прислушиваясь, как Нил протекает в желудки.
Вокруг, за столиками кафе, сидели суданцы. Некоторые покупали кока-колу в стеклянных бутылочках по четверть литра, но большинство все же запивали еду водой из этих же кувшинов.
Выбор в магазине был невелик, но все же больше, чем в других деревнях — рядом Египет, «богатая заграница». В глиняном сарае с большим не застекленным окном сидел бородатый продавец, за спиной у него по полкам располагался товар: мыло, стиральные порошки, клей, три-четыре вида консервов, рис, фасоль, растительное масло, чай, сахар, свечи, спички и специи. Изучив товар, мы поблагодарили собеседников и пошли в город, в поисках ночлега и помывки. Суданцы очень гостеприимны, мы знали, что нас пустят ночевать в любой дом, куда постучимся. Но стучаться хотелось в дом побогаче, где есть душ и кухня.
Улица в Судане отличается от привычной нам улицы. Почти сразу мы познакомились с суданским процессом строительства: человек разгребал верхний слой сухого песка, через 20–30 см начиналась плотная сухая глина. Подливая воду из Нила, строитель доводил глину до вязкости пластилина и лепил кирпичи нужного размера. Готовые изделия просто складывались на песок рядом с ямой. Через пару дней солнце обжигало кирпичи не хуже печки (все равно дрова — дефицит) и можно было строить заборы, дворы, хозяйственные постройки и дома.
Ничего не нужно таскать, покупать или возить. Где решил строить — там и добываешь кирпичи.
Дождей в Сахаре не бывает, так что крыши одноэтажных построек защищают только от солнца и песчаных бурь. Бедняки довольствуются листьями от финиковой пальмы, кто побогаче — делают жестяную крышу, металлические двери и ставни.
Мебель тоже изготавливается из металла, для мягкости используют соломенные или привозные из столицы поролоновые подушки. Часто каркас кровати или стула оплетается цветной проволокой и тогда изделие приобретает яркий узор. Спят, сидят, пьют чай прямо на улице, возле дома. И только в дневную жару затаскивают мебель в комнату.
Расстояние между домами может быть в 200–300 метров, но к любимому соседу могут построиться и впритык. Некоторые «улицы» Вади-Халфы такие широкие, что на них можно было бы сажать самолет, если бы они имели хоть какое-нибудь покрытие, кроме песка.
Никакие кабели и трубопроводы не нарушали гармонию улиц с пустынным холмистым пейзажем.
Мы шли по вечернему городу и высматривали дом побогаче. Неожиданно из-за забора донеслись звуки западной музыки. Заглянув внутрь, мы увидели такое чудо цивилизации, как спутниковую тарелку.
«Вот это богачи! — здесь и заночуем» — решили мы.
Оказалось, что это «дом-казарма» для холостых офицеров суданской армии. Из военных источников офицеры имели электричество, водопровод (вода из Нила) и телевизор с тарелкой.
Нас тут же зазвали ужинать, а вечером желающие смогли помыться-постираться, а так же посмотреть американский фильм «Телохранитель» на английском языке. Пикантность ситуации была в том, что США — главный идеологический противник суданской армии, ведущей борьбу за исламский порядок-«шариат», а содержание фильма мало соответствовало номам шариата.
Сейчас, когда я пишу эти строки, координаты этого «лагеря подготовки мусульманских боевиков» уже наверняка введены в компьютеры Пентагона и соотечественники актера Кевина Костнера никак не могут решить, каких союзников Афганистана бомбить первыми — в Судане, в Сирии или Ливане?
Кроме тарелки и душевого-туалетного домика, во дворе росло несколько финиковых пальм на водопроводном поливе. Офицеры финики не обрывали, а автостопщики делали это с удовольствием. Еду готовили на бензиновом примусе.
