Танец с драконами

чего это ты решил, будто я собираюсь присоединиться к Станнису?

— А зачем ещё тебе отправляться на Стену?

— Так Станнис на Стене? — Тирион почесал нос. — Что, во имя семи адов, Станнис делает на Стене?

— Мёрзнет, полагаю. В Дорне гораздо теплее. Может, ему стоило отправиться туда.

Тирион стал подозревать, что конопатая прачка знала больше слов на общем языке, чем пыталась показать.

— Моя племянница Мирцелла как раз в Дорне. И я подумывал, не сделать ли её королевой.

Иллирио улыбнулся, когда слуги поставили перед ними чаши с черешней и сливками.

— Что бедное дитя тебе сделало плохого, что ты решил её убить?

— Даже убийцы родичей убивают не всех, — обиделся Тирион. — Я сказал, что собираюсь короновать, а не убивать.

Торговец сыром проглотил черешню.

— В Волантисе чеканят монету с короной на аверсе и черепом на реверсе. Но монета одна и та же. Короновать её — все равно, что убить. Дорн может и поддержит Мирцеллу, но одного Дорна недостаточно. Если ты умён, как утверждали наши друзья, ты это и сам понимаешь.

Тирион взглянул на толстяка по-новому.

«Он прав в обоих случаях. Короновать её — все равно, что убить. И я это понимаю».

— Всё, что мне осталось — это пустые угрозы. Эта, по крайней мере, заставит мою сестренку залиться горючими слезами.

Магистр Иллирио вытер сливки со рта тыльной стороной толстой ладони.

— Путь к Кастерли Рок лежит не через Дорн, мой маленький друг. И не вьется у Стены. Но я утверждаю, что такой путь существует.

— Я же признанный предатель, цареубийца и убийца родичей.

Эти разговоры про пути-дороги его разозлили.

«Он думает, это все игра?»

— То, что сделал один король, другой может отменить. У нас в Пентосе есть принц, мой друг. Он устраивает балы, пиры и разъезжает по городу в паланкине из слоновой кости и золота. Перед ним всегда шествуют три герольда — один с золотыми торговыми весами, второй — с железным мечом войны, а третий — с серебряным кнутом правосудия. В первый день каждого года он должен лишить девственности одну деву полей и одну деву морей, — Иллирио подался вперед, положив локти на стол. — Но стоит посевам пропасть или случится проиграть войну, мы перережем ему глотку, дабы умилостивить богов, и изберем себе нового принца из числа сорока семейств.

— Напомни мне никогда не пытаться стать принцем Пентоса.

— А разве в Семи Королевствах по-другому? В Вестеросе нет ни мира, ни правосудия, ни веры… а скоро не будет хватать и еды. Когда люди дохнут от голода или дрожат от страха, они ищут спасителя.

— Может и ищут, но если они найдут спасителя в Станнисе…

— Нет. Это не Станнис. И не Мирцелла. Другой.

Желтая улыбка стала шире.

— Другой! Сильнее Томмена, умнее Станниса, и с лучшими правами на трон, чем у Мирцеллы. Спаситель явится из-за моря, чтобы перевязать кровоточащие раны Вестероса.

— Прекрасные слова, — но Тириона они не впечатлили. — Слова — это ветер. И кто же он, этот проклятый спаситель?

— Дракон, — торговец сыром увидел его выражение лица, и рассмеялся: — Дракон с тремя головами.

ДЕЙЕНЕРИС

Она слышала приближение мертвеца. Ему предшествовали медленные, размеренные звуки шагов, поднимающиеся с лестницы и эхом отражающиеся от мраморных колонн. Дейенерис Таргариен ждала на скамье из черного дерева, которую сделала своим троном. Веки были тяжёлыми от сна, серебристо-золотые волосы взъерошены.

— Ваше величество, — сказал Барристан Селми, капитан ее Королевской Гвардии, — вам не обязательно это видеть.

Дени плотнее завернулась в львиную шкуру.

— Обязательно, он умер за меня.

Под мантией на ней была только белая льняная туника, доходившая лишь до бёдер. Ей снился дом с красной дверью, когда её разбудила Миссандея. Одеваться было некогда.

— Кхалиси, — прошептала Ирри, — вы не должны прикасаться к мертвецу. Это приносит несчастье.

— Только если вы сами не убили его, — Чхику была крупнее Ирри, с широкой костью и большой грудью. — Это известно.

— Известно, — согласилась Ирри.

Дени не обратила на них внимания. Дотракийцы очень хорошо понимают в лошадях, но во всём остальном сущие дети. «К тому же, обе еще девчонки». Служанки были её ровесницами. И хотя выглядели как взрослые женщины — с чёрными волосами, бронзовой кожей и миндалевидными глазами, они всё равно оставались детьми. Их ей подарили на свадьбу с кхалом Дрого. И это Дрого подарил ей шкуру и голову храккара, белого льва Дотракийкого моря. Она была велика ей и пахла плесенью, но создавала ощущение, будто её Солнце и Звезды по-прежнему рядом.

Серый Червь появился наверху первым, поднявшись по ступням с факелом в руке. Его шлем был украшен тремя пиками. За ним следовали четверо Безупречных, неся на плечах мёртвое тело. Их лица под бронзовыми шлемами с единственным острием были настолько маловыразительны, что казались тоже отлитыми из бронзы.

Они положили тело к её ногам. Сир Барристан поднял окровавленное покрывало. Серый Червь поднёс факел поближе, чтобы она могла рассмотреть мертвеца.

Его лицо было гладким и безволосым, а щеки разрезаны от уха до уха. Он был высоким, светлокожим, с голубыми глазами. «Уроженец Лисса или Волантиса, похищенный пиратами и проданный в рабство в красный Астапор». Глаза были широко распахнуты, но из ран сочилась кровь. Им не было числа.

— Ваше величество, — сказал сир Барристан, — в переулке, где его нашли, была нарисована гарпия…

— … его собственной кровью, — Дейенерис уже догадалась, что произошло. Дети Гарпии по ночам устраивали резню и повсюду оставляли подобный знак возле своих жертв. — Серый Червь, почему он оказался один? У него не было напарника? — По её приказу Безупречные ночью патрулировали город всегда парами.

— Моя королева, — ответил капитан, — ваш слуга Храбрый Щит прошлой ночью был не на дежурстве. Он шёл… в одно место… выпить… в компании.

— Место? Что за место?

— Дом наслаждения, ваше величество.

«Бордель».

Половина освобожденных ею людей были из Юнкая, мудрые господа которого славились своими постельными рабами. «Путь семи знаков». Не удивительно, что бордели появлялись в Миэрине как грибы после дождя. «Это было единственное, что они умели, и им приходилось бороться за жизнь». Цены на продукты росли каждый день, а плотские утехи дешевели. Она знала, что в самых бедных кварталах между ступенчатыми пирамидами миэринской аристократии были бордели на любой вкус.