От Эдо до Токио и обратно. Культура, быт и нравы Японии эпохи Токугава

В начале нового года на женской половине устраивалась вечеринка в узком кругу под названием “танцы новеньких” (синдзанмаи). Число принимаемых на службу в замок девушек было ограничено (обычно не более десяти в год), поэтому в начале следующего года им устраивали что-то вроде смотрин. В основном это были служанки низших рангов. Просторную “верхнюю комнату” рядом с покоями хозяйки со всех сторон закрывали занавесами. Под ритуальные выкрики “старослужащих” “Ну-ка, танец покажи” и удары по пустым бочонкам новенькие по очереди выходили в центр комнаты и, танцуя, трижды обходили вокруг очага. Девушки танцевали полностью обнаженными (по другим данным, в коротких нижних юбках, с открытыми ногами и грудью). Вероятно, при разных хозяйках танцевальный наряд различался. Смысл мероприятия состоял в том, чтобы: 1) развлечь фрейлин, 2) устроить новеньким ритуальное посвящение, 3) рассмотреть их и определить их стать, белизну кожи, грацию и прочие достоинства. Фрейлины-распорядительницы выбирали девушек, которым в будущем предстояло развлекать придворных, быть наложницами либо носить воду и паланкин. После “танцев новеньких” в дело вступали опытные служанки осуэ. Танцы и веселье продолжались весь вечер. Жены сёгунов относились к традиционному мероприятию по-разному: одни его не пропускали, другие игнорировали, считая плебейским. Да и сами сёгуны тоже. По некоторым сведениям, за танцами очень любил тайком наблюдать пятый сёгун Цунаёси, который даже присматривал себе девушек по ходу веселья.

На устоявшийся годовой цикл накладывалось хобби всех японских правителей со времен ранней государственности — детальная регламентация внешнего вида и поведения всех участников дворцового действа. Сохранившиеся записи говорят о том, что перед каждым праздником или церемонией супруга сёгуна самостоятельно или с помощью фрейлин разрабатывала дресс-код для подчиненных. Ее наперсницы, фрейлины 1-й категории, занимали в замке особое положение, хотя ничем не распоряжались. Вторая граница проходила между 15-м и 16-м рангами (право лично прислуживать сёгуну и его жене). Наряды, прически, украшения и макияж детально регламентировались. Все без исключения обитательницы Большого внутреннего покоя должны были выбрать кимоно определенного тона и типа рисунка, пояс, заколки для волос, прическу и макияж таким образом, чтобы с первого взгляда было понятно, кто есть кто. Существовали также инструкции, касающиеся вееров, зонтиков, бумажных салфеток и других предметов обихода. Участницы действа получали глубокое эстетическое удовлетворение от созерцания всеобщей гармонии и тотальной дисциплины. Прочитывал ли кто-либо в замке утонченные “знаки отличия” придворных дам, кроме них самих, неизвестно. Но за пределами дворца тогдашние модницы, конечно, за ними следили, обсуждали и следовали их примеру.

Гэта удобно носить в дождь

Регламентация внешнего вида была частью всеобъемлющего стремления к регламентации. Уж где- где, а в цитадели власти с ее элитарным самоощущением порядок должен был быть строгим. Как уже говорилось, служба в замке считалась делом почетным и длилась всю жизнь. Попав в Большой внутренний покой, служанка или фрейлина, по сути, прощалась с миром. Первый отпуск и право свидания с родителями — шесть суток — ей предоставлялись только на третий год, обычно в марте. Следующий отпуск — на шестой год, уже двенадцать дней. На девятый год — шестнадцать суток. И это предел. Отпуск считался компенсацией и поощрением для служанок, не имевших права доступа к сёгуну и его жене и работавших больше всех. Тем же, кто обладал таким правом, отпуск вообще не полагался. Им и так повезло, поэтому их отпускали домой только в случае болезни или смерти родителей.

