востоке большой полк, и вот внезапно с южной стороны к этому полку приблизились два светлых юноши* с оружием и начали сечь этот полк, говоря: «Кто велел вам губить наше отечество?». И одних изрубили, а других прогнали.
А еще в ту ночь видели видение Василий Капица и Семен Антонов: видели они идущих из степи бесчисленных эфиопов огромное войско — одни на колесницах, другие на конях,* — и страшен был их вид. И вдруг внезапно появился святой Петр, митрополит всея Руси, держа в руке золотой жезл, и стал наступать на них с великой яростью, говоря: «Вы зачем пришли губить мое стадо, которое бог мне даровал охранять?». И стал их жезлом своим колоть, и одни обратились в бегство, и некоторые из них убежали, а другие утонули в воде, а третьи полегли раненые.
Все они рассказали свои видения великому князю Дмитрию Ивановичу. И он велел им об этом никому не рассказывать. И стал со слезами молиться господу богу, пречистой богородице, и великому чудотворцу Петру, хранителю Русской земли, и святым мученикам Борису и Глебу,* чтобы они избавили русских от татарской этой ярости, и чтобы псы не осквернили святыни,* и чтобы не пожрал татарский меч православного христианства.
После этой ночи, когда занималось уже утро, месяца сентября в восьмой день, на праздник Рождества пречистой богородицы, и всходило солнце, была мгла великая по всей земле, как тьма, и до третьего часа дня, а потом стала убывать. Великий князь послал своего двоюродного брата, князя Владимира Андреевича, вверх по Дону в дубраву в засаду с полком, дав ему самых достойных воинов, избранных из своего двора. И еще с ним послал знаменитого воеводу Дмитрия Воброка Волынца, а тот воевода Дмитрий и полки построил.
И вот приготовились к бою все христианские полки, надели свои доспехи и встали на Куликовом поле около устья Непрядвы-реки. Было то поле большое и чистое, пологое к устью реки Непрядвы.
И вступила татарская сила на холм и стала сходить с холма. Также и христианские полки спустились с холма и встали в чистом поле на твердом месте.
Великий князь Дмитрий Иванович, часто пересаживаясь с одного коня на другого, ездил по полкам и говорил со слезами так: «Возлюбленные отцы и братья! Господа ради и пречистой богородицы и ради вашего спасения, идите на подвиг за православную веру и за братьев наших. Мы все от мала до велика — собратья, внуки Адамовы, один род и одно племя, одно у нас крещение, одна вера христианская, один у нас бог — господь наш Иисус Христос, прославляемый в троице. Умрем же ныне за его святое имя, за православную веру, за святые церкви и за всех наших братьев, за все православное христианство!». И, слыша это, все пролили слезы, и укрепились духом, и исполнились доблести, как орлы налетая и рыкая как львы на татарские полки.
Укрепил их великий князь и вернулся под свое черное знамя* и, сойдя с коня, снял свое царское одеяние. И призвал своего любимца Михаила Андреевича Бренка,* а любил его больше всех, и велел ему сесть на своего коня, и возложил на него свое царское одеяние, и всеми царскими знаками украсил его, и то большое черное знамя велел рынде своему возить над Михаилом Андреевичем Бренком. И взял он святой крест, на котором были изображены страсти Христовы* — в кресте том была частица животворящего древа,* и сказал со слезами: «На тебя вся моя надежда, Христе боже! Дай же мне силою твоего креста победу над моими врагами, как некогда Константину».*
Тут пришли к нему посланцы от игумена Сергия Радонежского с благословением и с таким письмом: «Да будет тебе помощником господь бог и пречистая богородица и святой чудотворец Петр». Прислана была ему просфора пречистой богородицы.* Съел великий князь тот святой хлеб, простер руки свои и воскликнул громким голосом: «Велико имя пресвятой троицы! Пресвятая госпожа богородица, помоги нам! Ее молитвами, Христе боже, и святого чудотворца Петра, и великого святителя Кип-риана митрополита, и преподобного игумена Сергия помилуй и спаси нас от этих басурман, ополчившихся на нас!».
И велел он полкам не спеша выступать. Воеводами передовых полков были Дмитрий Всеволодич и Владимир, брат его, а по правую руку встал Микула Васильевич, да князь Семен Иванович, да Семен Мелик со многими силами. И был уже шестой час дня. Сошлись они у устья Не-прядвы-реки, и внезапно татарское войско быстро спустилось с холма, но дальше не пошло и остановилось, ибо не было места, где бы развернуться. И так они встали стеной, опустив копья, и каждый положил свое копье на плечо впереди стоящего, передние немного, а задние во всю длину. А великий князь тоже со своим огромным войском русским сошел с другого холма навстречу им. И страшно было видеть, как две великие силы сходились на кровопролитие, на неминучую смерть: татарское войско, темнеющее во мраке, мрачное, и русская рать в светлых доспехах, как великая река, лилась, как море зыбилась, и солнце светло сияло над ними, испуская на них свои лучи, и они издали были видны как светильники.
