непрестанно; верующие взывали к Богу «явить милость», «подсобить» обрести Царя.
Как только проявилась «заминка» в восприятии власти, сразу проявились и боярские поползновения. Об этом хорошо написал знаток эпохи историк С. Ф. Платонов:
«Видя, что Ирина постриглась и Царство принять не хочет, бояре задумали, как говорит предание, сделать Боярскую думу временным правительством и выслали дьяка Щелкалова к народу на площадь с предложением присягнуть боярам. Но народ отвечал, что он знает только Царицу. На заявление об отказе и пострижении Царицы из народа раздались голоса: “Да здравствует Борис Фёдорович” »^^^. Иными словами, идея «боярского самодержавия» увяла, не успев расцвесть.
После этого Патриарх и бояре отправились к Борису Годунову, который пребывал вместе с сестрой в Новодевичьем монастыре, но Борис наотрез отказался, сказав, что прежде надо упокоить душу Царя Фёдора Иоанновича. Тогда решили, что пусть минет сорок дней со дня преставления Фёдора и тогда соберутся в Москву земские люди для избрания Царя.
Очень важно ещё раз подчеркнуть: Борис Годунов не хотел поставления на Царство от Боярской Думы, он не хотел быть правителем от вельмож, как то происходило у соседей, в Польше (Речи Посполитой). Он желал быть избранником «всей земли». Как подчёркивал С. Ф. Платонов, если подобные намерения у Годунова действительно наличествовали — тут утверждать ничего наверняка не возможно, — то Борис оказался умнее и «дальновиднее боярства».
О наличии определённой боярской оппозиции Годунову можно говорить почти наверняка. Всегда, когда возникали какие-то внутренние трения в государстве, тут же проявлялась и разноголосица, немедленно же обнаруживались и отдельные боярские претензия на приоритеты. Однако одно дело — внутренние настроения, так сказать, латентная оппозиция, а другое дело — несогласие, оглашённое публично. Это уже — политическое действие, которого в данном случае не наблюдалось. Борис Годунов за годы своего государственного администрирования сумел так поставить дело, что среди родовитых и именитых не существовало лидера, способного увлечь за собой других «людей высокой чести».
Существовал на Руси один персонаж, который теоретически мог носить Мономахов Венец, так как он одно время хоть и номинально, но числился «правителем». Речь идёт татарском царевиче из рода Чингисидов Симеоне Бекбулатовиче (до крещения — Саин-Булат) (? — 1616). Он появился в России в конце 50-х годов XVI века, когда его отец, царевич Бек-Булат, перешёл на службу в Москву. В конце 60-х годов получил в управление Касимовское цapc?вo^^^ Участвовал в Ливонской войне 1558–1583 годов. В 1573 году крестился, приняв имя Симеона.
В 1575 году Иоанн Грозный назначил его «Великим князем всея Руси», а себе выделил особый «удел», сохранив в своих руках фактическую власть в стране. Через несколько месяцев Царь ликвидировал свой «удел», убрал Симеона Бекбулатовича с «великого княжения » и пожаловал ему в удел земельные владения в Твери и Торжке. Тот стал называться «Великим князем Тверским». Вот как этот исторический эпизод излагается в «Московском летописце»:
«А Симеон был на Москве год, именовался Великим князем все Руси. Потом Царь и Великий князь Иоанна Васильевич всея Руси воспринял скифетр Российского Царствия и облачился в царскую багряницу и венец и диадему на себя возложил, как и было прежде. А Симеону дал в удел Тверь, да Торжок, и велел его писать: “Князь Великий Симеон Бекбулатович Тверской” »^^^
Здесь не время размышлять о тот, почему Первый Царь устроил подобную декоративную властную «рокировку». Убедительного ответа до сих пор не существует, из книгу в книгу кочуют исключительно умозрительные «версии ». В данном случае важно только подчеркнуть, что «Князь Тверской » Симеон титул и земли потерял при Борисе Годунове, а в 1606 году был пострижен в Кирилло-Белозерском монастыре под именем Стефана.
Жак Маржерет описывает историю Симеона при Годунове следующим образом: «В день своего рождения, которое празднуется во всей стране с великим торжеством. Царь порадовал сосланного Царя Симеона, дав ему надежду скорого освобождения; при этом прислал ему при своём письме испанского вина.
Симеон и служитель его, выпив это вино за царское здоровье, оба в короткое время ослепли; Царь Симеон слеп и сейчас. Я слышал об этом из собственных его уст»^^^.
