структуры университета. На рубеже XV–XVI вв. наметилось некоторое оживление, но потом число студентов сократилось, а среди профессоров все меньше встречалось громких имен. Появлялись новые высшие школы. В 1578 г. иезуитская коллегия в Вильно была преобразована в академию; в 1594 г. возникла академия в Замостье. Значительная часть получавшей образование молодежи училась в европейских университетах, особенно в Италии (Болонья, Падуя). Гуманистическое, по своему характеру, образование и наука существовали, главным образом, за пределами учебных заведений. В Речи Посполитой сложилось несколько центров меценатства, которые стали и центрами интеллектуальной жизни. Существовали возможности и для развития научных знаний, а их использование зависело от того, насколько осознавалась потребность в их практическом применении.
Привнесенный из Италии латинский гуманизм требовал высокого уровня образования и оставался явлением элитарным. Литературные достижения Дантышека, Кшицкого или Яницкого заслуживают высочайшего признания. В целом это был период подражания образцам извне, усвоения новых эстетических идеалов и шлифовки форм художественного выражения. Одновременно с этим росло влияние шляхты, не склонной, возможно, к умозрительным видам занятий, зато необычайно открытой внешнему миру. Удивительно, почему не получила развития юриспруденция: в Речи Посполитой право было поставлено выше власти короля, хотя его кодификацию так и не удалось завершить. Интерес к праву носил практический характер, но при этом правовая культура оставалась на низком уровне. Решения принимались на основании прецедентов и традиции, а судебная система оставляла желать лучшего. Но, несмотря на это, Речь Посполитая была страной, где любое злоупотребление против права, даже если и оставалось безнаказанным, всегда воспринималось как нечто противоречащее норме. В шляхетской среде существовал своего рода правовой инстинкт, который, правда, не имел эквивалента в сфере юриспруденции.
Шляхта проявляла живой интерес к истории, искала в ней свою генеалогию. Появилось много сочинений, которые были продолжением «Хроник» Длугоша, хотя, может быть, и не столь талантливым. Важными достижениями в историографии стали труды Мацея Меховского «Трактат о двух Сарматиях, Азиатской и Европейской» (1517), Мартина Кромера «О начале и истории польского народа» (1565) и «Польша» (1577). Благодаря этим сочинениям, информация о Польше стала достоянием европейской научной мысли. Такие выдающиеся личности той эпохи, как Бернард Ваповский, Мартин Бельский и Кшиштоф Варшевицкий — это лишь некоторые имена из целой плеяды историков, — писали о древней или современной истории Польши. Читатель-шляхтич не увлекался историей как наукой, хотя и любил ссылаться на историю и цитировать римские примеры. Критическому исследованию он предпочитал панегирик. А потому историки той эпохи часто сталкивались с проблемами своего рода цензуры, т. е. были вынуждены считаться с общественным мнением и приспосабливаться к требованиям как магнатов- меценатов, так и читателей-шляхтичей.
Важнейшим событием эпохи стала эмансипация польского языка. Это событие представляет интерес еще и потому, что латынь оставалась необходимым элементом обучения и воспитания: латинский язык знали и им активно пользовались, хотя и была заметна устойчивая тенденция к преобразованию всех областей жизни на польский лад. С 1543 г. на польском редактируются акты польского сейма; выдвигаются требования перейти на польский язык в органах городского управления; в том же году была издана «Краткая беседа между тремя лицами — паном, войтом и плебаном» Миколая Рея (1505–1569), где превозносились достоинства польского языка. И с этого момента систематически растет число книг, издававшихся на польском. В первой половине XVI в. латынь безраздельно господствовала в поэзии, но потом пропорции быстро изменились в пользу польского языка. За очень короткий срок он стал основным средством общения во всех областях жизни, делая ненужным употребление латыни в повседневной практике. Но, несмотря на это, как и прежде, на латыни печатались книги, предназначенные не только для читателей-иностранцев; как и прежде, знание латыни считалось необходимым и обязательным. Сегодня сложно оценить, насколько распространенным было знание иностранных языков в Речи Посполитой. Были люди, свободно говорившие на многих языках, но в целом это знание считалось вещью второстепенной. Латынь по-прежнему открывала дверь в мир европейской культуры и дипломатии, давала даже определенное чувство собственного превосходства. Одновременно с этим сила польской культуры и привлекательность шляхетского образа жизни были столь значительными, что изучение польского языка стало считаться чем-то естественным. Об этом свидетельствуют и процессы полонизации.
