цепочки. Вы все ещё придерживаетесь мнения, что его нужно заменить?
— Конечно, мистер Брайнерд, — сказал мужчина с явным облегчением. Как раз об этом и идет речь. Новый замочек безусловно гораздо лучше. Мы отобрали для вас несколько образцов и будем благодарны вам, если бы вы зашли и выбрали.
Я бросил взгляд на часы. Около двенадцати. Ювелирный магазин находился всего в нескольких шагах.
— Хорошо. — В конце концов я обещал Лесли позаботиться о её вещице. Через несколько минут я буду у вас. — Я положил трубку.
Хотя все утро было переполнено событиями, по-настоящему работой я так и не занялся.
— Я сейчас ухожу, мисс Харкорт. Ленч проведу в клубе. Если кто-нибудь позвонит, можете сказать, что всю вторую половину дня я буду здесь. Может быть, тогда мы сможем, наконец, заняться делами, — сорвалось у меня с легким раздражением.
Когда я вышел на улицу, как раз поднялся вой фабричных сирен, тот пронзительный, проникающий до мозга костей звук, к которому я никогда не мог привыкнуть. За несколько секунд тротуары заполнились людьми. Спешащая толпа безжалостно потащила меня, толкая и сжимая со всех сторон. Избежать этого было невозможно.
На первом перекрестке стало совсем плохо. Пока на светофоре горел красный свет, плотная толпа пешеходов на углу ожидала зеленого. Я стоял у самого края тротуара, и какой-то невидимый мне человек, стоящий сзади, все время упирался мне в ребра острым краем коробки. Я пытался избавиться от этого давления, но был так сильно стиснут, что не мог пошевелиться. Дело усугублялось ещё тем, что я, в сущности, ещё толком не поправился. Этот короткий переход стоил мне такого напряжения, что ноги уже дрожали. На углу стоял городской автобус. Внезапно он выпустил зловонное газовое облако выхлопа. Я задержал дыхание и отшатнулся назад. Этот проклятый газ всегда вызывал у меня кашель.
Шаг назад стал ошибкой. Какую-то долю секунды я стоял практически только на одной ноге, и именно в этот миг давление сзади возросло. Кто-то толкнул меня в плечо, я потерял равновесие и стал падать вперед. На меня надвигался грузовик, я попытался отскочить в сторону и растянулся во весь рост. Дюжина женщин пронзительно закричала, заскрипели тормоза. Грузовик остановился. Выхлопные газы окутали меня, ядовитое облако проникло в нос и в рот. Мои глаза слезились. Я оперся на руки и захлебнулся в кашле. Мне было плохо, но я остался жив, и это граничило с чудом.
Человеком, который помог мне подняться на ноги, оказался малый с внешностью покойника, с желтой гвоздикой в петлице и выражением хронического недовольства на лице. Он угрожающе размахивал своей костлявой рукой и извергал страшные проклятия, заботливо переводя меня на другую сторону улицы.
— Мерзкие парни эти водители! Они на самом деле вбили в голову, что улицы принадлежат только им! Подайте на него в суд, сэр. С удовольствием дам показания против него. Этому невежде нужно указать его место. Никто уже не чувствует себя в безопасности перед ними.
— Большое спасибо. Вы очень любезны, — бормотал я, в то время как он хлопотливо отряхивал мой пиджак. — Не беспокойтесь. Я уже в полном порядке.
Толпа любопытных постепенно рассеялась. Глубоко потрясенный водитель, которого это неожиданное происшествие ошеломило по меньшей мере так же сильно, как и меня, продолжил свой путь. Его вины тут не было. Если вообще можно вести речь о чьей-то вине, за это должно быть ответственно сумасшедшее уличное движение большого города, спешка и давка недисциплинированной, безликой массы. Просто чудо, что такие несчастные случаи не происходят гораздо чаще.
Я попытался отделаться от оказавшего мне помощь доброго самаритянина, но он не отставал и предлагал одну за другой свои услуги в качестве очевидца, автора возмущенного открытого письма в газеты, специалиста по оказанию первой помощи и сочувствующего, понимающего друга. Я действительно был ему очень благодарен за заботу, но постепенно он стал действовать мне на нервы. Я хотел остаться один. Чтобы хоть как-то отвязаться от него, я в отчаянии сочинил, что служу продавцом у Чартера, и даже после этого он дважды оборачивался мне вслед, желая убедиться, смогу ли я благополучно войти в дверь магазина.