За достоверность этой истории никто поручиться не может. Реально же в 1598 году Симеон никакой конкуренции Борису Годунову составить не мог; да его никто всерьёз и не воспринимал как «правопреемника»...
Если рассмотреть существующий список боярской аристократии, принявшей участие в подписании «Утвержденной грамоты» февральского Собора 1598 года об избрании Бориса Годунова Царём^^, то картина будем следующей. Первый «по чести» боярин Б. Ф. Годунов в списке не значится. В перечне членов Государевой Думы фигурирует ещё семнадцать лиц, распределённых в очередность «по чести ». Князь Фёдор Иванович Мстиславский, князь Василий Иванович Шуйский, конюший боярин Дмитрий Иванович Годунов, князь Фёдор Михайлович Трубецкой, боярин и дворецкий Степан Васильевич Годунов, боярин Иван Васильевич Годунов, князь Дмитрий Иванович Шуйский, Богдан Юрьевич Сабуров, князья Никита и Тимофей Романовичи Трубецкие, Фёдор Никитич Романов, князь Михаил Петрович Катырев- Ростовский, Александр Никитич Романов, князь Иван Михайлович Глинский, князь Александр Иванович Шуйский, князь Борис Камбулатович Черкасский и князь Василий Карданукович Черкасский.
Здесь представлено девять аристократических фамилий, которые все почти в каком-то колене имели родственные слияния и матримониальные переплетения. Вот, собственно, та русская властная элита, которая наличествовала в Москве на исходе XVI века.
Самыми близкими к царскому роду Рюриковичей являлись Романовы, Никитичи: Фёдор (будущий Патриарх Филарет) и Александр. Они приходились двоюродными братьями Царю Фёдору Иоанновичу. Их отец, боярин Никита Романович Захарьин-Юрьев, брат первой жены Царя Иоанна Васильевича Анастасии, был «в большой чести » у Грозного. Перед смертью в 1586 году боярин Никита Романович завещал опеку над своими детьми Борису Годунову, а потому они неизменно входили в «партию » Годуновых. Разрыв между Годуновыми и Романовыми произойдёт в самом начале XVII века, но в 1598 году они — верные сторонники Годунова. Никаких властных амбиций бояре Романовы в период избрания Бориса Годунова не демонстрировали; во всяком случае, таковые не были нигде отражены. Позже возникли некоторые «разговоры», но в период избрания Годунова о них ничего слышно не было.
Второй «по чести» после Бориса Годунова член Государевой Думы князь Фёдор Иванович Мстиславский, как уже ранее говорилось, не имел никаких властных амбиций, предпочитая роль влиятельного слуги при повелителе. К тому же он вёл своё родословие от литовского князя Гедимина^^ что не могло вызвать расположение Патриарха и клира, так как Литва относилась к числу давних врагов Москвы, да к тому же ещё и «отдалась» Католичеству.
Что касается давних возмутителей спокойствия князей Шуйских, то хотя они и причисляли себя к Рюриковичам, но в очень дальнем колене и по степени родственной близости с «царским древом » состязаться с Борисом Годуновым не могли. К тому же Дмитрий Шуйский приходился свояком Борису Фёдоровичу; оба были женаты на дочерях Малюты Скуратова.
Сабуровы, как и Вельяминовы, приходились родственниками роду Годуновых — за единого предка у них считался мурза Чет, в Православии Захария; они неизменно поддерживали Годунова. Среди «соборян» 1598 года Сабуровых насчитывалось 11 человек, а Вельяминовы имели 20 представителей.
Пятнадцатый «по чести» боярин князь Иван Михайлович Глинский (ок. 1540–1602) был двоюродным братом Царя Иоанна Грозного и свояком Бориса Годунова; он был женат тоже на дочери Малюты Скуратова и всегда был в «партии» Бориса Годунова. Как и Мстиславский, никаких властных претензий на Царский Венец не демонстрировал. Его невозможно зачислить к противникам Бориса Годунова.
Князья Черкасские — Борис и Василий — числись потомками турецкого военачальника Мамелюка Инала — владетельного князя Большой Кабарды; он умер в 1453 году. На его правнучке, принявшей Православие княжне Марии Темрюковне (1545–1569), был вторым браком в 1561 году женат Иоанн Грозный. Единственный их ребёнок Царевич Василий Иванович умер в двухмесячном возрасте в мае 1563 года. Князь Борис Черкасский приходился родным дядей Марии Темрюковне и был женат на Марфе Никитичне Романовой. Его родственник Василий Черкасский был женат на дочери князя Ф. И. Мстиславского. Оба князя приняли Православие уже в зрелом возрасте и силу этого никаких шансов на престол иметь не могли.
