другим соображениям. Благосостояние правящего сословия зависело от рисового оброка, поставляемого княжествами в центр. Кроме того, бакуфу регулярно объявляло трудовые мобилизации для ландшафтно-землеустроительных работ в столице. Рабочие руки были неравномерно распределены по провинциям. Удельные князья всеми способами стремились расширить свои посевные земли и увеличить урожаи, но работников не хватало даже на обработку имеющихся угодий. Население страны во второй половине периода Токугава практически не росло, поэтому между княжествами постоянно шла борьба за крестьянские тела и души. Чаще всего старались переманить крестьян из северо-восточных слаборазвитых провинций в обмен на льготы по части оброка и налогов. Сельские девушки тоже ценились: где невеста, там и новая семья (к тому же женщин тогда в стране не хватало). Сами крестьяне тоже не прочь были перебраться куда-нибудь, где жизнь хоть немного лучше. А лучше она была в городе, поскольку, несмотря на все ограничения, не шла ни в какое сравнение с беспросветным крестьянским трудом. По этой причине далеко не все путешественники стремились вернуться к родному очагу. Княжества с утечкой рабочей силы боролись и предпринимали попытки пополнить рисоводческое население младшими сыновьями рядовых самураев и ронинами. Однако в силу их малочисленности этот ресурс был ограничен, поэтому главные усилия направлялись на удержание уже имеющихся крестьян, и ограничение свободы передвижения в этом смысле было делом первостепенной важности. Этакое полукрепостное право.
Прохождение заставы. Источник: SV
С другой стороны, власти признавали, что каждый приличный человек должен хотя бы раз в жизни совершить паломничество в главную синтоистскую святыню — храм Исэ (префектура Миэ), и не пустить его туда было непросто, поскольку правительство поощряло паломничества. В середине XIX века храм Исэ ежегодно посещало до 400 тысяч ходоков — более тысячи в день. А в 1830 году был установлен абсолютный рекорд: только за шесть месяцев, с марта по август, через Исэ дзингу прошло 4 миллиона 600 тысяч паломников, то есть 25,5 тысячи ежедневно. Это был четвертый, самый мощный всплеск паломничества в этот популярнейший храм эпохи — три предыдущих пика пришлись на 1650, 1705 и 1771 годы [Оиси, 2009].
Всех паломников храм одаривал саженцами священного дерева камуки, которое нужно было посадить в центре рисового поля для получения богатого урожая. Говорят, очень помогало, поэтому желающих было много. Паломники на подступах к храму переодевались во что понаряднее и финальную часть долгого пути проделывали под ритуальные пляски и песни. Чем не современные фанаты на пути к стадиону, где играет любимая команда? Тот же эмоциональный подъем и предвкушение близкого счастья. Возбуждаясь от обилия единомышленников, несколько сотен, иногда даже тысяч паломников на ходу начинали энергичную диковатую пляску под крики “Все по милости храма Исэ” (минна ва оисэсама окагэ)[12]. Войдя в раж, паломники могли и набезобразничать, совсем как современные футбольные болельщики. Поэтому иметь дом или держать лавку на подступах к храму Исэ было хотя и выгодно, но рискованно.
Ритуальная пляска в честь храма Исэ. Источник: MR
Очевидец в конце XIX века так описывал одеяние и экипировку паломников (судя по всему, не очень изменившиеся со времен Токугава):
Обыкновенно паломники одеты в белый, сшитый из грубого холста или из простых мешков, костюм… У каждого… на голове соломенная шляпа. и на плечах соломенная циновка. В руках длинная палка с длинными полосками бумаги и гонг или колокольчик, которым он звонит, призывая имя Будды. На ногах обычные сандалии из соломы или варадзи — самая удобная обувь для восхождения на горы. Багаж у паломника — ящик в виде буддийской молельни, в котором помещаются одежда и пища. Кроме того, каждый пилигрим имеет книгу, в которой по прибытии на место паломничества местный жрец делает надпись и прикладывает печать [Воллан, 1906].
Несмотря на строгость режима, японцы эпохи Токугава отнюдь не были такими мирными и законопослушными, как сегодня. Паломничество в известные храмы вызывало у них не столько религиозный экстаз, сколько нервное оживление, часто с негативно-протестным оттенком. Эти настроения особенно явно проявлялись на заставах, где проверяли подорожные грамоты. Согласно записям, до трети паломников, идущих в храм Исэ, прорывались через заставы без грамот, нелегально. Это были сбежавшие из семей дети (кто на время, кто навсегда), своенравные жены, не пожелавшие “убояться мужа своего”, утомленные тяготами жизни и плюнувшие на все крестьяне и прочий веселый токугавский народ. Судя по донесениям с застав и из храмов, правительство знало о протестных настроениях паломников и нарушениях ими пропускного режима, но жестко их не пресекало, считая околохрамовые беспорядки своего рода клапаном для выпускания пара.
В последние месяцы правления бакуфу (с июля 1867 по апрель 1868 года), когда напряжение в обществе достигло пика, по центральным районам страны прокатилась волна протеста, который трудно представить в какой-либо другой стране. Огромные толпы на улицах городов энергично исполняли незамысловатые народные танцы. Собственно, танцами это ритмичное размахивание руками и ногами назвать было трудно. Участники “танцев” громко выкрикивали одну и ту же реплику (ээ дзянай ка), ставшую своего рода символом этого движения[13]. Привычное правительство на это танцевально-протестное движение никак не отреагировало: дождалось, пока оно угасло само собой.
Обнаружены при обходе заставы
Среди удовольствий, которые посещение храма сулило паломникам, не последнее место занимала лотерея. Ее устраивали часто: очень многим хотелось поймать падающую сверху сладкую рисовую лепешку. В то время была такая поговорка — “сладкая лепешка с полки” (тана кара ботамоти), символизирующая быстрое и легкое обогащение. К нему стремились многие, и храмы этим пользовались. Монахи изготовливали деревянные дощечки и продавали их мечтающим о богатстве горожанам. Те писали на дощечке свое имя и адрес, а затем бросали ее в большой ящик. В назначенный день при большом скоплении взволнованного народа монахи вытягивали дощечки и оглашали имена счастливцев. Вопрос был денежный, с элементом азарта, поэтому лотереи проходили под контролем Магистрата по делам религий (Дзися бугё). Выигрыш мог доходить до 1 тысячи золотых рё, но так бывало редко. Обычно потолок устанавливали в сто рё — чем меньше выигрыш, тем дешевле билеты. А для бедноты и 100 рё были целым состоянием.
Ритуальная уличная пляска. Источник: НА
Лотереи проводили храмы по всей стране, но больше всего денег и игроков было, конечно, в столице, которая и задавала тон. В Эдо самыми популярными были три лотереи: Мэгуро фудо, Тэннодзи и Юсима тэндзин. Все три устраивались синтоистскими святилищами. Вообще-то бакуфу запретило азартные игры и лотереи еще в начале XVII века. Но спустя столетие, когда казна в очередной раз опустела, а обязательства бакуфу по строительству и ремонту храмов оказались под угрозой, восьмой сёгун Ёсимунэ отменил запрет.
В дороге под дождем. Источник: BG
В 1730 году с целью сбора денег на реставрацию киотоского храма Нинна была организована лотерея