Теперь там было довольно оживленно. Я отыскал тихое местечко и опустился в кресло, довольный тем, что меня никто не заметил. Кроме масляного пятна на брюках на уровне колена, несчастный случай, похоже, не оставил на мне никаких следов. Прерывистое дыхание, шум в голове и отвратительное чувство слабости в ногах внешне никто не мог заметить. Через некоторое время меня увидел продавец, с которым я беседовал сегодня утром, и поспешил ко мне.
— Мистер Брайнерд? Чем могу быть вам полезен?
— Да все цепочка, — объяснил я слабым, утомленным голосом. Потом откашлялся и судорожно проглотил слюну. — Речь идет о той цепочке, которую я принес сегодня утром. Кто-то из ваших коллег только что звонил мне и просил зайти. Он хотел предложить мне на выбор несколько новых замочков.
Продавец удивленно посмотрел на меня.
— Я действительно считаю, что тот запор от Кортеса не очень подходит, но я вам не звонил, мистер Брайнерд, и не поручал своим коллегам. И уж тем более не отбирал для вас никаких замочков. Если вы сможете минуту подождать, я узнаю.
Я кивнул, довольный возможности посидеть ещё некоторое время в полном покое. Молодой человек поспешил к своим коллегам, а затем к управляющему, который, казалось, был несколько раздражен тем, что его побеспокоили. Он в этот момент был занят, демонстрируя некоему элегантному джентльмену с проседью коллекцию неотшлифованных алмазов. Затем мой продавец исчез в служебном помещении магазина, а когда появился снова, то выглядел почти смущенным.
— Я не смог найти того, кто звонил вам, мистер Брайнерд, — растерянно объявил он. — Но один из наших продавцов ушел обедать. Может быть, он…
— Почему же он тогда не подождал? — резко перебил я. Ведь я хотел тотчас прийти.
— Мне очень жаль, мистер Брайнерд. Я даже не могу понять, как… — Он едва не ломал руки от отчаяния. — Если желаете, сэр, я вам охотно предложу выбор прекрасных замочков.
Я нетерпеливым жестом отклонил его предложение. Это было как наваждение. Сегодня все мои действия, даже самые незначительные, непременно оборачивались какими-то неприятностями. Началось все за завтраком, затем пришло то отвратительное письмо, потом история с хересом, инцидент с грузовиком, а теперь ещё этот проклятый звонок. Я почувствовал, что просто не в силах выдержать дальше этой путаницы.
— Нет, делайте как хотите. Почините эту цепочку, как считаете нужным, мне все равно.
Он уставился на меня с удивлением и одновременно с благодарностью. Затем склонил голову и изобразил такую высокопарную торжественную мину, что я с удовольствием влепил бы ему пощечину.
— Большое спасибо, мистер Брайнерд. Мы будем достойны оказанного вами доверия. — Он механически улыбнулся и совершенно инстинктивно добавил: — Не могу ли я сделать для вас что-нибудь еще?
— Да, — буркнул я. — Вы упомянули сегодня утром, что эта цепочка представляет собой необычайно удачную работу Кортеса. Кто такой этот Кортес? Коллекционер? Ювелир?
Он казался слегка шокированным.
— О, нет, сэр. Кортес — Карлос Кортес — серебряных дел мастер, и его украшения пользуются большой известностью. Правда, в последние годы он уже почти ничего не делал. Эта цепочка — первая новая вещь от него, которую я вижу за долгое время.
— Слушайте, вы по меньшей мере слегка преувеличиваете. Эта цепочка не может быть вам совершенно незнакома. Моя жена купила её здесь, в этом магазине. Год назад или около того. Она только сегодня утром мне это сказала.
Он решительно покачал головой.
— Исключено, сэр. Это совершенно невозможно. Миссис Брайнерд, должно быть, ошиблась. Может быть, в каком-то другом магазине? Или в Нью-Йорке?
Этот парень был полным идиотом, и больше всего мне хотелось напрямик высказать ему свое мнение. Вместо этого я раздраженно спросил:
— А где, собственно говоря, работает этот Кортес? В Нью-Дейвене?
На этот раз он откровенно испугался.
