стараемся предусмотреть будущее, пользуясь умозаключениями, исходя из открытых наукою законов природы. Таким путём нельзя узнать будущие свободные действия, потому что они не подчинены законам. Что же касается современных свободных поступков, напр. когда к нам в комнату входит знакомый, мы узнаем этот свободный акт его не путём умозаключения, а путём восприятия. Бог, будучи сверхвременным и притом обладая бесконечною мощью наблюдения, созерцает сразу все прошлое, настоящее и будущее мира путём восприятия, а не умозаключения.
Теория знания должна ответить на вопрос, как возможен религиозный опыт.
Знание субстанциальных деятелей о мире было объяснено интимною связью всех их друг с другом вследствие их единосущия. Но с Богом тварные деятели не единосущны; согласно отрицательному и даже положительному богословию нет никакого, даже и малейшего частичного тожества между бытием Бога и сотворенных им субстанциальных деятелей. Но сотворены они Богом для участия их в Его совершенстве, и цель эта может быть достигнута не иначе как при интимной связи с Богом. Поэтому при творении мира Второе Лицо Св. Троицы, Логос, присоединил к Своей Божественной природе ещё и человеческую природу и стал Небесным Богочеловеком. Мало того, в определенный период мировой истории Небесный Богочеловек ещё более снизошел к миру и воплотился на Земле как Богочеловек Иисус Христос. Своею человеческою природою Иисус Христос единосущен тварным субстанциальным деятелям, а Своею Божественною природою Он единосущен Богу-Отцу и Богу-Духу Святому, Богочеловек служит посредником между миром и Богом, обуславливая возможность религиозного опыта.
Глава двадцать первая ОТВЛЕЧЕННЫЙ И КОНКРЕТНЫЙ ИДЕАЛ-РЕАЛИЗМ
Отвлеченным я называю идеал-реализм, допускающий только отвлеченно-идеальные начала, идеи, тогда как конкретный идеал-реализм признает, сверх того, ещё и конкретно-идеальные начала. К области отвлеченно-идеального относятся идеи, т. е. все несамостоятельно существующие идеальные начала, напр. математическая идея равенства, числа и т. п. Идеи могут быть не только формальными, как только что упомянутые, но и материальными, напр. цвет, человечность (как человеческая природа) и т. п. Сами по себе идеи не деятельны, они не живые существа, а только формы или содержания бытия живых существ.
Конкретно-идеальные начала суть относительно самостоятельное бытия. Это живые деятельные существа, сверхвременные и сверхпространственные, но активно обнаруживающиеся в творимых ими низших сферах бытия, напр. в психических и материальных процессах. Содержание конкретно-идеального бытия не может быть исчерпано никакою суммою отвлеченных идей, свойств, способностей, возможностей. Самый распространенный и общедоступный образец конкретно-идеального бытия есть душа и дух, понимаемые как субстанции, или я предпочитаю называть их субстанциальными деятелями, чтобы подчеркнуть их творческую активность.
