людьми (мужчины входили в заднюю дверь, женщины – в переднюю, причем салон был разделен железной трубой поперек), там было жарко и душно.
После двухнедельной стажировки у местного переводчика, который ознакомил меня с моими новыми обязанностями, я начал самостоятельно работать. Учился по ходу дела, пытаясь освоить то, что не мог получить в институте, особенно в области разговорного языка и письма, в частности персидской скорописи, почерка «шекасте», который дает возможность писать со стенографической скоростью.
В те годы в стране было неспокойно. Иранцы протестовали против войны в Корее, многие вступали в Иранское общество сторонников мира. Под Стокгольмским обращением сторонников мира было собрано около 2 млн. подписей Иранское правительство под давлением общественности отменило свое решение о посылке военного контингента в Корею. Иранцы выступали против засилья англичан на нефтяных промыслах страны и против попыток американцев захватить их в свои руки Они требовали восстановления торговых связей Ирана с Советским Союзом, признания КНР, отмены преследования прогрессивных партий в стране.
В итоге иранский меджлис принял решение о национализации Англо-Иранской нефтяной компании, которая была фактическим хозяином иранской нефти в течение нескольких десятилетий. В ответ Англия и США направили в район Персидского залива около 40 военных кораблей, раздали оружие иранским племенам, жившим в южных районах, агитируя выступить против Тегерана, «который отбирает у них нефтяные богатства». Назначенный на пост премьер-министра Хоссейн Ала стремился договориться с англичанами и одновременно подавить народные волнения, введя военное положение, что вызвало новую волну протеста и всеобщую забастовку нефтяников Шах был вынужден отправить его в отставку и назначить премьер-министром Мохаммеада Мосаддека – руководителя Национального фронта, выступавшего за полную национализацию нефтяной промышленности.
Все чаще происходили студенческие беспорядки и демонстрации рабочих, требовавших улучшения условий труда. Полиция и войска разгоняли демонстрации и арестовывали зачинщиков. Разгоралась борьба между сторонниками и противниками премьер-министра Мосаддека, выступавшего за либерализацию внутренней политики и противостоявшего и англичанам, и американцам в нефтяном вопросе. В Иране были закрыты британские консульства и культурный центр. США и Великобритания объявили экономическую блокаду Ирана, за ними последовали и остальные послушные им страны. Иранское правительство отчаянно нуждалось в валюте, Мосаддек просил советское правительство закупать у Ирана нефть в течение 3 лет за 50% рыночной стоимости, предоставить кредит в сумме 10 млн. долларов и вернуть золото, принадлежавшее иранской стороне. Наше правительство отказалось удовлетворить его просьбы, хотя, по оценкам экспертов, СССР в том году провез через Черное море 12 млн. т нефти, закупленной по мировой цене… Все это иранцы вспоминали нам еще перед революцией 1979 года
В конце апреля 1951 года доктор Мосаддек провел Закон о национализации нефти через обе палаты парламента и вскоре представил новое правительство и его программу, первым пунктом которой значилось выполнение принятого закона на всей территории Ирана в полном объеме. Программа была утверждена, после чего была создана комиссия по ликвидации Англо-Иранской нефтяной компании.
Правительству Мосаддека пришлось работать в очень тяжелых условиях, на него оказывалось сильное давление как справа, так и слева. Шахский двор и проанглийская часть парламента критиковали его за то, что после национализации нефти страна перестала получать от ее реализации стабильный доход, а продавать нефть Иран не мог из-за экономической блокады. Часть же левых партий во главе с народниками обвиняли его в нерешительности и сговоре с империалистами. Англия обратилась в Международный суд в Гааге, требуя признать национализацию нефти в Иране незаконной, но доктор Мосаддек заявил в суде, что никакие законы не дают права этому суду решать внутренние проблемы его страны.
В то же время в Иране происходили выборы в парламент XVII созыва. Правительство пыталось сорвать выборы, но часть депутатов оказалась все же выбранной, и этого количества хватило, чтобы парламент мог начать работу. Возвратившись из Гааги, Мосаддек явился о парламент и подал прошение об отставке своего кабинета. Парламент снова поручил ему сформировать кабинет. Мосаддек заявил, что согласится на это лишь в том случае, если ему будет подчиняться армия во главе с военным министром. Дело в том, что в Иране существовало правило, согласно которому все военные назначения осуществлялись лично шахом, который день ото дня усиливал свое влияние в армейских кругах, поэтому у Мосаддека было опасение, что шах может с помощью армии совершить переворот и задушить национальное движение.
