С возрастом наблюдается следующая тенденция. Человек за нагромождениями интерпретаций о мире постепенно теряет свою связь с первоисточником на тонком уровне восприятия действительности, и чтобы восполнить недостающую энергию, начинает бессознательно разгонять привычный поток грубых структур своего опыта.
Такую псевдо-текучесть можно наблюдать как ярко выраженную старческую индивидуальность, доведённую до фарса. В жизни окончательно сформировавшегося человека появляется масса привычек, от которых зависти его настроение, если их выполнение по каким-то причинам расстраивается.
Любимая кружка, стул, время дня или года, а иногда — до смешного — туалетная бумага — все эти и другие вместе взятые мелочи жизни, как болото затягивают в свою топь. Как и, так называемая, активная жизненная позиция с показом своего нрава — это, пожалуй, отдельный разговор на который у автора даже нет желания.
При этом дефицит в абстрактных составляющих жизненного опыта у сформировавшегося взрослого человека, приводит к тому, что нижние центры растормаживаются ещё сильнее. Преследуется неосознанная цель — усиление специфичного поля грубого осознания для компенсации недостающей энергии верхних планов. Естественная энергия благодати, начинает навёрстываться своенравием и эмоциональной раскачкой.
Большинство людей преклонного возраста весьма расчётливо и одновременно капризно. Многие воспринимают их присутствие как вампиризм. Но если быть точнее, то таким способом старый человек автоматически организует доступный ему уровень коммуникации с действительностью. Когда им не хватает внимания, они начинают учить жизни и одёргивать окружающих, таким образом, «выдавливая» из присутствующих нужную им энергию. Примерно так сталкируются необходимые им жизненные энергетические потоки.
Те, кто попадает в это специфичное поле взаимодействия, ощущают отток энергии, так как под колпаком грубой текучести у старых людей в большей степени отсутствует связь с её утончёнными составляющими. От людей преклонного возраста редко исходит та благодать, которой наполнен ребёнок. Может только в глубокой старости, когда уже растеряна значительная часть энергии, они выглядят безобидными «божьими одуванчиками». Но до того, своим опытом они зачастую злоупотребляют, разворачивая его по поводу и без него, как веер перед окружающими их людьми. И в основном лишь только для подтверждения своей значимости. Рядом с ними скорее можно ощутить практицизм действия в отработанном до автоматизма поле выбора.
Но работа нижних центров без верхних в принципе не может быть интегрирована и выглядит как борьба конфликтующих или, в лучшем случае, обособленных начал грубого разрозненного опыта. Не согласованные между собой центры сознания, иногда, не хотят даже знать о существовании друг друга; это — различные виды его расщепления, паранойя. Ведь раздробленные «дикие племена» сознания могут дружелюбно соседствовать только под единоначалием духа.
Если гипотетически старому человеку дать в кредит немного энергии, то его конфликтующая между собой фрагментарность, скорее всего, поглотит всю её избыточную часть в состоявшейся внутренней неурядице, причём не обязательно вербально организованной, а потому не всегда осознанной. Собственно говоря, такое внутреннее неустройство и дисгармоничное мироощущение и приводят нас к старости.
В любом случае, в виде предостережения нужно помнить: чтобы избежать мировозренченского заражения, не следует копировать и полностью присоединяться к чужому опыту, особенно к наглухо запечатанному. Так, например, многим актёрам требуется время для реабилитации и психологического восстановления после сыгранных ролей, с которыми они сильно отождествились. Эффективнее заимствовать лучшие части знаний и интегрировать их в своём понимании.
Вследствие дисгармоничности и непонимания своей природы человек живёт в невыгодных для себя состояниях сознания, очень часто совершая насилие над собой из-за неумения находиться в той первозданной чистоте и простоте в этом мире. Такой уклад жизни способствует возникновению болезненных реакций на обстоятельства окружающей действительности.
