буквально светились довольством и здоровьем.
За завтраком, когда речь зашла о продолжительности пребывания на Барбадосе, состоялся следующий разговор:
— Я думаю, мои дорогие, — сказала миссис Кетлин Сеймур, — оно должно быть не менее двух недель, сегодня у нас седьмое, и если назначить отъезд на двадцать второе сентября, то вы наверняка прибудете в Англию к середине октября… Надеюсь, вы не пожалеете о времени, проведенном на Барбадосе… Ваше мнение на сей счет, мистер Паттерсон?…
— Сударыня, — ответил мистер Паттерсон, склоняясь над тарелкой, — наше время принадлежит вам, и вы можете распоряжаться им по своему усмотрению…
— В таком случае, мои юные друзья, если бы я прислушивалась только к велению сердца, я вас просто не отпустила бы в Европу!… А что сказали бы тогда ваши семьи?… Что сказала бы в этом случае ваша супруга, мистер Паттерсон?…
— Этот случай предусмотрен, — ответил ментор. — Да… случай, если «Стремительный» вдруг исчез бы… и прошли бы годы без всяких вестей обо мне…
— О! Этого никогда не случилось бы! — воскликнула миссис Кетлин Сеймур. — Вы благополучно доплыли сюда и так же счастливо совершите обратный переход… Судно у вас прекрасное… Капитан Пакстон — опытный моряк…
— Безусловно, — согласился мистер Паттерсон, — мы можем лишь поздравить себя с таким моряком!
— Я его не забуду, — пообещала миссис Кетлин Сеймур.
— Как и мы, досточтимая хозяйка, не забудем день, когда нам удалось выразить вам свою признательность dies albo notanda lapillo…[238] и, как сказал Марциал:[239] banc lucem lactea gemma notet[240]; или, как выразился Гораций: cressa no careat pulchra dies nota;[241] или, как заметил Стаций:[242] creta signare diem[243].
К счастью, мистер Паттерсон остановился на последней цитате, которую его юные спутники решили прервать радостными возгласами «ура».
Маловероятно, что миссис Кетлин Сеймур хоть что-то поняла из всей этой латинской абракадабры, но в добрых намерениях и искренних чувствах пламенного оратора сомневаться не приходилось. Да, кстати, возможно, и сами лауреаты не поняли смысла заимствований из Марциала, Стация и Горация. Поскольку, когда юноши остались одни, Роджер Хинсдейл спросил ментора:
— Мистер Паттерсон, а как дословно вы переводите «creta signare diem»?…
— Да просто: «отметьте мелом день», что означает сделать отметку белым камнем, lactea gemma… Как? Вы, Хинсдейл, не поняли этого? А вот миссис Кетлин Сеймур конечно же должна…
— О! — воскликнул Тони Рено. — Неужели?
— Да… да!… — подтвердил ментор. — Ведь эта восхитительная латынь понимается сама собой…
— О! — фыркнул снова неисправимый Тони Рено.
— Это что за «О»?…
— Дело в том, мистер Паттерсон, что самая очаровательная латынь не так легко воспринимается, как вам кажется. В доказательство позвольте привести вам фразу и поинтересоваться, как вы ее переведете? …
Не иначе веселый насмешник придумал одну из своих милых шуток, на которые он был мастак; и его товарищи не ошиблись на сей счет.
— Ну что же… давайте… — ответил мистер Паттерсон, поправляя очки чисто профессорским жестом.
— Вот эта фраза: «Rosam angelum Ictorum».
— А! — произнес мистер Паттерсон, несколько озадаченный. — А чья это фраза?…
— Да так, одного неизвестного автора… да это не важно!… Так что же это значит?…
— Она ничего не означает, Тони!… Это просто набор слов… Rosam — роза, в винительном падеже; angelum — ангел, в винительном; letorum — счастливые, множественное число, родительный падеж…
— Прошу меня извинить, — перебил почтенного эконома Тони Рено, и в глазах его заплясали лукавые искорки, — но эта фраза имеет совершенно точный смысл…
— И вы его знаете?…
— Конечно.
— О!… Ну что же, я подумаю… поищу… — заключил мистер Паттерсон, — непременно!
И действительно, он задумался над загадочной фразой… и надолго, как увидит читатель.
С этого дня начались нескончаемые экскурсии, в которых миссис Кетлин Сеймур довольно часто принимала участие. Предстояло познакомиться не только с поместьем Нординг-Хауз, но и с другими землевладениями на восточном берегу. Не только Бриджтаун получил привилегию принимать гостей щедрой хозяйки Нординг-Хауза. Путешественники расширили сферу своих поездок вплоть до городов побережья, и миссис Кетлин Сеймур просто расцветала от комплиментов юношей в адрес «ее» острова.
В результате во время стоянки «Стремительный» был совершенно забыт пассажирами. Ни разу они так и не поднялись на борт, тем не менее Гарри Маркел и его сообщники были постоянно начеку, и хотя все шло пока как по маслу, им не терпелось поскорее покинуть Барбадос. В открытом море они были бы защищены от всяких неожиданностей и благополучно довели бы дело до счастливого конца!
Без особого преувеличения можно сказать, что остров представляет собой огромный сад, благоухающий цветами и ароматами экзотических фруктов. В этом саду, являющемся одновременно и огородом, сельскохозяйственная промышленность получает в избытке рис, хлопок сорта «барбадос», высоко ценящийся на европейских рынках. Велико здесь и производство сахара. Следует добавить, что промышленные предприятия также находятся на подъеме. На Барбадосе их насчитывается уже не менее пятисот.
Иногда, когда туристы отправлялись в другие города, экскурсии затягивались и они не могли в тот же день вернуться в Нординг-Хауз. Правда, это случалось крайне редко, и обычно вечерами все собирались в гостиной замка. Его превосходительство губернатор, члены исполнительного совета, несколько высокопоставленных чиновников также почитали за честь присутствовать за общим столом у миссис Кетлин Сеймур.
Семнадцатого состоялся большой праздник, на котором было не менее шестидесяти приглашенных; праздник должен был завершиться фейерверком. На нем юным лауреатам были возданы подобающие почести, всем, без различия национальностей.
Миссис Кетлин Сеймур постоянно повторяла:
— Я не желаю видеть здесь ни англичан, ни французов, ни голландцев, ни шведов, ни датчан… Нет и нет! Здесь только антильцы, мои соотечественники!
После концерта, на котором слух присутствующих усладили прекрасные музыкальные произведения, было поставлено несколько столов для виста, и мистер Гораций Паттерсон, будучи партнером миссис Кетлин Сеймур, сыграл редчайшую партию в десять фишек, о которой до сих пор вспоминают в Вест- Индии.
Время летело с такой скоростью, что гости Нординг-Хауза могли бы считать дни за часы, а часы — за минуты. 21 сентября наступило совершенно неожиданно. Гарри Маркел так и не увидел путешественников на борту, однако они вот-вот должны были появиться, поскольку отплытие было назначено на 22-е.
Правда, накануне миссис Кетлин Сеймур выразила желание посетить «Стремительный», к вящему удовольствию Луи Клодьона и его товарищей, ибо юноши горели желанием оказать ей подобающий прием на борту судна, как она это сделала, принимая их в замке. Щедрая меценатка пожелала познакомиться с капитаном Пакстоном и выразить ему свою признательность — кроме того, она хотела обратиться к нему с какой-то просьбой.
Итак, утром экипажи покинули поместье и остановились на набережной Бриджтауна.