Первые типографии появились в Кракове еще до 1480 г. Их численность быстро росла, и, что характерно, они создавались даже в очень небольших центрах; на рубеже XVI–XVII столетий их было около двадцати. Читателем как польской, так и латинской книги, серьезной или развлекательной по своему характеру, был не только придворный, мещанин или представитель знати, но, в первую очередь, живущий в деревне шляхтич. В Речи Посполитой не существовало больших центров интеллектуальной жизни, но были условия для того, чтобы художник мог жить в деревне и творить для себя и для представителей своего сословия. В XVI в. это не было результатом или символом провинциализма; напротив, культурная жизнь являлась отражением жизни политической, центр тяжести которой все заметнее перемещался на местный уровень.
Преобладание поэзии над прозой, литературы над наукой принято считать отличительной чертой польского гуманизма. Действительно, именно в поэтических произведениях Яна Кохановского (1530–1584) польский язык достиг высот, позволивших с его помощью наиболее точно передавать мысли и чувства. Величие творений Мастера из Чернолесья (как называли Кохановского) осознавалось уже его современниками. И хотя можно привести имена других великих поэтов эпохи, например Миколая Семп- Шажинского (1550–1581), наибольшее распространение все-таки получили другие литературные жанры: памфлет и манифест, письмо и речь, которые выражали насущные политические потребности шляхты. Публицистика стала специализацией этой страны, и не было темы, которая бы не вызывала интереса. Не умаляя важности таких прозаических творений, как «Польский придворный» (1566) Лукаша Гурницкого, «Квинкункс» (1564) Станислава Ожеховского или «Подлинное изображение жизни достойного человека» (1568) Рея, необходимо признать, что подлинной стихией поляков XVI в. была политика. Политическая жизнь, вовлеченность в общественные дела вдохновляли и формировали спрос на литературную продукцию. В рамках этого течения создавались труды Петра Скарги (1536–1612), начиная с популярных «Житий святых» и заканчивая блистательными и пророческими «Сеймовыми проповедями».
Однако в литературном творчестве сложно провести четкие границы. Величайший труд Анджея Фрыча Моджевского (1503–1572) «О реформе государства» (Краков, 1551), который вызвал резонанс во всей Европе, был не только продуктом смелой мысли автора, но также и весомо прозвучавшим голосом гражданина, который изложил свое видение проблем Речи Посполитой. Моджевский, как и большинство современных ему сторонников «экзекуции прав», стремился к переустройству республики, но выступал за централизацию власти, равенство всех перед законом, независимость от Рима и религиозное примирение конфессий. И хотя идеи Моджевского позволяют понять, насколько велика была дистанция между идеалом и реальностью Речи Посполитой, поражает интеллектуальная насыщенность жизни, которая позволила этим идеям появиться на свет. Данное справедливо и по отношению к другому гениальному уму эпохи — Николаю Копернику (1473–1543). Его эпохальный труд «Об обращениях небесных сфер» (Нюрнберг, 1543) не возник на пустом месте, в отрыве от реальности тогдашней Речи Посполитой. О том, какое место занимала Польша в Европе того времени, свидетельствует тот факт, что студент Краковской академии, ученый, получивший знания по математике, праву, астрономии в лучших учебных заведениях, смог реализовать свои замыслы, будучи членом капитула во Фромборке. И при этом Коперник активно участвовал в общественной жизни, управлении и судопроизводстве, занимался медицинской практикой и экономикой, выработал принципы денежного обращения и сочинял стихи на латыни. И Моджевский, и Коперник — мещане по происхождению, что свидетельствует о том, сколь велики были возможности продвижения по социальной лестнице в польском обществе XVI в.
Вне сферы политики и парламентской риторики в Речи Посполитой отсутствовали серьезные мотивы, для того чтобы заниматься наукой, но при этом не существовало институционных и нравственных преград для научных занятий, свобода самовыражения и ничем не ограниченная возможность обмена мнениями уже современники признавали как нечто уникальное. В Речи Посполитой не возникло идей или взглядов, которые определили бы направление развития мысли или жизни Европы. Для художников и ученых Речь Посполитая была малопривлекательна; ее идеалы религиозной терпимости и свободы не находили понимания. Опыт массового участия в общественной и политической жизни и подчинение
