И вот теперь эти снайперы пришли сюда. Мы пришли на их землю… а теперь духи уже на нашей земле.
На винтовке майора Сычева стоял старый как дерьмо мамонта, крепкий и простой как молоток прицел ПСО-1, он к нему привык и новомодных ему было не надо. Спокойно и глубоко дыша — если посмотреть на это со стороны, оказалось бы, что майор дышит в три раза медленнее, чем обычный человек — майор пытался рассмотреть, что происходит.
Сначала он подумал, что снайпер поставил к окну два матраца и оборудовал позицию, чтобы стрелять из-за них. Потом понял — нет, это не матрацы. Щит — живой.
Две женщины. В белых халатах… одна кажется беременная. Привязаны… сверху за что-то.
Он примерно прикинул, каково расстояние между этими женщинами — коридор для его пули. Сантиметров тридцать… даже двадцать, не больше. Так… где снайпер. Он должен видеть, во что стреляет.
В прицеле белой точкой мелькнули белые волосы снайперши — и он нажал на спуск.
— Вот ты где… Иди сюда милый, иди сюда дорогой…
Один из офицеров Альфы, которые уже подобрались к самим окнам остановился, повернулся… похоже, чтобы помочь кому то — и открыл бок. Она уже поняла — на штурмующих броня, которой не страшны даже пули СВД. Решения есть — горло, ноги, потом по упавшему в пах — феерический болевой шок и вероятность смерти больше пятидесяти процентов даже при своевременной медицинской помощи. Можно — в подмышечную впадину, в ключицу, там бронежилет уже не защищает тело. Именно сюда она и прицелилась. Но выстрелить не успела — прилетевшая издалека пуля стеганула врачиху по боку, оставив на халате рваную полосу, и ударила Ингу в голову. Врачиха истошно закричала, видя, как по халату стекает что-то красное… липкое.
— Ты слышишь меня! Ты слышишь меня, генерал!? Не думай, что все уйдет со мной! Я достану тебя и из-под земли!
Генерал беспомощно взглянул на чиновника, который внимательно слушал, оперев тяжелую, седую голову на сложенные под подбородком руки.
— Спроси его, что происходит? Почему он нарушил приказ?
— Почему ты нарушил приказ, Шамиль? Ты нарушил приказ Джохара, ты подставил серьезных людей. Как ты узнал вообще этот номер?
— А это неважно! — взвизгнул на другом конце провода террорист — я найду тебя, где бы ты ни был! Ты думал моими руками прийти к власти в Русне, а потом меня убить! Не выйдет!
Очереди раздавались уже на первом этаже — Альфа рвалась к лестницам. Оба пулеметных расчета на тяжелых пулеметах были подавлены, Басаев не решался отдать приказ на подрыв больницы, потому что сам умирать не собирался — ни за Русню, ни за Ичкерию, ни за Аллаха, ни за что бы то ни было другое. Он твердо намеревался жить до тех пор, пока это возможно.
— Спроси его, что он хочет? — устало спросил чиновник
— Что ты хочешь, Шамиль, что тебе нужно?
— Мне нужно, чтобы вы остановили своих собак! Я знаю, что те, кого я взял в больнице для вас не стоят и плевка! Но и вам не уйти! Есть люди, которых я высадил по дороге! Как только я умру — они заговорят, ты понял!? Мне не нужны те ублюдки, каких ты подсунул мне как иностранных журналистов.
— Спроси, какие наши гарантии? — потребовал чиновник
— Какие наши гарантии, Шамиль? Если мы остановим штурм — какие гарантии, что ты будешь молчать?
— Гарантии!? Гарантии — это жизнь, моя и моих людей! Я еще хочу жить! Я ничего никому не скажу до тех пор, пока не почувствую, что вы хотите меня убить! Но если вы убьете меня — сами и дня не проживете. Остановите штурм, иначе я за себя не ручаюсь!!!
Генерал снова посмотрел на чиновника. Тот устало прикрыв глаза и кивнул.
— Жди, Шамиль. Мы остановим штурм.
— Времени мало, генерал! У тебя!
Связь отключилась. Генерал, стараясь не смотреть на чиновника, вышел в соседнюю комнату, начал звонить в министерство обороны — Паша был в невменяемом состоянии, на ногах не стоял, но генерал знал, кто реально отдает приказы.
Отдав необходимые приказы, генерал вернулся в комнату, примыкающую к кабинету, расположенному в одном из зданий на Старой Площади, бывшем здании ЦК КПСС. Чиновник по-прежнему сидел в той же позе…
— Дурь все это… — вдруг сказал он — нечего восстанавливать Советский Союз. Он правильно развалился. Он не мог не развалиться…
— Почему, Василий Дмитриевич — осторожно спросил генерал
— Он развалился потому, что так больше жить было нельзя. И до этого — так жить было нельзя. Партия превратилась в скопище ублюдков, которые умели только руководить и ни за что не отвечали. Армия превратилась в сборище ублюдков, которые только полководили, но тоже ни за что не отвечали. Мало Сталин расстреливал, мало…
Чиновник прервался, он по-прежнему не открывал глаза
— В чем не откажешь Деду, так это в умении подбирать команду. За одного Рыжего на нашей стороне я бы отдал всех вас. И он там не один такой. Воровать — воровать, парламент расстреливать — парламент расстреливать, приватизировать — приватизировать. Знаешь, что самое главное в жизни? Чтобы дело делалось! А какое дело — это уже второе. Прикажи тому же Рыжему Днепрогэс строить — он пяток настроит. А вы…
— Прикажете готовить нулевку для этого?
— Хватит. Доготовились уже. Он знает слишком много.
— Да ничего он не знает…
— Как он узнал номер телефона в этом кабинете?! — взорвался яростью чиновник — как он это узнал?! Ты ему сказал?!
— Да что вы, Василий Дмитриевич… — обмер от ужаса генерал
— Тогда откуда?! Он что, на телефонной станции узнал?! Этот номер стоит в комнате отдыха, его вообще нет ни в одном справочнике, и АТС этой тоже нет ни в одном списке! Как он смог дозвониться сюда!?
Генерал не знал что ответить
— Свяжись с Дудаевым. Басаева пусть уберет он, пока Басаев не убрал его самого. Мы выпустим его в Чечню, и пусть разбираются между собой — чиновник поднялся с кресла — я в Кремль. У тебя есть два часа. Если и это не будет сделано — пеняй на себя!
Зима 1996 года
Абхазия
Несмотря на то, что Россия поддержала эту маленькую республику в ее стремлении к независимости и государственности — Абхазия, по сути, никогда с того времени не была частью России и не стремилась в нее войти. Все делалось по-воровски, по-крысьи. Американцы, если они кого то поддерживают —