В итоге его отставка была принята, и 21 июля 1952 года премьером был назначен Кавамэс-Салтане, симпатизировавший англичанам. Это сразу же вызвало бурю протеста. Народный фронт выступил в защиту Мосаддека, по городам прокатилась волна забастовок и митингов под лозунгами «Смерть шаху!», «Смерть англичанам!». Уже 23 июля новый премьер ушел в отставку и правительство было вновь сформировано Мосаддеком, который получил право не только контролировать министерство обороны, но и применять в случае необходимости чрезвычайные меры. В тот же день из Гааги пришло сообщение о том, что Международный суд отказался рассматривать иск английского правительства. Таким образом, Иран выиграл дело. Сложившаяся ситуация не могла устроить ни Великобританию, ни США, и они начали подготовку к смещению иранского премьера. В июле 1952 года Вашингтон решил перейти к более действенным мерам. В Иран был направлен генерал Шварцкопф, который в свое время руководил обучением жандармерии в Иране и был хорошо знаком с начальником жандармерии генералом Захеди. Вскоре в Швейцарии собрались. Аллен Даллес, Джон Фостер Даллес и посол США в Иране Лой Гендерсон. Затем к ним присоединилась сестра шаха Ашраф, игравшая роль связной между Швейцарией и Тегераном. 13 августа 1953 года шах подписал указ о смещении доктора Мосаддека с поста премьер-министра и назначил но этот пост генерала Захеди. Затем направил к Мосаддеку начальника своей гвардии с подписанным указом, а сам от греха подальше улетел на Каспийское побережье «отдыхать». В ответ на это Мосаддек приказал арестовать генерала Захеди, и когда эта весть дошло до шаха, он на своем самолете вылетел в Италию. Наутро иранские газеты сообщили, что шах бежал из страны, что раскрыт заговор и тому подобное…
На следующий день в Тегеран прилетел посол Гендерсон и, явившись к премьеру Мосаддеку, заявил, что США не намерены более мириться с его политикой и будут противиться ей всеми силами. В городе же творилось нечто невообразимое. Народ ликовал, на улицах не было видно ни военных, ни даже полицейских. На городском митинге министр иностранных дел Фатеми объявил шаха предателем и заявил, что им дано распоряжение всем посольствам не оказывать ему никакой помощи.
Так прошло 2 дня, на 3-й руководство нашего торгпредства приняло решение выехать всем составом в летнюю резиденцию в Зарганде. Мы ехали колонной, впереди шел автобус с работниками торгпредства, затем наша банковская машина, за нами – «ЗИС-101» с послом. На подъезде к Тегеранской радиостанции дорога была запружена народом, вооруженным палками, обрезками железных труб, цепями. Нам кричали, чтобы мы приклеили портрет шаха на ветровое стекло и включили радио. Портрета у нас не было, поэтому пришлось достать небольшую купюру, плюнуть на нее и приклеить к стеклу. Так мы медленно проезжали сквозь возбужденную толпу, и вдруг заметили, что машина посла исчезла. Оказывается, ему тоже велели приклеить портрет шаха, но посол отказался, и тогда толпа отсекла его автомобиль от остальной колонны и стала угрожать, размахивая палками. Шоферу удалось сдать назад и развернуться, после чего он через город круговой дорогой привез его в Зарганд. Добравшись до места, мы включили радио, и через несколько минут началась передача. Создавалось впечатление, что в студии человек 20 разговаривают, кричат, перебивают друг друга и никто никого не слушает. Вдруг раздались звуки гимна. Нужно сказать, что шахский гимн в течение трех дней нигде не исполнялся, даже в кино, где его играли перед каждым сеансом и публика должна была вставать. Затем какая-то женщина звонким голосом стала кричать «Да здравствует шах!», «Смерть Мосаддеку!» и добавлять к этому слова, которые именуются «ненормативной лексикой». Все это опять и опять прерывалось звуками гимна и новыми криками. Сообщалось, что Мосаддек и все правительство арестованы, что шах возвращается в страну и так далее.
Как потом выяснилось, Гендерсон не терял времени даром. Мобилизовав всех американцев, а их в Иране было от 3 до 4 тысяч, он с помощью Захеди открыл тюрьмы, и всем выпущенным уголовникам платили деньги за то, что они ездили по городу на нанятых под угрозами такси с портретами шаха и кричали «Да здравствует шах!». Один из американских офицеров подъехал на танке к дому Мосаддека и выстрелил из пушки по его спальне. Премьеру удалось спрятаться в доме у соседей, где его арестовали через неделю, министра иностранных дел Фатеми нашли в какой-то деревне через два месяца, остальных членов кабинета также постепенно арестовали.