А нечестивый царь Мамай с пятью главными князьями выехал на высокое место на холме и остановился там, чтобы видеть человеческое кровопролитие и смертоубийство.
И вот каждому настал жизненный предел и конец приблизился. И начали прежде съезжаться сторожевые полки русские с татарскими. Сам же великий князь сперва ездил в передовых полках, но спустя некоторое время возвратился в главный полк. И вот стали обе силы вместе сходиться: с той стороны огромная татарская сила, а отсюда сам великий князь Дмитрий Иванович со всеми русскими князьями. И было видно, что русское войско несказанно велико — было более четырехсот тысяч, конницы и пехоты. И татарское войско также было очень велико. И уже вплотную сошлись оба войска, как выехал из татарского полка богатырь, огромный, широкий в плечах, являя всем свою великую доблесть. И был он для всех так ужасен, что никто не смел против него выйти, и каждый говорил соседу, чтобы тот вышел, и никто не шел. Тогда инок Пересвет, славнейший из послушников преподобного игумена Сергия Радонежского, сказал великому князю и всем князьям: «Не тревожьтесь об этом. Велик бог наш и велика его сила. С божьей помощью и пречистой его матери и всех святых и преподобного игумена Сергия молитвами хочу я с ним встретиться». Этот Пересвет, когда еще был в миру, был славный богатырь, имел он великую силу и крепость, и превосходил всех своим ростом и дородством, и прекрасно разбирался в военном деле и искусстве. И он, как велел ему преподобный Сергий, возложил на себя святую схиму, ангельский образ, и, осенив себя крестным знамением и окропившись святой водой, испросил прощения у своего духовного отца, и у великого князя, и у всех князей, и у всего христианского войска, и у брата своего Ослябя. И все заплакали — великий князь, и все князья, и все войско — плачем великим и со слезами сказали: «Помоги ему, боже, молитвами пречистой твоей матери и всех святых, как некогда Давиду на Голиафа».* И вот инок Пересвет, послушник преподобного игумена Сергия, пошел против татарского богатыря Темир-мурзы,* и ударились они крепко, так громко и сильно, что земля содрогнулась, а оба они замертво упали на землю и тут приняли конец; также и кони их погибли вместе с ними.
И вот настал седьмой час. И сказал великий князь всем своим князьям и боярам и всему воинству: «Братья, лора нам испить чашу. И пусть это место станет нам могилой за имя Христово, за христианскую веру, за все православное христианство».
И вот сошлись обе великие силы на бой. И была крепкая битва и злая сеча, и кровь лилась как вода, и бесчисленное множество воинов с обеих сторон, с татарской и русской, пало мертвыми, и татарское тело падало на христианское, и христианское на татарское, и смешалась кровь татарская и христианская. А всюду лежало такое множество мертвых, что кони не могли ступать по мертвым. И погибали не только от оружия, но многие сами себя убивали, и под копытами конскими умирали, и задыхались от великой тесноты: ведь невозможно было вместиться на поле Куликовом между Доном и Мечей из-за множества сошедшихся войск.
И тут русская пешая рать сломилась, как деревья, как скошенная трава полегла. И было страшно это видеть. Но христианское войско билось, не слабея. Но из-за грехов наших позволил бог — и начали татары одолевать, и уже многие из сановитых великих князей, и бояр, и воевод, как деревья, склонились к земле. Даже самого великого князя Дмитрия Ивановича с коня сбили. Он сел на другого коня. Татары же и с того коня сбили его и тяжело ранили. С большим трудом добрался он от побоища к дубраве, вошел под только что срубленное многоветвенное, обильное листвой дерево и, скрывшись там, лег на землю.
И начали татары одолевать. И подсекли великий стяг великого князя, и его любимого наперсника Михаила Андреевича Бренка убили, и многих князей, и бояр, и воевод, и слуг перебили.
А когда прошел восьмой час и настал девятый, татары одолевали всюду. А в то время в дубраве с тайным засадным полком стоял князь Владимир Андреевич, внук Иванов, правнук Данилов, праправнук Александров, двоюродный брат великого князя Дмитрия Ивановича, а с ним отборное войско с мудрым и
