Сверхдержава рухнула — но люди остались. Те, кто еще несколько лет назад играл совсем в другие игры, для кого пешками были главы государств, а полем игр — целые страны. Советский союз прямо или косвенно контролировать треть мира, свергал одну власть и ставил вместо нее другую, кому помогал, кому воевал. Люди, которые это делали — давно были циниками и прагматиками, уже с годов тридцатых никто даже теоретически не верил в возможность построения коммунизма во всем мире, постепенно игра превратилась в нечто самодостаточное, игру ради самой игры. Если в Испании в конце тридцатых, например, советские военспецы действительно воевали ради возможности того, что еще одна страна, причем страна сильная, территориально великолепно расположенная, имеющая многовековые контакты со всеми странами Латинской Америки станет коммунистической — то ради чего воевали в Афганистане? В Йемене? В Сальвадоре? Ради коммунизма? А вы советских военных советников спросите — хорошо, если услышите в ответ не что-нибудь нецензурное.
И вот сейчас, оказавшись вместо великой державы в кровоточащем ее обрубке, эти люди продолжали игру — они уже не мыслили жизни без игры. Только теперь полем незримой схватки стала собственная Родина…
Человек, чье лицо было известно любому россиянину, кто смотрит телевизор — устало оторвался от экрана установленного в комнате отдыха Sony с большим экраном. На экране показывали бойцов спецназа, под прикрытием бронетранспортера продвигающихся по улице небольшого ставропольского городка, который когда-то носил название Святой Крест.
— Ну? — спросил он стоящего перед ним навытяжку генерала
— Он требует журналистов. Иностранных журналистов… — обреченно сказал генерал — он вышел из-под контроля.
— Долбоебы — тяжело и страшно сказал человек — только в карман грести, водку жрать и баб трахать умеете.
Генерал молча стоял навытяжку
— У него есть семья?
— Никак нет. Масхадов подобрал тех, у кого все погибли, мы же сами просили отряд смертников. Их человек сорок, не больше.
— Такой же долбоеб… Что же у нас за армия такая…
— Мы можем поискать рычаги…
— Хватит. Доискались уже. Пока искать будете — башка с плеч полетит. Что еще он хочет?
— Вывод войск из Чечни. Немедленно.
— Пробовали говорить?
— Пробовали. Наших людей он расстрелял. Ублюдок.
— Это вы ублюдки. Сучье племя…
Генерал молчал
В дверь комнаты отдыха, скромно отделанной карельской березой постучали. Даже не постучали, поскреблись.
— Кто там?! — заорал хозяин кабинета
В дверь просунулся старший группы охраны, у него в руке был аппарат транковой связи.
— Срочно…
— Откуда?
Старший прикрепленный показал глазами наверх.
— Думай, что Деду будем докладывать. И что делать с этим.
— У него нет ничего — сказал генерал — только слова. Все документы, планы — я сжег.
— Если он заговорит… — сказал хозяин кабинета, недобро усмехнувшись — я за твою задницу гроша не дам. У Деда — не дураки работают, один рыжий чего стоит. Ты нас всех в дерьмо окунул — ты и думай, как разгребать…
Человек, известный всей России по экрану телевизора ехал в Кремль, на срочное совещание Совета безопасности. Он сидел на заднем сидении бронированного Мерседеса, сзади и спереди ехали такие же машины. Всего — кортеж этого человека насчитывал семь машин.
Плавно поползло вниз стекло, человек раздраженно взглянул на старшего прикрепленного, который был в курсе всего — работал давно уже не на государство, а на своего закрепленного[41]. Хотя… все так перепуталось, что даже прикрепленный, который был в курсе многих очень многих дел — не понимал, когда его закрепленный действует в своих интересах, а когда — в интересах государства. Вот сейчас — интересно, в чьих интересах сейчас он будет разговаривать с Ингушетией?
— Срочно, по спутнику. Оттуда.
Откуда — было понятно и без слов.
— Переключай.
Стекло, отделяющее в Мерседесе задние сидения от передних, снова поползло вверх, отсекая шефа от водительского отсека с les miserables. До Кремля оставалось ехать не более пары километров, им дали зеленую волну.
— Олег Евгеньевич, это…
— Салам, Джохар… — перебил его человек в Мерседесе — как нехорошо ты поступил. Очень нехорошо поступил.
В голосе не было угрозы — но оба собеседника знали, что к чему. На этом уровне не угрожают, на этом уровне приводят приговоры в исполнение. Дудаев, когда соглашался участвовать в игре, сменить генеральскую форму распадающейся, оплеванной, оболганной армии на кресло президента небольшого, никем не признанного, воинственного государства, способного действовать вне рамок международного правового поля — причем как против России, так и в интересах России — это хорошо понимал и осознавал. Прекрасно понимал он и то, для чего понадобилась война — для того, чтобы дестабилизировать обстановку в стране и прийти к власти. Вот только посланные им люди — вышли из-под контроля в последний момент. И отвечать за это должен был он — это тебе не перед народом предвыборные обещанья исполнять.
— Олег Евгеньевич, Аллахом клянусь — сидя в Ингушетии в одной из вилл рядом с новой столицей Магасом закричал в трубку бывший советский генерал — Аллахом клянусь, это не я ему приказал так сделать! Я ему приказал делать то, что скажут твои люди, чтобы смыть позор кровью!
— Аллахом ты перед своими клянись. Я в Аллаха не верю. Ты должен отдать приказ.
— Олег Евгеньевич, он неуправляем! Он расстрелял человека, которого я к нему послал! Он не слушает приказов!
— Тогда молись, Джохар… — сказал человек в Мерседесе — молись, чтобы он молчал. Потому что если он заговорит — ты знаешь, что со всеми с нами будет. И с тобой, Джохар — это случится в первую очередь. Молись…
Вечер 16 июня 1995 года
Буденновск
— Товарищ генерал, принятыми мерами удалось установить, что в больнице находятся примерно сто пятьдесят боевиков и до пятисот заложников, из них как минимум двести — лежачие. Противник подготовил здание к обороне: у него как минимум два крупнокалиберных пулемета, не менее двадцати снайперов. Весь нижний этаж заминирован, как штатными МВС[42], так и самодельными. Там есть баллоны с кислородом, к ним прикреплены гранаты и заряды ВВ. У противника есть гранатометы, обычные и подствольные. За больницей, примерно в семи сотнях метров протекает речка, там заросли камыша. Мы предполагаем, что при штурме план отхода будет такой: подрыв всего, что есть и прорыв к реке, прикрываясь камышами. Не исключен и силовой прорыв при поддержке находящихся в городе сообщников террористов. Оперативный штаб полагает, что при лобовом штурме объекта погибнет
