Полночь в Париже

Их губы слились. Он целовал ее сильно, страстно, и она всем телом прижималась к нему. Его страсть передалась ей, и она впилась ему в рот, встав на цыпочки. Взаимное притяжение после краткой разлуки оказалось настолько мощным, что оба они с трудом сдерживали свои чувства.

— Ты прекрасно выглядишь. Мне нравится эта блузка.

Он провел пальцами по треугольному вырезу ее шелковой кофточки цвета камелии.

Кожа ее тут же отозвалась на это прикосновение, и она, обвив руками его шею, снова потянулась к любимым губам. Он дышал неровно, руки его словно бы приняли ее в себя, и ей вновь показалось, будто она целует не только его губы, но все тело целиком. Это ощущение было и физическим; и духовным. Волна желания поднялась в ней, и в паху сладко заныло. Томительная и прекрасная боль завладела всем ее существом. Это была жажда кожи. Жажда тела. Жажда сердца.

— Мне тебя не хватало, — сказал он, проведя пальцами по ее позвонкам. — Не хватало гораздо больше, чем ты можешь вообразить.

— И для меня это была долгая неделя.

Он слегка отстранился и взглянул на нее. Взглянул очень пристально.

— Что случилось, Кендра?

— Ничего.

— Кендра, каждый раз, когда одна из моих сестер говорила «ничего» таким тоном, это означало, что ей необходимо выплакаться и выговориться. Это из-за меня? Из-за нашего уговора? Ты по-прежнему думаешь, что еще не готова?

Он ласково поправил прядку, выбившуюся на лоб из-под ленты, которой она подвязала волосы.

— Милая, я не буду отрицать, что страстно хочу тебя, однако вполне могу еще подождать.

— Твой приезд для меня большая радость. Я только боюсь не понравиться тебе.

Он усмехнулся.

— Кендра, во всем, что касается тебя, мне угодить очень легко. Я чувствую себя на седьмом небе при одной мысли, что скоро мы будем любить друг друга. И мы не будем форсировать события, о'кей? Пусть это случится само собой. Мы будем гулять и радоваться нашей встрече. Никакого давления, никакой спешки, станем просто радоваться друг другу.

— Мне это нравится. Я согласна.

— Ты помнишь мост, Кендра? — шепнул он, нежно привлекая ее к себе.

Щеки ее мгновенно вспыхнули жарким румянцем.

— Да.

— Думаю, именно так все и произойдет у нас. Внезапный взрыв. Не тревожься о том, как это будет и когда. Если настанет время, а оно настанет, это случится. Ну, где машина, которую ты взяла напрокат? Я хочу избавиться от вещей и отправиться на прогулку по Нормандии.

Она отвела его на крохотную стоянку и вручила ему ключи, чтобы он мог положить свою сумку в багажник.

— Давай я поведу машину, а ты будешь любоваться пейзажем. Я в поезде уже насмотрелся.

Кендра подняла брови, а затем широко улыбнулась, усаживаясь на место для пассажира.

— Что такое? — спросил он, поглядывая, как она с нарочитой медлительностью застегивает ремень безопасности.

Кендра слегка ударила себя кулаком в грудь и расправила плечи, пародируя горделивую мужскую повадку.

— Не обижай меня, Кендра.

— Кажется, ты и не собирался возвращать мне ключи.

— Ты не ошиблась.

Джек с усмешкой взглянул на нее и решительно сел на водительское место. Включив зажигание, он ловко вывел машину со стоянки.

— Допускаю, что во мне есть толика мужского шовинизма, когда речь идет о том, кто поведет машину.

— Всего лишь толика? — насмешливо осведомилась Кендра.

— Хорошо, хорошо, не толика, а бездна, и я гнусный мерзкий шовинист, но машину все-таки буду вести я.

Кендра рассмеялась, ощущая себя безмерно счастливой в его обществе и наслаждаясь его остроумием.

— Ты уже нашел, где остановиться, или мы сначала поищем для тебя гостиницу?

Джек засмеялся с явным облегчением.

— Заманчивое предложение.

— Перестань меня мучить.

Он засмеялся еще громче.

— Да, Кендра, я уже нашел, где остановиться. Очаровательное местечко между домиком Буркелей и Довилем. Заказал комнату по телефону. Думаю, мы можем там поужинать, когда осмотрим побережье, где произошла высадка войск в сорок четвертом.

— Виллу вряд ли можно назвать «домиком», Джек.

— Я так и понял из твоего описания по телефону. Ты мне еще расскажешь об этом, но сначала скажи мне, куда мы направимся.

— Думаю, нам стоит прогуляться по дощатому настилу, идущему по пляжу. По одну сторону будет Ла-Манш, по другую — Казино. Там есть пристань со всевозможными лодками — яхты, парусные шлюпки и даже несколько рыбачьих яликов. Чудесное место. Мы туда ходили с Реми.

Она руководила им, указывая, на какую улочку повернуть, чтобы попасть к берегу.

— Звучит неплохо. К тому же мы можем пообедать в каком-нибудь из ресторанчиков на набережной, где, кажется, перебывали все мировые знаменитости.

— Не повезло тебе, Джек.

— Почему?

— Нормандское побережье славится морскими деликатесами.

— Мне очень повезло, Кендра. Они и телятину делают просто здорово.

Джек отыскал стоянку на широкой улице в нескольких минутах ходьбы от пляжа. Они вступили на настил и пошли рука об руку, подставляя лица под лучи яркого солнца. Жара здесь не досаждала. С пролива дул прохладный ветерок, запах соленой воды и сосен напомнил Кендре родные места. На краю пляжа стояли полосатые тенты.

Джек показал на парусиновые шезлонги, расставленные ровными рядами.

— Не хочешь присесть?

Она покачала головой.

— Не собираюсь платить за удовольствие посидеть на пляже.

— Что!

— Шезлонги сдаются напрокат, Джек. Это тебе не Калифорния, где люди рассаживаются как им вздумается.

— А за купание они тоже дерут деньги?

— Нет. Ты платишь в том случае, если желаешь переодеваться в кабинке.

И она кивнула на полосатые тенты.

— Только туристам и детям может прийти в голову безумная мысль купаться в Ла-Манше. Даже в августе вода очень холодная. Реми, правда, один раз окунулся.

— Я бы с удовольствием посмотрел, как это делаешь ты.

Джек улыбнулся, словно бы явственно увидел то, что предстало ему в воображении.

— Если бы не твой замечательный наряд, я предложил бы посидеть на песочке просто из принципа.

— Я согласна — и тоже из принципа. Он погладил ее по руке.

— А теперь признавайся, что тебя тревожит.

— Деньги.

Он вдруг стал серьезным.