
— А с кем разговор? — сварливо повторил Каминский.
— А с Беккером, — злорадно сказал Гарднер и отключился.
Экран опять был таким же плоским, как и десять минут назад. Но Беккер выглядел не столь смущенным и унылым.
— Поль, ты, наверное, принял меры, чтобы разыскать меня. Например, проследить, откуда я звоню. Напрасно, это не удастся. Пока. Во всяком случае, потребует времени. Поль, я боюсь. Боюсь, что со мной тоже произойдет несчастный случай. Вчера я обнаружил за собой слежку. Я еле ушел от них…
«Та-ак, — подумал Гарднер. — Вот тебе и разгадка… Ну, Каминский, ты у меня дождешься! Да и я-то хорош! Нет, чтобы сказать Беккеру: так, мол, и так, мы тебя прикроем на всякий случай». Он страдальчески сказал:
— Беккер, это были наши люди. Они прикрывали тебя, Беккер…
Беккер кивнул:
— Я в конце концов пришел к такому же выводу. Ведь не может же быть какой-то мощной преступной организации, как триста лет назад. А за мной следило человек десять. Они менялись, но я их засек. Но это я сейчас сообразил, а вчера был готов поверить во что угодно, вплоть до заговора с целью захвата власти над Землей!
Беккер помолчал и сказал:
— Но опасность все же есть, и реальная. Поль, я наверняка следующий кандидат в пострадавшие, двести девятнадцатый. Так что я пока останусь здесь. Ты уж прости, что я не говорю, где именно. Все равно это ненадолго — меня вычислят и постараются до меня добраться. Правда, сделать это не так-то легко, но я не хочу облегчать им задачу…
— Ты говоришь «им» — значит, у тебя есть что-то конкретное? — жадно спросил Гарднер.
— Нет, — виновато поежился Беккер. — Просто так сказалось. Может, мои телохранители меня с толку сбили, а может, потому, что один человек организовать все эти случайности, да чтобы следов практически не осталось, не в силах…
— Да, кстати, ты просмотрел материалы по всем этим… случаям?
Беккер утвердительно кивнул:
— Просмотрел. И у меня сложилось впечатление, что если рассматривать все эти происшествия по отдельности, приходится признать их самоубийствами — без побудительных мотивов, без причин, необъяснимыми. Убийствами они быть не могут — никаких следов, вообще ничего. Так что надо искать общее. У меня тут под рукой есть очень неплохой компьютер, — тут чей-то мужской голос прервал Беккера: «Не компьютер, а робот», — и Беккер с готовностью поправился: — Да, не компьютер, а робот, позитронный… Так вот, мы с ним все это просчитали и пришли к выводу…
Беккер на мгновение запнулся, и Гарднер тут же вклинился:
— Беккер, кто там у тебя? — Ему почему-то вдруг представилась дикая картина: кто-то держит Беккера под прицелом бластера и заставляет говорить по шпаргалке.
Беккер слабо улыбнулся:
— Да это он самый и есть — мой робот.
— Твой робот?
— Ну да. Не совсем мой, мой он только на время… Так вот, Поль, необходимо узнать, с кем все эти двести восемнадцать самоубийц разговаривали по видеофону в последние сутки перед смертью. Заодно уж установи контроль за видеофоном на моей квартире — не исключено, что мне тоже будут звонить. Короче говоря, надо искать общего абонента.
— Значит, ты считаешь, что звонил убийца? — Вид у Гарднера был слегка ошарашенный.
— Нет, Поль, — извиняющимся тоном сказал Беккер, — это ведь только предположение, не больше того. Поэтому я пока, не обессудь, ничего не скажу, И еще одно. Как там у тебя поживает Вульфсен?
— Как, как… Скоро лопнет от самодовольства… Зистема унд порядок… Никто не замечал, абер ихь
