От Эдо до Токио и обратно. Культура, быт и нравы Японии эпохи Токугава

улучшения послужного списка. Влиятельные горожане и даже крестьяне, точнее сельские старосты, всеми силами старались хоть ненадолго пристроить дочерей в замок, и это им часто удавалось. Факт службы у самого сёгуна резко повышал шансы девушки на удачное замужество и обеспеченную жизнь. Прошедших суровую школу замка Эдо охотно принимали в знатные самурайские или богатые купеческие дома. А при острой нехватке невест в столице это был еще и трамплин в карьере. Большая часть блестящих замужеств эпохи, когда незнатная женщина становилась совладелицей, а то и хозяйкой состояния, приходилась на бывших фрейлин замка Эдо. Это называлось “сесть в роскошный паланкин” (тама но коси).

Также вне штатного расписания, временно, в замке находились помощницы и помощники всех категорий, нанимаемые фрейлинами и служанками замка за собственный счет. Обычно это были мальчики и девочки 12–17 лет, помогавшие своим хозяйкам. Девочки убирали комнаты, стирали и готовили, а мальчики были на посылках и выполняли мелкие поручения за пределами Большого внутреннего покоя. Девочки жили вместе с хозяйками, мальчики — на общей половине (Хиродзасики).

Карьера и доходы

Служебная карьера на женской половине замка шла двумя главными путями — административным и любовно-эротическим. Первый позволял возвыситься до 3-го фрейлинского разряда (тосиёри) и выполнять распорядительские функции. Конечным пунктом любовной карьеры считался 6-й ранг (тюро), из обладательниц которого сёгун выбирал наложниц. Главный резерв их пополнения — затейницы 11-го ранга (оцуги). Симпатичные, хорошо воспитанные и владеющие классическими искусствами фрейлины оцуги набирались из дочерей хатамото с таким расчетом, чтобы взгляд правителя мог на них задержаться. Это случалось довольно часто, и тогда девушка быстро попадала в спальню сёгуна в обход процедуры. Официальный статус наложницы ей присваивали задним числом. После завершения любовной карьеры самые способные девушки могли рассчитывать на повышение до 3-го ранга. Этот вопрос решался коллегиально, с согласия всех действующих тосиёри. Впрочем, большинство обитательниц замка ни о чем таком не думали, а просто выполняли свои ежедневные обязанности, радуясь своему завидному положению и рисовому довольствию.

Жалованье фрейлин на протяжении двух с половиной столетий постоянно менялось, хотя и незначительно. Фрейлина 6-го ранга, например, в среднем получала в год 12 коку риса, 40 рё золотом плюс рисовый паек на четырех иждивенцев — она нанимала себе двух-трех служанок. Это жалованье намного превышало средний годовой доход того времени.

Стоимость содержания “женского царства” постоянно росла и уже к середине XVII века достигла уровня, оказывающего серьезное влияние на состояние казны. Первая атака на бюджет Большого внутреннего покоя с целью сокращения штата была предпринята в 1651 году, сразу после смерти третьего сёгуна Иэмицу. Как мы помним, именно для него кормилица Касуга но Цубонэ укомплектовала полноценный штат наложниц и прислуги. При малолетнем наследнике Иэцуна наставником и попечителем стал сводный брат Иэмицу, удельный князь Хосина Масаюки (1611–1673). У него были свои счеты с женской половиной: в свое время князь отдал сюда свою дочь, а ее из-за интриг отравили. Хосина Масаюки от имени малолетнего сёгуна Иэцуна резко сократил численность фрейлин и служанок. Настолько резко, что молва приписала ему более 3 тысяч уволенных. Это не согласуется с реальным штатом женской половины и не может быть правдой. Настоящая цифра, однако, неизвестна. Об отношении Хосина Масаюки к женщинам говорит наставление, которое он оставил своим детям: “Никогда не слушай того, что говорит женщина” (фудзин дзёси но гэн ва иссай кикубэкарадзу).

В дальнейшем главными противниками растущих трат женской половины замка выступали государственные советники (родзю). В 1663 году они попытались законодательно ограничить расходы хозяек на наряды, но те просто проигнорировали указ.

