Колдун

что как только Ване станет получше, прогуляюсь с ним к старой, заброшенной заимке, вокруг которой росли редкие виды нужных мне растений. Я снова смешал порошок из медведок с оставшимся березовым соком, и решительно разбудил Ваню - время близилось к девяти часам. Ваня открыл глаза, посмотрел на меня, и вдруг произнес:- А я вас во сне видел. Протянув ему стакан с лекарством, я спросил:- И что ж там было?- Да я уже не помню, - Ваня посмотрел в стакан, и поднял глаза на меня, - а это что? - Ты уже пил это вчера, - я легко подтолкнул его руку, - пей, это лекарство. Мальчик осторожно пригубил напиток. Серьезное выражение на лице сменилось на улыбку, и он залпом опорожнил содержимое стакана."Вот и хорошо", - подумал я, забирая у него стакан.- А что это было, дядь Серафим? - Сок березовый с лекарством от туберкулеза. - Туберкулеза?! - Ваня посмотрел на меня большими глазами.- Ну, не переживай, у тебя всего лишь начальная форма, так что пару дней попьешь этого сока и все пройдет. Ваня недоверчиво взглянул на стакан в моей руке.- Пару дней и все?- И все, - уверенно подтвердил я, и добавил, - давай-ка, вставай и умывайся. Сейчас позавтракаем, и поможешь мне по дому. Ваня спрыгнул с кровати, и босиком помчался к двери...Позавтракать мы успели, а вот дальнейшие планы пришлось полностью пересмотреть. Но, лучше по-порядку...Мы уже заканчивали завтракать, доев остатки вчерашнего ужина, когда я увидел в окно бегущих и что-то кричащих на ходу сельчан. С каким-то нехорошим предчувствием я прошел к двери - сомнений, что толпа бежит ко мне, почему-то даже не возникло, хотя за моим домом начинался огромный лес, в который обычно местные жители ходили по грибы или по ягоды. Выйдя на крыльцо, я увидел, что не ошибся - человек десять запыхавшихся от бега мужчин и женщин толпились перед ступеньками. Взглянув на Евгеньича, доброго пожилого дядьку, который был не похож на самого себя, я понял, что случилось что-то серьезное, поэтому мой вопрос не отличался оригинальностью.- Ну, чего случилось-то? Вперед выдвинулся рослый Паша и, поставив правую ногу на первую ступеньку, проговорил басом:- Там, эта, Ангелинку..., эта, короче, мертвая она! - Закончил он свое нелегкое выступление, и убрал ногу со ступени.Я смотрел на него, пытаясь осмыслить сказанное. Что значит, мертвая она? Ангелина и Анна ушли от меня поздним вечером и, насколько я могу судить, отправились по своим домам. Мне нужны были более точные сведения, и Пашка для этого явно не годился. К счастью, я заметил торопливо входящего во двор деда Андрея и, махнув ему рукой, крикнул через головы сельчан:- Дед Андрей, что там случилось?!Бодро расталкивая столпившихся перед крыльцом людей, дед Андрей пробился к ступенькам, и сказал:- Уходить тебе надо, Серафим! Там сейчас участковый приехал, ждет областную милицию, что заарестовать тебя! - Меня?! - Я удивленно обвел взглядом притихшую толпу сельчан, - А за что?! - Да не знаю я! - Дед Андрей досадливо сплюнул, - Там, Ангелину кто-то убил. И сестра ее, говорят, с утра блажила про тебя, а потом пропала куда-то. Мое предчувствие неприятностей превратилось в тревогу: Ангелину убили?! Кто?! Неужели, это ее сестра?! А причем тут я? Тысячи мыслей зароились в голове, одна неприятнее другой. Я вспомнил новости, рассказанные накануне Анной о пропавших людей, о падеже скота, о монастыре...Додумать не удалось, потому что из-за поворота показалась зеленая машина с мигалкой на крыше. - Уходи, Серафим! - Крикнул дед Андрей, - Уходи! А мы их тут задержим! Я был благодарен деду Андрею за его попытку помочь мне, но бежать я никуда не собирался. Во-первых, я ни в чем не виноват, и смогу легко доказать это, а во-вторых, у меня Ванька, мальчик, который нуждается в моей помощи. Я кивнул деду, и негромко сказал:- Только виновный будет бежать, а мне незачем. Сейчас узнаем, что им нужно. Милицейский Уазик остановился рядом с калиткой, и оттуда живенько, словно на учениях по захвату террористов (видел я как-то у Марии передачу, где парни в пятнистых комбинезонах прыгали через горящий ров) вбежали во двор, и попытались пробиться ко мне. Но не тут-то было: мои односельчане, хоть и не очень образованные, и во многом просто темные люди, но чего у них не отнять, так это гордости и самоуважения. Молоденький милиционер, который чуть не в самое лицо Евгеньича тыкал автоматом, был мгновенно обхвачен огромными Пашиными лапищами, и обездвижен, словно его обмотали веревками. Другой милиционер, видя неожиданное сопротивление, попятился назад, поднимая автомат и намереваясь выкрикнуть что-то вроде - "Стой! Стрелять буду!", но был остановлен третьим милиционером, за спиной которого стоял Тарас Иваныч. Недовольный происходящим, главный милиционер выдвинулся вперед и крикнул, глядя на меня:- Вы Серафим Перов?! Я кивнул, ожидая продолжения.