тут же убили. В войну были вложены такие деньги, что предательство не прощалось.
— Вот машины. Там форма, оружие. И деньги… сколько договорились.
— Доллары?
— Доллары. Настоящие.
— Документы?
Генерал протянул руку за спину и в нее порученец вложил толстый запечатанный пакет.
— Этого пока хватит. Остальное получите в Москве, как прибудете. Из оружия там все, что нужно: автоматы и пулеметы, много гранат и взрывчатки. Мы не знаем, что вам понадобится, поэтому положили с запасом.
— Баркалла
— Хьанал хуьлда. Теперь о задании.
Генерал достал еще один пакет, уже из-за полы своего пиджака. Такое он не мог доверить даже самому верному человеку.
— Прочитай при мне. И верни.
Басаев вскрыл пакет, начал читать, перелистывая прошитые страницы.
— Понял? — сказал генерал, когда Басаев перестал читать — сделай все это, и ты станешь героем чеченского народа. Никто не посмеет обвинить тебя в предательстве.
— Мне нужны гарантии — мрачно сказал Басаев
Генерал уставился на него.
— Какие гарантии? Ты разве не подчиняешься Джохару, разве он не сказал тебе, что нужно сделать?!
— Я уже один раз потерял свой отряд. Если я потеряю еще раз — никто мне этого не простит. Это ты можешь посылать на смерть призывников, и тебе за это ничего не будет. У нас не так, мне объявят кровную месть и убьют.
— И чего же ты хочешь?
— Дай мне документы. Если меня убьют — то эти документы найдут при мне.
Мысленно генерал посмеялся наивности чеченца — то-то те, кто будет обыскивать его труп, найдут документы и побегут с ними на телевидение. Но с другой стороны — если произойдет какая-то накладка, если эти документы попадут в руки его врагов — система сдаст его, не задумываясь. Он знал правила. Твоя победа — наша победа, твое поражение — твои проблемы. Его сдадут не задумываясь, скажут, что он по своей инициативе все это сделал, продался боевикам и помогал им за деньги, сделают из него монстра и свалят на него все — собственное предательство, собственное взяточничество, собственную тупость и глупость. Его в живых уже не будет, опровергнуть никто не сможет. А его семья, его дети навеки останутся детьми предателя.
— Ты просишь невозможного.
— Тогда дай мне своего человека, которого ты привел с собой. Пусть он проведет нас на место и выведет оттуда. Это и будет твоя гарантия.
Генерал быстро прикинул — в этом случае свалить можно будет уже на него, на Илью. Он будет — не последним звеном в цепочке и у него будет шанс выйти сухим из воды.
— Забирай.
— Вот хорошо, дорогой. И машину нам оставь, а то если ментовская машина впереди поедет — всяко лучше будет.
— А я как?
— А тебе дадим сейчас машину. У нас есть.
— Угнанная?
— А какая же… скажешь — по оперативной необходимости, ха-ха…
— Что же вы за люди…
Шамиль, переодевшись, сидел в машине рядом с Ильей. На переднем сидении сидел Адам, переодевшийся в милицейскую форму и с автоматом.
— Клянусь Аллахом, я не понимаю, как вы живете…
— Так и живем! — огрызнулся Илья
— Нет… Вы не живете. Твой собственный амер разменял тебя по полтинникам, даже не задумываясь. Послал тебя на смерть. У тебя есть семья, русский?
— Есть. Жена. Дочка… маленькая.
— А он послал тебя на верную смерть.
— Еще неизвестно.
— Все уже известно…
Адам, с переднего сидения обернулся к ним, наставительно поднял палец.
— Русист хуже собаки! Так и норовит укусить, своих, чужих — не важно.
— А ну, выйди! — резко и зло сказал Шамиль
Адам обиделся — чеченца вообще очень легко обидеть, оскорбить, они с трудом подчиняются и до смерти помнят обиду — вышел, хлопнув дверцей.
— Теперь рассказывай — сказал Шамиль — для чего мы должны будем прибыть в Москву? Кто там будет? Кого мы должны будем убить?
— Много кого…
— А конкретно? Кого конкретно? Мы с тобой в одной лодке, русский, тебя предали сейчас, меня — немногим раньше. Кого?
Илья это и так понимал. Они все… преданные, брошенные умирать непонятно ради чего. Они думают, что на разных сторонах баррикад, а на деле же — на одной.
— Кое-каких больших людей.
— Кого?
— Русских. И американцев. Это большие люди. Богатые.
— Американцы? При чем тут американцы? Должен быть кто-то еще кроме американцев, так? Кто еще должен быть, русский?!
Илья сказал.
— Его надо будет убить?
— Да… Его надо будет убить. В Москве помогут… скажут, где и когда он будет. Вот почему нужны снайперы.
— А остальные?
— Тоже… Надо убить всех. Должен быть террор. Они будут в каком-то одном месте… я не знаю в каком. И их всех надо будет убить.
Шамиль Басаев какое-то время сидел на заднем сидении ментовского УАЗа как оглушенный, не в силах поверить в то, что услышал. Его вера уже рухнула, когда под бомбами погибла родня… слишком дешево продал Чечню Дудаев. А сейчас — он понял, что Дудаев продал лично его самого. И всех кто с ним.
— Сиди здесь.
Он вышел из машины.
— Адам. Собирай всех старших!
— … Вот так!
Басаев осмотрел набившихся в каптерку кладовщика боевиков и закончил.
— После того, как мы все это сделаем — нас убьют. Всех убьют, после такого в живых не оставляют. Дудаев продал всех нас русским. Я не собираюсь идти в Москву как баран на бойню.
— Шамиль, но мы должны подчиняться приказам штаба армии Ичкерии! — сказал Адам — мы же солдаты!
Шамиль Басаев оскалился
— Это мы то солдаты?! Мы смертники, штрафбат! Нас бросают на убой!
— Это ради Ичкерии!
— Ты что, совсем осёл, Адам?! Это не ради Ичкерии, это ради Русни! Русисты хотят нашими руками сделать у себя государственный переворот! Алкаш из больницы не вылезает, второго уберем мы — дальше