Сложенные в течение жизни все вместе микро-акты неоправданного насилия над собой на тонком уровне рубцуются и затягивают энергетическое тело омертвелой поверхностью, напоминающей “коллоидное” образование. Эта оболочка состоит из «чешуек» негативного опыта, из тех автономных образований, которые “сами с собой ведут беседу”, что в обиходе называется маразмом. Человек начинает плохо слышать окружающих, неадекватно реагировать на происходящее, теряя себя в этом театре масок — завуалированных субличностей сознания. И в этом внутреннем круговороте бессмыслицы, постепенно теряется адекватность во внешней среде.
Инерции сознания подвержены, именно, старые люди. Они теряют свою чуткость. Их жизненный опыт становится заносчивым, громоздким; от того они плохо обучаемы. А вот болезненная чувствительность у них увеличивается. Причина этого кроется в изуродованном энергетическом теле. Не имея возможности видеть его непосредственно, мы изгоняем болезни из физического тела. А последнее, — всего лишь часть в общей конфигурации человеческой формы — каркаса жёсткого осознания действительности. Без «энергетической смазки» поддерживающих его биополей, оно со временем начинает «скрипеть и разваливаться».
Наш негативный опыт постоянно находится в болезненном движении реактивности без надлежащего своевременного пересмотра. К старости он становится полноправным управителем нашего сознания, отодвигая целостность сознания на задний план.
К тому же, всю болезненность приобретаемого опыта мы не в силах верно оценить с одного ментального уровня без его поддержки с вышестоящих уровней сознания. Живая, творческая связь с естественным внешним полем энергий — нагуалем — у современного человека ослаблена. И, как конечный результат — мы получаем болезни и недомогания, при отсутствии возможности полноценного обновления в Первоисточнике. Это и есть старость — органическая погружённость в искусственный и замкнутый мир эго, в мир отгородившегося 1-го внимания.
Так может пора разворачивать нашу осознанность в более тонких пространствах общения с Миром, где будут решаться не частные, меркантильные задачи, а исследоваться вечные и актуально-жизненные темы?
Любая сложная система, в том числе и человеческий организм, удерживаются своими правильными соотношениями и настройками отдельных частей или органов на всех уровнях функционирования и детализации. С возрастом разобщённость нашего опыта приводит к распаду сознания и вслед за этим нашего тела. Регуляторные механизмы начинают давать сбои, происходят психосоматические расстройства, работа внутренних органов не соотносится между собой. А, в итоге, перегружая друг друга, они поочерёдно выходят из строя.
Человеческая форма, данная нам при рождении — интегрированная часть Вселенского осознания. Принимая её как дар, человек через осознание жизни пытается стать целостным, устремляясь навстречу замыслу наших АСов. Но пока он не преуспел в этом, так как личный опыт, в итоге, дезинтегрирует его мироощущение, что и приводит к фиаско жизни в целом.
На завершающих этапах жизни процессы увядания и дряхления расформировывают многие замкнутые структуры сознания, как приобретённый опыт, что сопровождается освобождением их энергии. Обычно этот момент наступает на пороге преклонного возраста, когда человек прощается со многими негативными привычками, требующими большие энергетические ресурсы. Этот период — частичной потери чел. формы — можно было бы эффективно использовать для духовного роста, умело используя набежавшую возрастную волну энергии.
Но, чаще всего, на закате жизненного пути люди начинают «тлеть» своим прошлым опытом — воспоминаниями. Они живут минувшим днём и одновременно теряют себя в склеротической тенденции распада сознания на долинах своей угасающей памяти, неуклонно погружаясь в небытие. Другие впадают в детство, а иногда и в тихое сумасшествие, чтобы агоническим жестом разрыва связей высечь последние искры недостающей энергии жизни. У кого остаются хоть какие-то силы и решимость, совершают несвойственные им поступки. Так, например, Лев Толстой в преддверии своей кончины направился в странствие и вскоре умер на близь лежащем от его усадьбы железнодорожном полустанке.
В этом последнем инстинктивном порыве к жизни многие начинают ощущать, что разрыв