- Вы должны проехать с нами! Сейчас же! - Крикнул милиционер и, обернувшись к участковому, что-то негромко сказал ему. В толпе послышались возмущенные возгласы, пролившие немного бальзама на мою встревоженную душу. Евгения, соседка Анны, крупная, не стесняющаяся в выражениях женщина, громко прокричала:- А ты что за хрен с горы?! Ишь, "сейчас же"! Ты сначала предъяви, а потом командуй! Видали мы таких! Тарас Иваныч выдвинулся вперед, поднял руки и крикнул, обращаясь к сельчанам:- Тихо, народ! Тихо! Никто никого не арестовывает! И ты, Евгения, не начинай, а то тебя арестую и оштрафую! Серафим, - он повернулся ко мне, - выйди к нам, разговор есть! Я не стал спорить, и прошел сквозь притихшую и расступившуюся толпу. Милиционер, который с трудом вырвался из медвежьих объятий Паши, нервно водил дулом автомата, но его начальник спокойно смотрел на меня, не отдавая никаких приказаний. Я подошел к нему и участковому, стоящему за калиткой, и сказал:- Ну, вышел. - Садитесь в машину! - Приказным тоном начал милиционер, но Тарас Иваныч поднял руку, словно пытаясь смягчить его тон.- Серафим, нам нужно задать тебе несколько вопросов...- Ну, так, спрашивайте, - я недоуменно вскинул брови, показывая, что для этого вовсе не нужно никуда ехать.- Так не положено, - Тарас Иваныч взглядом остановил попытавшегося, было снова проявить свою власть милиционера, и добавил, - поехали. А как закончат, так я тебя сам домой привезу. Договорились? Я посмотрел на дом, увидел в окне испуганно-любопытное выражение Вани и, повернувшись к участковому, сказал:- Мне надо переодеться, и лекарство пацану дать, - я посмотрел на нахмурившегося милиционера.Расстановка сил была явно не в их пользу, и милиционер, оглядев сгрудившуюся вокруг нас толпу, неохотно кивнул головой.- У вас пять минут! - сказал он начальственным тоном, отчаянно пытаясь спасти свое милицейское достоинство. Я поймал его взгляд, и все понял - он боялся меня. Сдерживая усмешку, я вернулся в дом. В сенях меня встретил встревоженный Ваня. Заметив, как он неестественно сжимает в кулаке большую тряпку, я убрал тряпку, и увидел глубокий порез.- Что случилось?Ваня виновато посмотрел на меня. - Порезался ножом. Хотел хлеба отрезать, а нож очень острый оказался...- Острый?! - Я удивленно посмотрел на него, - у меня нет острых ножей. - А эта женщина вчера наточила, ну, которая много говорила, - Ваня невольно улыбнулся, вспомнив об Анне. Достав перекись и бинт, я убрал тряпку, быстро обработал и перевязал рану. - Пользуйся другим ножом, ладно?  Взяв меня за рукав здоровой рукой, Ваня негромко спросил: - Дядь Вань, а что там случилось, а? Столько народу, и менты, эти..., - при этом слове он немного скривился.  - Все нормально, Ваня, - я взял бумагу с порошком из медведок и, показав ему, продолжил, - сок березовый собирать умеешь? - Ну, так, - Ваня пожал плечами, явно не понимая, причем здесь сок.- Ладно, вот здесь сахар. Разведешь его в теплой воде и насыплешь в стакан весь этот порошок. Полстакана сегодня вечером, и остальное утром. - А ты что, и утром не придешь? - Мне показалось, что из всего сказанного, он услышал только это.- Не знаю, - мне не хотелось обманывать мальчика. Кто его знает, как там все повернется, - но ты обязательно выпей это лекарство и вот тебе деньги. Ну, там, в магазин сходишь, купишь чего-нибудь.Я достал из кармана немного денег и, вложив их в руку испугавшегося мальчика, повернулся. Выйти не успел. Ваня рванул ко мне и, прижавшись ко мне, громко зашептал:- Дядь Серафим! Я там окно открыл! Прямо в лес можно убежать! Давай, убежим! Что мне было ответить этому, привыкшему убегать от всех маленькому человечку? Ему, потерявшему веру в хороших людей, и едва обретшему какое-то подобие дома, сейчас было нелегко, потому что он не знал, вернусь ли я. Не знал этого и я, но одно мне было известно - я ни в чем не виноват, и буду доказывать свою непричастность. А Ваня мог лишь надеяться на это. Я погладил его по голове.- Нет, Ванечка, никуда мы не побежим - нечего мне бояться. И ты не бойся. Я скажу людям, они тебе помогут. - Я не боюсь, - ответил Ваня, - просто я знаю, что в милиции одни гады и... - Стоп, - я поднял руку, - в моем доме нельзя ругаться, - улыбнувшись, я закончил, - все будет хорошо, верь мне.Выходя из дома, мне показалось, что Ваня что-то прошептал, но я не стал оборачиваться. По дороге к моему дому шли и бежали люди. Я прошел сквозь расступившихся сельчан, которых за те несколько минут, что я был дома, прибавилось вдвое и, увидев Анну, крикнул ей:- Анна, последи за мальчонкой! Анна часто закивала головой и, как ни странно, ничего не сказала. Я подошел к милиционерам. - Я готов.Главный милиционер оглядел меня, но ничего не сказав, сел на переднее сидение автомобиля. Дождавшись, когда я залезу в Уазик, Тарас Иваныч громко сказал:- Я приеду за тобой Серафим. Немного успокоившиеся милиционеры сели с двух сторон, стараясь не прикасаться ко мне, и с силой захлопнули дверцы Уазика. Ропот, доносившийся от толпы сельчан, стал громче. Тот, что сидел на переднем сидение, громко скомандовал:- Едем! И машина, оставив позади толпу