Свидание с семьей было большим событием, и к нему серьезно готовились. Перед выходом из замка девушка отправлялась к распорядительнице 3-го ранга (тосиёри), благодарила ее за милость и проходила инструктаж: никто за пределами замка, включая родственников, не должен знать, что происходит внутри него. Такова традиция: в городе не смеют походя болтать о высоком. Покровительствующая девушке фрейлина и ее подруги передавали подарки семье. После бурной встречи в родном доме отпускница начинала обход родственников, которые с большим удовольствием собирались посмотреть на живого человека “оттуда”. В промежутках между визитами отпускница выполняла мелкие просьбы сослуживиц и покупала им подарки. Портреты популярных актеров, косметические новинки, модные сладости — ничто и никого нельзя забыть, да еще и ни в коем случае не ошибиться в ранге получателя (все будет внимательно изучено и обсуждено в узком кругу). Денег на подарки уходило немало, поэтому девушки из бедных семей, бывало, даже отказывались от очередного отпуска. После ужесточения “устава внутренней службы” в 1721 году находящимся в отпуске запретили посещение уличных театров и вообще низкопробных зрелищ, а также контакты с противоположным полом. Сердечные радости и телесные удовольствия не должны были составлять конкуренции долгу. Самым достойным завершением отпуска считалось посещение могил предков.

Фрейлины в парке Уэно. Старинное изображение

Женщины в замке Эдо были поделены не только на фрейлинские ранги и категории. Они также принадлежали к различным фракциям. Как уже говорилось, в 1858–1866 годах, при четырнадцатом сёгуне Иэмоти (1846–1866), штат Большого внутреннего покоя насчитывал 389 человек: 132 фрейлины обслуживали сёгуна, 71 — его жену Кадзуномия, 39 — его мать Дзицудзёин. Кроме того, 91 служанка состояла при вдове предыдущего, тринадцатого, сёгуна Иэсада и 56 — при его матери.

Это были группы с разными командирами, привычки и стиль жизни которых сильно различались. Выросшая в императорском дворце в Киото молодая жена сёгуна Кадзуномия часто собирала фрейлин 1-го ранга и составляла вместе с ними букеты, духи, играла в настольные игры сугороку или каиавасэ[34]. Типичные аристократические развлечения. А матушка действующего сёгуна, не старая еще женщина, любила начинать день с шумного веселья с приглашенными артистами, танцовщицами, под звуки сямисэна и с бутылочкой хорошего сакэ. Она рано овдовела, в 25 лет, и с тех пор избегала мужского общества, но в женской компании любила повеселиться от души. Аристократки из Киото во главе с классически воспитанной Кадзуномия втайне презирали шумные увеселения матушки, не вписывавшейся в уклад замка, но терпели. И только фрейлина-распорядительница по имени Такияма время от времени язвительно напоминала матушке сёгуна через фрейлин о правилах. Этим она заслужила искреннюю нелюбовь всей матушкиной свиты — нелюбовь до того сильную, что ей в суп мисо подсыпали яд. Принципиальная фрейлина надолго слегла. Виновных примерно наказали, и это усилило ненависть лагеря Дзицудзёин к Такияме. Спустя некоторое время ее снова попытались убить, устроив в ее комнате пожар, но снова безуспешно. Фрейлина 3-го ранга Такияма вошла в историю Большого внутреннего покоя как одна из самых сильных личностей. Она оставалась на должности и в фаворе до 1868 года, когда последнего сёгуна в замке сменил император Мэйдзи.

“Низкопробное” уличное представление. Источник: НА

Замкнутый мир женской половины требовал эмоциональной разрядки, поэтому фрейлины не упускали возможности выйти за его пределы. Они с удовольствием участвовали в храмовых праздниках, любовались в столичных парках сезонными природными красотами, даже ходили в лес по грибы. Но больше всего фрейлины любили совершать храмовые паломничества от имени и по поручению хозяйки замка. В то время это была обычная практика: храмы посещали не только сёгун с супругой, но от его имени государственные советники, а от имени его жены — фрейлины под управлением главных распорядительниц-тосиёри. Цели были разными — почтить память предыдущего сёгуна, совершить молебен о рождении здорового наследника, об избавлении хозяйки от хвори и так далее.

Привлекательными эти мероприятия были в нескольких отношениях. Во-первых, поскольку выезд официальный, в кортеж включали более ста фрейлин, а если выезд оказывался совместным с госсоветниками, то он получался еще торжественнее. Во-вторых, от имени хозяйки замка в храм отправлялись дары и пожертвования под стать его рангу, а храм отдаривался, хотя и не так пышно. Доставляющим дары фрейлинам полагалось воздать по чину, и они против этого не возражали. Кроме того,