Сторонники отвлеченного идеал-реализма полагают в основу реального бытия, т. е. в основу временных и пространственно-временных событий, только отвлеченно-идеальные начала и не признают существования субстанциальных деятелей. Отсюда получается глубокое различие между этими двумя видами идеал-реализма. Их различие станет ясным после нескольких сравнений и противопоставлений. Полагая в основу реального бытия невременные и непространственные идеи, стоящие выше раздробленности времени и пространства, всякий идеал-реализм тяготеет к органическому миропониманию, т. е. к учению о том, что целое обусловливает свои элементы, что оно не есть продукт суммирования элементов. В этом направлении движется и отвлеченный идеал-реализм, однако он не способен выработать вполне последовательное органическое миропонимание. Отвлеченная идея, будучи тожественным невременным и непространственным аспектом многих вещей, находящихся в любом пространстве и времени, соединяет их в одно целое; однако это не живое целое, не существо, а лишь целое класса предметов или же целое мертвого порядка, вроде порядка чисел. Даже такая содержательная отвлеченная идея, как человечность (человеческая природа), даёт лишь целое класса «люди», в отношении к которому люди индивидуумы суть только экземпляры класса, все стоящие на одной доске, без всякой дифференциации и организации. Иное дело конкретно идеальное начало, связующее людей, например Мировая Душа в философии Платона или Объективный Дух в философии Гегеля. Согласно Гегелю, государство, как Объективный Дух, есть живое субстанциальное существо, организующее свои элементы так, что люди-граждане подчинены в нём целому, как его органы, отличные друг от друга, но именно поэтому целесообразно служащие потребностям целого и друг друга. Отвлеченная идея, содержание родового понятия не способна так влиять на подчиненное ей индивидуальное бытие; она определяет соответствующие ей индивидуальности лишь, как штемпель, разрозненно. Поэтому отвлеченный идеал- реализм не имеет средств осуществить органическое миропонимание и, если стремится к нему, то достигает цели лишь путём непоследовательности, безотчетно прибегая к помощи конкретно-идеальных начал.
Неорганический характер отвлеченного идеал-реализма отчётливо обнаруживается в его учении о причинности. Причинность содержит в себе два момента: формальный и материальный. Формальная сторона её – отношение, порядок; это отвлеченно-идеальный момент; но есть в причинности и другая сторона – реальная, именно порождение, творение, активность; ей соответствует тоже идеальное начало, но уже не формальное, а материальное, именно сила, как нечто невременное, непространственное и принадлежащее какому-либо субстанциальному деятелю, который пускает её в ход. Понятие силы, как условия активности, творчества, недоступно отвлеченному идеал-реализму: отвлеченные идеи лишены динамичности. Если отвлеченный идеал-реализм и сохраняет слово «сила», он разумеет под ним, как, напр., Шуппе [CDXVIII] (1836-1913), только законосообразность, т. е. постоянное отношение между двумя событиями.
Поэтому причинность сполна исчерпывается для отвлеченного идеал-реализма понятием порядка во времени, подобно учению Канта, видевшего в ней лишь категорию рассудка, лишенную онтологического, метафизического содержания.
В учении о целесообразности также обнаруживается глубокое различие между отвлечённым и конкретным идеал-реализмом. В понятии целесообразности и даже целестремительности, как и в понятии причинности, есть формальная и материальная сторона: 1) формальная – своеобразный порядок, именно обусловленность частей целым и, поскольку целое находится во времени, сообусловленность настоящего будущим; 2) материальная сторона – такое содержание целого, в силу которого оно способно господствовать над своими частями и над временем. Такое господство может осуществлять лишь сверхвременный субстанциальный деятель, способный предвосхищать будущее, стремясь к цели, осуществимой иногда в далеком будущем; он способен также вспоминать свой и чужой опыт, чтобы руководиться им для усовершенствования своего поведения. Сторонники отвлеченного идеал-реализма не признают существования конкретно-идеальных деятелей и потому не могут выработать учения о целесообразности. Образцом могут служить взгляды Германа Когена. В своей книге «Логика чистого знания», исследуя принципы биологии, он говорит, что организм есть нечто большее, чем единство движении; организм есть индивидуум, элементы его суть не части, а органы; здесь, таким образом, выступает новое понятие – категория цели (стр. 301 с.). В дальнейшем исследовании Коген приходит к мысли, что только эта проблема самостоятельна, а не метод её решения. Он не находит нового конститутивного элемента в таком предмете, как организм. Он боится, как бы понятие причинности не потерпело ущерба от всякого учения, согласно которому принцип цели служит дополнением к принципу причинности. Поэтому в понятии целесообразности он находит только «сочетание вопросов», а решение их предоставляется механической причинности, хотя бы вследствие этого и пришлось отодвинуть его «ad calendas graecas» (стр. 310). Между тем в природе решение не отложено, оно найдено; значит, в природе