Запомнилась современникам и необычная реформа “женского царства”, которую предпринял восьмой сёгун Ёсимунэ. К моменту восхождения на престол его жена умерла, и все 29 лет правления Ёсимунэ (1716–1745) женская половина замка жила без хозяйки. Этот сёгун вообще относился к Большому внутреннему покою очень сдержанно. Вскоре после вступления в должность он велел отобрать пятьдесят самых красивых девушек из числа фрейлин. Распорядительницы-тошёри после тщательного обсуждения составили для правителя список. Вся женская половина пришла в приятное волнение, полагая, что сёгун намерен выбрать себе наложниц. Но Ёсимунэ поступил по-другому: поименованных в списке красавиц он отпустил на все четыре стороны, сказав, что такие пригожие и воспитанные девицы повсюду будут нарасхват. Проще говоря, уволил, отправив обустраивать личную жизнь и создавать семьи. Он велел выдать девушкам богатое выходное пособие, облегчив тем самым поиск женихов. Ёсимунэ считал, что красавицам и умницам из семей воинской элиты будет гораздо лучше выйти замуж и погрузиться в семейное счастье, чем всю одинокую жизнь служить одинокому сёгуну. А тех, кто не вошел в “список пятидесяти”, он оставил в замке. Взамен прежнего устава 1618 года для них составили новый — “Девятнадцать статей Большого внутреннего покоя” (Ооку хатто дзюкюдзё). Устав запрещал “замышлять и обсуждать тайком дела неблаговидные”, “рассказывать посторонним о жизни в замке”, “злословить об окружающих”, “пользоваться покровительством мужчин в корыстных целях” и так далее. В общем, женская служба стала упорядоченнее, тяжелее и строже, а принимаемые в замок девушки стали давать клятву, похожую на воинскую присягу: служить-то они шли в “полевую ставку” (бакуфу).

Восьмой сёгун Ёсимунэ вошел в историю как один из лучших представителей династии Токугава, по качеству принимаемых решений сопоставимый с отцом-основателем Иэясу. И не только благодаря своему решению реформировать женскую половину замка. Вероятно, сказались особенности его воспитания и восхождения на вершину власти. То обстоятельство, что он стал сёгуном, вообще сродни чуду. Мать будущего правителя родилась в семье крестьянина, но чем-то приглянулась удельному князю Токугава Мицусада (1627–1705) и родила ему сына. Будущего сёгуна (тогда его звали Синносукэ) воспитывали строго и без особого почтения, если не сказать больше: как крестьянского отпрыска, по воле случая оказавшегося в доме удельного князя. Но все-таки воспитывали. А потом один за другим от болезней умерли двое старших братьев Ёсимунэ, и юноша неожиданно стал главой влиятельного и мощного клана. Еще спустя двенадцать лет благодаря жене шестого сёгуна Иэнобу он оказался в замке Эдо и попал в список главных претендентов на сёгунский пост. Еще один каприз судьбы: малолетний седьмой сёгун Иэцугу (1709–1716) правил всего три года и вскоре умер. Так Ёсимунэ в хорошем для правителя и вполне зрелом возрасте (32 года) стал восьмым сёгуном.

Хотя женщины сыграли немалую роль во взлете Ёсимунэ, он относился к ним трезво. Женских интриг не терпел, возможно, поэтому повторно не женился. За 29 лет правления у Ёсимунэ было шесть наложниц и пятеро детей от них. Показатели средние по тем временам. Но при этом возвышения своих женщин он не допускал и в замке их не селил. Исключение сделал только одно — для матери своего второго сына, наложницы Окому но ката (1696–1723). Она не была красавицей и не пользовалась повышенным вниманием мужчин, о чем сама рассказывала Ёсимунэ. Тот заметил: “Главное, чтобы женщина была добродетельна — не завистлива и не своенравна, а какое у нее лицо — совершенно неважно”. Разумная для правителя позиция, многое объясняющая в поступках восьмого сёгуна. При этом Ёсимунэ сумел выстроить ровные и уважительные отношения с другими влиятельными женщинами замка, и при нем Большой внутренний покой жил как никогда мирно.

Впрочем, погасить стремление женской половины к красивой жизни не смог даже Ёсимунэ. После его смерти (1745) борьба за бюджет продолжилась и в дальнейшем шла с переменным успехом. Правда, чаще побеждали женщины: в 1850-х годах годовой бюджет Большого внутреннего покоя составлял 200 тысяч рё золотом. Для сравнения: на работу двух филиалов Городского магистрата Эдо выделялось в то время вдвое меньше — 99 тысяч рё. В самом