Пост танзанийской дорожной полиции с первого взгляда навеял на нас ностальгические воспоминания. Полицейский останавливал жезлом такси, проверял документы на машину и права, а потом еще долго придирался: заставлял моргать фарами, включать дворники, демонстрировать аптечку… Естественно, таксист, которые не хотел на жаре томить клиента и себя, заранее включал в тариф за проезд взятку ГАИшнику. Так что большинство спешащих водителей просто протягивали из окошка деньги и проезжали без задержек.
Через пятнадцать минут от поста отъехал супергрузовик «Мерседес», совсем новенький, да еще и с правым рулем. В соответствии с техникой спортивного автостопа на асфальтовой трассе, мы голосовали в 30-ти метрах от поста. Конечно, грузовик застопился, ведь не так уж часто водителю грузовика голосуют белые иностранные туристы. К сожалению, прицеп грузовика был столь длинен, что закрыл своей задней частью выезд из поста ГАИ для следующей машины. Пока мы забирались в кабину, полицейский снова подбежал к водителю и стал вымогать деньги «за нарушение». Водитель, знавший на опыте, что лучше заплатить чем связываться, отдал полицейскому тысяче шиллинговую банкноту. Когда мы тронулись, я извлек точно такую же из своего кошелька и компенсировал водителю «полицейские издержки» из-за нашего подвоза.
Едем по желтой степи в направлении к малому вулкану Arusha, высотой «всего» 4565 метров. Гора стоит точно по курсу дороги, а вокруг по пыльным холмам гуляют локальные пылевые смерчи, несколько метров в диаметре и несколько сот метров в высоту. Иногда один из них накрывает машину, но сила его невелика, и кроме кратковременного свиста и запыления стекол, никаких последствий это не имеет.
Через час вышли из машины на повороте в город ARUSHA. По утверждению английского путеводителя, мы находились ровно на половине пути между Каиром и Кейптауном.
Опять таки, с помощью местных жителей, нашли самую дешевую забегаловку. Кенийские шиллинги очень легко пересчитать в танзанийские, их курс примерно 1:10. Большой пончик или стограммовая чашка чая в деревне стоят 100 шиллингов. Самая пролетарская национальная еда называется «ишима». Кукурузная мука вариться в пресной воде до состояния густой манной каши и в виде холодного пудинга подается на стол как главный гарнир. В зависимости от толщины кошелька, ее едят (по убыванию цены): с рыбой, мясом, курицей или же с кукурузным или фасолевым соусом. Две жареные рыбины, большая порция ишимы с соусом из кукурузы обошлись нам в 800 шиллингов, что было чуть больше доллара. Но это только в самых «пролетарских» местах. В туристических кафе и ресторанах цены на порядок больше.
Пошли пешком на западный выезд. Город очень напоминал по архитектуре арабские улицы Дамаска или Алеппо. Неудивительно, ведь на формирование танзанийской городской культуры очень большое влияние оказали арабские страны, а на берегу Индийского океана есть даже целые «арабские города» и полностью мусульманский остров Занзибар.
В Аруше тоже чувствовалось влияние мусульманства — особенно в магазинах и лавочках.
Дома двух или трехэтажные, с характерными плоскими крышами и магазинами на первых этажах. В центре кварталов — деревянные рыночные ряды с горами фруктов, вяленой рыбы и сахарного тростника. По тротуарам бегают уличные торговцы китайским барахлом, а над головами пешеходов — яркие рекламные вывески. Автостоп в такой толчее людей, ослов и машин — такое же трудное занятие как и на окраине Каира. К счастью нас подобрал немец, едущий в аэропорт.
За городом голосовать стало намного легче. «Лендровер» с белыми мистерами ехал в Snake Park (змеиный парк), но мы туда заезжать не стали. Высадились у заправки на повороте На каждой АЗС в Танзании есть, специально для туристов, отдельный домик-туалет с душевой кабинкой. Так что мыться и стираться можно было хоть по несколько раз в день. На этой заправке, к сожалению, сломался водопровод. Но заботливые танзанийцы, идя навстречу нашим желаниям, притащили два ведра воды из ближайшей деревни и при этом не требовали никакой платы за сервис.
На закате мы влезли в кузов-фургон грузовика с продуктами, который ехал с городской ярмарки по глухим деревням. Makuyuni — так называлась деревня, где нам нужно было сворачивать с асфальтовой трассы на север. Естественно, что в темноте по лесным грунтовым дорогам движения нет. Мы поужинали в кафе, отвергли приглашения нескольких хелперов из гостиниц и заночевали в пустующем магазине прямо напротив нужного поворота.
Уже в начале седьмого мы стояли у поворота на знаменитый кратер. Знаменит он тем, что давным-давно не действует. В нем образовался уникальный замкнутый мир с несколькими пересыхающими озерами. Стены кратера не давали животным разбегаться по окрестным долинам, где племена индейцев-массаи давно выловили и съели всех диких зверей. Последние сорок лет кратер тщательно охраняется специальными вооруженными охранниками. Еще двадцать лет назад, по слухам, пойманных на месте браконьеров раздевали до гола и оставляли в кишащем хищниками лесу. Но и сейчас все, кто передвигаются по национальным паркам пешком, автоматически принимаются за охотников слоновьими бивнями. Поэтому, единственный наш шанс посетить сей знаменитый кратер, это застопить еще возле этой деревни автомашину с туристами.
За первый час стояния проехал только один «джип» с белой теткой и черным водителем.
Тетка разговаривать отказалась, а водитель без денег не взял.
Еще несколько машин ехали не в кратер, а в прочие места. Они обогатили нас следующими сведениями: дорога до кратера (108 км.) очень тяжелая. Перед кратером стоит шлагбаум, где даже местные жители должны платить по 2000 tz. sh., а иностранцы 20–22 доллара за каждого.
И это только за проезд в ворота национального парка, а за сафари, проводников и экскурсоводов нужно платить отдельно. Понятно, что и жилье и еда там тоже недешевы.
Мы постояли до 11-ти часов и решили не ехать, раз уж так трудно и дОрого туда забираться, будет очень обидно если эти ужасные 108 километров мы проедем зря и нас не пустят даже в ворота. Подобная история с церквами Лалибелы, была еще слишком свежа в моей памяти.
Позавтракали в деревне и застопили пыльный брезентовый грузовик-фургон, в кузове которого поехали обратно в Арушу, сидя на гроздях зеленых бананов. Пусть читатель знает, что если кто-то ему скажет, что «кушал бананы прямо с пальмы», то это неправда. Во первых, банан — это не дерево, а трава, хоть и высокая. Но ствол у банана мягкий, не одревесневший, без темной коры. Во вторых, бананы срывают зелеными — только так их можно хранить и транспортировать, а уже на рынке или складе они желтеют. В прочем, в Танзании и многих других жарких странах, бананы употребляют в пищу и зеленые, обжарив их как картофель, или сварив в супе. А вот картофель здесь дороже бананов, и употребляют его исключительно в виде чипсов, кипевших в масле, или, по-французски — «картофель фри».
Автостоп у местных жителей в Танзании тоже достаточно популярен. В пыльный фургон, набитый бананами, через сорок километров к нам подсели и местные автостопщики: четыре гражданских, одна женщина и восемь солдат с оружием. В тесноте, да не в обиде. Не очень быстро, но тряско. Не очень прохладно, но пыльно.
В полдень мы, покрытые пылью, вылезли из кузова на рынке в центре Аруши и помогли разгрузить бананы. За это нам еще и подарили гроздь желтых бананов.
Глава 30-я
