– О чём ты думаешь, когда смотришь на небо? – спросил Махали.
Было приятно слушать его речь. Он говорил на другом языке, таком же понятном для Эл, как родной.
Старик глядел пристально. Тут Эл поняла, что он не совсем тот на Махали, совсем старый, и себя она почувствовала много старше. Она видела только руки и часть своей одежды. Сначала Эл насторожилась, но потом приняла это как должное, очень естественно.
Махали был близко. Приятно снова увидеть родного человека. Спокойствие его и прямой взгляд заставили Эл отмести сомнения. Он не торопил её с ответом, и Эл задумалась. Ей хотелось быть с ним очень откровенной, чтобы ответ шел из самой глубины души.
– Я хочу когда-нибудь полететь туда, к звёздам, – сказала Эл.
– И вовсе не так сильно. Это ведь сон, – вмешалась она же сама, словно возражая. – С чего я так говорю. Я сплю.
– Разве ты еще не знаешь, что во сне человек испытывает самые искренние желания? – спросил старик.
– Да. Я знаю. Потому так и говорю. Ты думаешь, я смогу? – спросила она.
– Полететь? – спросил старик. – Это же возможно. Все могут летать
– Как же я полечу? – спросила та, что спала.
– Это тебе решать, – пояснил старик. – Найди способ. Ведь ты научилась управляться с мечом и водить парусник, если так пойдет, то и до звезд добраться сумеешь.
Героиня сна встала и подошла к окну. Она была высокая и одета странно. Хотя одежда и была удобной, но такую Эл наяву никогда не носила. Она рассматривала широкие тупые носки своих высоких сапог.
– Эй, – обернулась она к старику. – А сколько мне лет?
– Откуда мне знать. Ты никогда не говорила сколько тебе, – ответил старик и засмеялся.
– Я ребенок или взрослый? Я сплю или нет? – стала она расспрашивать.
– Если будешь много думать и задавать вопросы – запутаешься или проснешься, – пояснил старик. – Лучше наблюдай и слушай свое сердце.
Наступила тишина. Действительно лучше было помолчать. Потянуло прохладой, а звезды показались еще ближе.
– А может попробовать прорваться туда к звездам?
Эл очнулась. Раннее утро и домашняя тишина. Ну и сон. Он четко остался в памяти. И зачем она спорила во сне и вмешивалась, так и не узнала ответ.
Этот сон все утро не давал Элли покоя, и днем, и к вечеру не ушел из головы. Кем она была и сколько ей было лет?
Взрослые говорили, что она плохо росла, и что ей можно дать лет одиннадцать. Она и правда была ниже всех в классе. Все дело в этих исчезновениях, там время идет по-другому. Димка с Аликом выросли немного, но мальчишки взрослеют не так быстро. Во сне ей все равно было больше лет, наверное, она была уже совсем взрослая, раз голос у нее был такой звучный, спокойный, похож на мамин.
Эл не нашла ответа на вопросы о сне, которые сама себе задавала. Она обсудила сон с друзьями. К единому мнению они не пришли. Димка почесал затылок.
– Спроси у моей бабушки, – сказал он. – Она много знает.
Димка был сиротой и жил со своей бабушкой двумя этажами выше Эл. Эл с серьезным видом попросилась на разговор. Димкина бабушка давно знала Эл – 'длинноногую белянку', как она ее называла. Димка по-мальчишески тайно был в нее влюблен и где-то прятал им самим сделанную фотографию. Поэтому мудрая баба Лиза, а для взрослых Елизавета Сергеевна, не упустила случая поговорить с самой таинственной девочкой во дворе. Вопрос Эл о сне порядком озадачил Елизавету Сергеевну. Она посмотрела на Эл, которая, подобрав ноги под табурет, сидела в углу кухни и смотрела в стол.
– Не в том ты, барышня, возрасте, что бы сны разбирать, – начала она.
Елизавета Сергеевна не симпатизировала Эл, но никак это не выказывала, чтобы не потерять доверие внука. Их дружба ее очень беспокоила. Эл казалась старше и слишком характерной. Димка же обладал нравом мягким и Эл вертела им, как хотела, по мнению бабы Лизы. Она считала семью Эл довольно бестолковой. Отец Эл – Павел Тарасович, полковник танковых войск, оставлял семью на несколько месяцев, и Эл отца видела только время от времени, он всегда где-то командовал, хотя надо отдать должное очень любил и баловал дочь. Эл ждала встречи и очень гордилась им. Таких отношений баба Лиза не понимала. Елена Васильевна – мама Эл, была геологом, что уже совсем не давало покоя бабе Лизе. Она тоже надолго отлучалась из дому – в экспедиции, месяца на два – три с завидной регулярностью. Эл гордилась и мамой, была счастлива, когда та возвращалась. Еще у Эл был брат на тринадцать лет старше, он то преимущественно и воспитывал эту девочку. По мнению бабы Лизы ничего толкового из такой семьи не выйдет. Правда, на первый взгляд, семья Светловых являла противоречие мнению Елизаветы Сергеевны и жила дружно в редкие периоды объединения. Все соседи считали их порядочной семьей – дети не хулиганы, дочь даже отличница, родители хоть и странные, но милые люди. От всех таких парадоксов у Елизаветы Сергеевны иногда болела голова, особенно, когда Эл и Димка стали друзьями 'не разлей вода'. А как стали дети пропадать – кричи: 'Караул!' Три, четыре дня нет, а вернуться ремнем из Димки не выбьешь, где были.
Пятнадцать минут назад Эл появилась в дверях их квартиры, баба Лиза гордо заявила:
– А Димка во дворе.
– А я к вам, – сказала Эл.
– Ко мне? – удивилась баба Лиза и про себя решила, что они опять набедокурили и Эл, как водиться, зашла оправдаться.
– Мне приснился странный сон. Димка посоветовал обратиться к вам, Елизавета Сергеевна.
Тут то Елизавета Сергеевна и назвала Эл 'барышней'. Когда Эл передала суть дела, Елизавета Сергеевна еще больше удивилась и еще более пристально оглядела девочку. Шутка ли? Ребенок задает такие вопросы.
– А ты знакома с тем, кого видела? – спросила баба Лиза.
– Да. Я была знакома с этим стариком, хотя на того, моего знакомого, он почему – то не очень был похож.
– А как же ты его узнала?
– Не знаю.
– Ой, придумала ты все, – усомнилась Елизавета Сергеевна.
– Ладно. Я пойду, – обиженно сказала она.
– Ты что, обиделась? – захлопотала баба Лиза. – Брось. Хорошо. Дай, подумаю маненько, а ты пока чайку попей.
