бомбардировщики первой группы, в которую входил и девятый ударный отряд, заходили на свою цель с востока. Над гаванью и окружающими ее аэродромами тут и там поднимались в небо колонны черного, подсвеченного снизу красным, дыма. Мельком бросив взгляд на стоящие в гавани корабли, Тацуо заметил горящий авианосец, судя по очертаниям — «Лексингтон» и целую секунду жалел, что не может нанести ему еще один удар. Но различимые в дыму ориентиры заставляли довернуть самолет чуть правее и лейтенант нажал на педали, выходя на боевой курс. Спустя несколько мучительно долгих минут самолет дернулся, освобождаясь от двух пятисотфунтовых фугасных бомб и нескольких более легких «зажигалок». Почти сразу летчику пришлось парировать крен, возникший от удара ветра справа. Посмотрев в ту сторону, он увидел тянущийся в небо красный всполох, в который падал, кувыркаясь, лишенный одной плоскости пикировщик. Похоже, сдетонировала емкость с горючим.
Маневрируя, Исихара вышел из зоны зенитного огня, потом резко развернул самолет в сторону, заметив, что впереди несколько истребителей «тип Ноль» сцепились с непонятно откуда взявшимся американским истребителем. Сзади раздались приглушенные звуки пулеметной стрельбы. Это штурман, заметив позиции американских зенитчиков, ответил им своим горячим посланием. Выпустив пару очередей, пулемет замолчал, похоже, до Сабуро дошло, что на таком расстоянии его огонь был стрельбой из пушки по воробьям.
Исихара сделал круг вне зоны зенитного огня американцев, дожидаясь, когда за ним пристроятся остальные самолеты отряда. Еще несколько минут и вот уже восьмерка уцелевших бомбардировщиков с красными кругами на крыльях развернулась на курс к родным авианосцам. Точно так же вокруг собирались остальные отряды и группы, устремляясь от разгромленной, объятой пожарами гавани к своему соединению.
Никто из участвующих в атаке еще не мог точно оценить потери противника и свои, но все чувствовали, что японцы одержали победу. Грандиозную победу, превосходящую по своим последствиям даже удар Того по русскому флоту.
А позади горели корабли и хранилища топлива, стонали раненые и ругались живые. Тихоокеанский флот потерял множество кораблей, в том числе перевернувшийся линкор «Оклахома», взорвавшийся «Аризона», медленно тонущий линкор «Калифорния». Но самое главное — получил очень тяжелые повреждения и сейчас горел в гавани авианосец «Лексингтон», а «Энтерпрайз» от взрыва запасов топлива разломился пополам и сейчас торчал над водой несколькими горящими островами. Кроме того, бомбардировщики японцев сильно повредили механические мастерские, а их точные удары разрушили большую часть цистерн с запасами горючего для флота и пожарные сейчас отчаянно боролись с растекающимися по берегу огненными реками…
На следующий день Рузвельт выступил в конгрессе. Назвав произошедшее «днем позора», он призвал конгресс объявить войну Японии. Это решение было принято. США вступили во вторую мировую войну.
К началу нашего контрнаступления немецко-фашистские войска продвинулись до линии Холм — Зубцов — Можайск — Малоярославец — Кондрово — Сухиничи — Карачев — Гомель — Брагин — Остер — Ромны — Лубны — Черкассы — Одесса. […]
Так закончилось последнее наступление немецко-фашистской армии на Москву. Советские Вооруженные Силы выиграли оборонительное сражение. Ударные вражеские группировки были обескровлены и лишены возможности продолжать наступление.
Провал немецкого генерального наступления «Оркан» явился крупнейшим событием летне-осенней кампании 1941 г. на советско-германском фронте. Этот неожиданный для немецко-фашистского командования поворот событий под Москвой имел далеко идущие последствия. Стратегия «молниеносной войны», лежавшая в основе всех кампаний, осуществленных фашистской Германией в Европе, оказалась несостоятельной в войне против Советского Coюза. […]
К 1 ноября 1941 г. немецкая армия уже утратила былое превосходство над советскими войсками. Разрабатывая план зимней кампании, Ставка Верховного Главнокомандования предполагала прежде всего решить следующие оперативно-стратегические задачи: ликвидировать угрозу, нависшую над советской столицей и освободить Киев. Для этого намечалось разгромить ударные группировки врага, наступавшие на Москву, а также группировку, в районе Ромны — Лубны. […]
Главный удар Ставка Верховного Главнокомандования намечала нанести на западном направлении. Именно здесь, на подступах к столице нашей Родины, где гитлеровское командование, сосредоточив основные силы армии, пыталось решить исход войны в свою пользу, и предполагалось развернуть большое зимнее наступление Красной Армии. […]
Наше контрнаступление позволило отбросить противника на 50-300 км к западу[…]
Смертный бой.
Если бы Советский Союз не удержал свой фронт, немцы получили бы возможность покорить Великобританию. Они были бы в состоянии захватить Африку, а затем создать плацдарм в Латинской Америке. Рузвельт постоянно имел в виду эту нависшую угрозу
Сегодня у меня нечто вроде выходного. Заседания ГКО не было, только Василевский доложил обстановку на фронтах, а Берия — на своих участках работы, включая «тайный фронт».
Сижу на даче и планирую дальнейшие действия на год. Пока нет никаких сведений, что планируют немцы на лето. Но, если судить по моим воспоминаниям и отрывочным данным разведки, они все же решат наступать на юге. Так что придется планировать не только оборону на западе, но и возможность на этот случай переброски резервов на юг.
На западном направлении мы не только немцев побили, мы не только отогнали их назад почти на триста километров, мы еще сумели вовремя остановиться и организовать нашу линию обороны на тактически выгодных рубежах. Вовремя воспоминания о том, как наши сидели в болотистых низинах или на равнинах, а немцы на холмах, у меня всплыли. Не все, надо признать, сразу мои указания осознали. Пришлось самому на месте проверять. Да, ездил на фронт. Не то, чтобы я храбрее стал, просто надо было. Да и ТАМ я читал про поездки. Даже удивительно, но один случай совпал почти полностью. Точно также машина, в которой я ехал, в воронку попала, незаметную под снегом и сломалась. Пришлось уезжать на другой, немцы не только обстреливать район начали, но и атаковали. Как доложили мне потом, машину они все же захватили, а вот водитель пропал без вести. Хорошо, что о том, чья машина, немцы так и не догадались. Пришлось бы тогда вообще от поездок на фронт отказаться, шени деда. А как можно руководить, если не можешь сам проверить? Это только нетоварищ Белый себе такое позволить может.
Подводя итоги, можно сказать, что первый раунд борьбы мы если и не выиграли, то и не проиграли. Немцы сумели захватить часть нашей территории, нанести нам большие потери, продвинуться почти до Москвы. Но и мы сумели их остановить, а потом заставить отступить. Да и потери у них относительно может и меньше, но тоже велики. К тому же нам удалось удержать фронт на севере у линии Лужского рубежа. Блокады Ленинграда нет, что намного облегчает наше положение. Есть шансы и летом не дать немцам дойти до Сталинграда. Вот ведь, и не переименуешь теперь, как ни старайся. Впрочем, сейчас не до этого.
Сейчас самое главное отбор кадров и учеба, учеба, учеба. Чтобы к весне, когда фронты начнут двигаться, наши командиры могли бы маневрировать если не лучше немцев, то хотя бы на уровне. Кадры, как известно, решают все. И вот ими я занялся всерьез. Пока затишье на фронте. Потому и развернуты при дивизиях учебные роты, при армиях — краткосрочные курсы переподготовки. Налаживаем ротацию