После полуночи электричество закончилось, стали укладываться спать. Железных кроватей было ровно по числу офицеров, но нас такие мелочи уже давно не огорчали. Хозяева легли на кроватях с одной стороны двора, а вписчики на своих ковриках — с другой. Предположив, что здесь могут водиться скорпионы, я натянул между кухней и спутниковой тарелкой свою легкую продуваемую палатку. Теперь мы надежно защищены от незваных гостей-насекомых, которые, возможно, захотят с нами познакомиться ночью. Но знакомиться пришлось с начальником нашей вписки. Уже во втором часу, приехал на машине какой-то человек типа «комендант», который пытался нас разбудить, объясняя, что иностранцам нельзя спать в палатке в расположении военного объекта. Нам предлагалось перебраться в некое другое бесплатное место ночлега, но мы не были склонны к ночным переездам, и остались в палатке, сославшись на разрешение уже спящих офицеров.
В семь утра офицеры пошли на службу, а русские путешественники пошли изучать суданский автостоп. Видимо, офицеры завтракали в части, так что все разошлись без завтрака.
Теперь дело за малым — найти автотрассу на юг и дождаться там машины. Машины, в принципе, бывают. Нам объяснили, что их отъезд приурочен к поезду и садиться на них надо на местном рынке. Но там садятся платные пассажиры. Автостопщикам же нужно ловить попутку на трассе или на выезде из города, знать бы только где эта трасса и где тот выезд.
Долго ли коротко, продвигаясь пешком на южную окраину города, наполняя обувь горячим песком пустыни, а желудки — нильской водой из кувшинов. Наконец, нам показывают «выездной пост ГАИ»: в трехстах метрах от последнего дома стоит в пустыне палатка. В тени ее сидит вооруженный человек, явно мечтающий проверить наши разрешения на путешествие по стране и регистрацию. Не дождется!
У последних домов нашли навес с соломенной крышей и решили «пустить корни» в его тени. Скоро из ближайшей двери выглянули любопытные тетушки. В отличие от прочих арабских стран, суданские женщины с удовольствием выходят к нам общаться, угощают чаем и лепешками, ведут разговоры, шутят и весело смеются. Мужчины, все как один, ходят в одинаковых белых просторных одеждах. Пожилые носят чалму, более молодые — арабскую накидку, бурнус. Женщины стараются одеваться поярче — их просторные длинные платья самых пестрых расцветок. Головы покрыты цветными платками. Суданские дети, одетые, большей частью, чисто символически, с восторгом рассматривают зимние фотографии из альбома Олега Сенова, гитара ходит по рукам, самые смелые даже пытаются извлекать из нее звуки. Так, в общении, проходит один знойный час за другим. Приехала машина — небольшой грузовичок «TOYOTA». В кузове горой громоздятся вещи, а пассажиры буквально облепили машину со всех сторон. Вот такой он, «суданский автостоп». И это еще и за деньги! Поговорили с водителем, но и так было ясно, что еще трех человек с рюкзаками сажать некуда. Пассажиры говорят, что сегодня больше машин не будет 
После полудня к нам подошла делегация взрослых суданцев. Один даже принес визитную карточку Паши Марутенкова, а на обратной стороне свой адрес написал в прошлом году Андрей Петров. Мы подарили им еще по одной визитке и сфотографировались на память.
В 15 часов японские часы на руке Сергея Лекая показывали +47 градусов в тени. Сергей попытался ненадолго повесить часы на солнце, но эксперимент сорвался — вскоре они отключились от перегрева. Несомненно, это была самая жаркая точка на нашем маршруте, однако жара переносилась легче чем, скажем, + 33 градуса в Дубне. Объясняется это более высокой влажностью воздуха в Подмосковье. В Сахаре воздух очень сухой — в моем льняном костюме пот испаряется почти сразу, а вот хлопковые майки моих спутников все же липнут к телу. Дети на жару не обращают внимания и вскоре извлекли откуда-то потрепанный мяч. Олег Сенов с удовольствием поиграл с ними футбол прямо по песку. Вот уж действительно событие для деревни — белые мистеры без машины, с детьми в футбол играют, да еще и поют песни под гитару. И все это, несмотря на дикую жару!
В четыре часа дня уходил единственный за неделю поезд на Хартум. Сергей Лекай, прослышав о
