Дорога отличного качества шла через очень интересную пустыню: насколько хватало взгляда, вокруг простирались округлые черные булыжники размером с мяч. Солнце накалило их как сковородку, так что казалось, что в окно машины работает горячий фен для сушки волос.
Если высунуть руку из машины, то ветер просто обжигал ее.
Не успели мы проехать и 30 км от страшного манекена, как на обочине я увидел еще одну искореженную машину, лежащую вверх колесами. Вокруг были разбросаны детские вещи, игрушки и овощи. От машины к дороге, спотыкаясь о булыжники, ползла окровавленная женщина в белом платье. К груди она прижимала бесчувственную девочку лет девяти.
Мы сразу остановились.
Других машин не было видно. Я побежал к разбитой машине, помогать выбираться родителям этой женщины, а мои водители стали звонить сразу по двум сотовым телефонам. Как только я усадил на обочину пожилых людей, женщина подбежала ко мне стала просить по-английски «Спасите мою девочку, умоляю!» Но я даже не мог определить, где на ней чья кровь, и куда ранена девочка, которая была без сознания. Судя по всему, единственным спасением для ребенка могла быть только немедленная доставка в реанимацию. Я выбежал на середину дороги, расставив руки в стороны, остановил первую же машину в город и посадил женщину с девочкой на заднее сиденье. Из следующий машины водитель схватил аптечку и стал оказывать помощь еще двоим раненным. У пожилой женщины был закрытый перелом руки, а вот дедушка разбил голову до крови. Машины все прибывали, даже два автобуса остановилось. Все пассажиры высыпали на место аварии, столпились в кучу и стали звонить по телефонам (мобильный телефон есть у каждого турецкого мужчины). Чтобы не нарваться на очередную проверку документов, я залез в кабину грузовика, а люди тем временем собирали разлетевшиеся во время аварии вещи. По всему выходило, что водитель белого «Мерседеса» не справился с управлением, на большой скорости и вылетел с обочины. Машина несколько раз перевернулась по булыжникам и легла на крышу метрах в 15-ти от асфальта. Через 10 минут приехали «дурные жандармы» с автоматами и стали отгонять толпу, не оказывая раненным никакой помощи.
Вокруг нашей машины появилось настоящее оцепление, пострадавшие сидели одни, прислонившись к колесу нашего грузовика, офицер никого к ним не подпускал. И только еще через 10 минут приехала скорая помощь с белой женщиной-фельдшером и тогда наша машина тронулась дальше.
В городе SIVEREK ужинали в современном кафе. За столиками по четыре человека сидели водители грузовиков. Заказали шашлык из курицы и помидор, салат и лаваш. Я попробовал их национальный кисломолочный напиток — айран. По вкусу похож на кефир, рассол и квас одновременно. Но мне не очень понравился. Впрочем, официант на каждый стол поставил по кувшинчику с охлажденной водой и специальные металлические стаканы. Вместо столовых приборов использовались руки и лепешки хлеба типа нашего лаваша, только тоньше и больше. Я как раз успел сфотографировать мальчика, который принес из пекарни новую порцию лепешек.
С грузовиком расстался в городе SANLIURFA всего в 54-х километрах от границы с Сирией. До приграничного города AKCHAKALE добрался только в начале девятого на микроавтобусе «Mazda» с сантехникой. Переход в Сирию закрылся как раз в восемь. В ближайшем кафе напоили бесплатным чаем, но, сколько не рассказывал о своем путешествии, домой на ночь никто не пригласил. Не помогло даже показывание фотографий.
В этом приграничном городе появилось явление «хелперство», когда люди пытаются оказать тебе услуги, в которых ты вовсе не нуждаешься. Дети думают что иностранец настолько глуп, что не может найти отель или ресторан. Как правило, хелперы разбегаются, как только ты пытаешься загрузить их реально полезной работой. (Например, просишь добыть хлеба.) Хелперы распространены во всех арабских странах, но больше всего их в тех местах, где много туристов. Отловив одного хелпера, спросил, где ближайшее интернет-кафе. Он не только проводил меня, но и сам договорился с хозяином. Я написал сообщение домой, хозяин денег с меня не взял, а мальчик получил честно заработанные купюры с множеством нулей. Я так и не узнал, что сколько в Турции стоит. Но с четырех обмененных еще в первый вечер долларов, я два раза покупал пирожки, а оставшиеся деньги без сожаления отдал этому мальчику.
Больше никаких денежных расходов в Турции у меня не было.
Тем временем стемнело. Жара спала. Возле многих домов появились коврики, турецкие семьи садились на них у двери, смотрели на жизнь улицы и пили чай. Пройдя по главной улице туда — сюда, удивился, что никто так и не зазвал меня на ночлег. Тогда пошел за город, собираясь поставить палатку на краю кукурузного поля. Опять появились мальчишки-хелперы, и изобразили руками ползущих змей. С трудом удалось отделаться от них, но все же за мной стали следить, не давая исчезнуть в темноте. Петляя между домами вышел на ж.д. станцию, пересек пути с вагонами и увидел что-то типа небольшой сосновой рощи. Раскидал между двумя деревьями сухие кости непонятного происхождения и поставил палатку. Кроме бродячих собак, ничего подозрительного не видел и лег спать, в надежде завтра проснуться пораньше.
Утром обнаружил, что в 20-ти метрах за моей платки, за проволочным забором проходит сирийская граница. Только вместо вспаханной полосы там было засеянное поле.
Умывшись и попив бесплатный чай в турецком кафе, достаю новый лист-разговорник.
Пора осваивать арабский язык.
Прощай, Турция, мусульманская страна на стыке Европы и Азии; ближайший арабский сосед России; страна, где женщины не смеют встречаться взглядом с мужчинами, а тем более с иностранцем; где меньше 10 % водителей знают английский язык и почти столько же знают русский; страна, где крестьяне живут в землянках со спутниковым телевидением, а большинство горожан путают интернет и телефон; страна, где водитель, встретив русского автостопщика, первым делом восклицает «О! Людмила! Наташа!»…
Я обязательно вернусь сюда еще раз, а сегодня меня ждет первая по-настоящему мусульманская страна — Сирия.
Глава 4-я
Турецкие англо-говорящие таможенники не стали утруждать себя проверкой моего рюкзака. Просто записали в «тетрадь выезжающих» и поставили выездной штампик.
До сирийской таможни пришлось пройти пешком около километра по пыльной грунтовой дороге мимо зеленеющих полей.
Сирийские пограничники украсили мой паспорт въездным штампом, в котором не было ни одной европейской буквы или цифры. Еще один штампик на этой же странице предупреждал по-английски, что по прошествии 15-ти дней я должен обратиться в иммиграционный департамент.
Сразу за воротами таможни начался сирийский городок. Я шел по утренним улочкам на юг, оглядываясь по сторонам и замечал изменения в окружающей обстановке: большинство машин было не привычными европейцам легковыми, а пикапами с открытым кузовом;
женщины уже не прятались от меня в подворотню; мальчишки не пытались оказывать мне ненужные услуги, а занимались своими делами…
Вот по узкой улочке идет женщина с мальчиком, поклажу несет на голове, как и большинство женщин в южных странах. Но в отличие от турчанки, она не прячет лицо в платок при виде меня, а спокойно улыбается мне в глаза. Я фотографирую — женщина вполне довольна.
Сирия кажется более интересной страной даже по самым первым впечатлениям.
Вот и большой перекресток. Здесь оживленно: туда-сюда снуют рикши, торговцы с лотками, водонос с
