Оторваться от ментов нам, скорее всего, не удастся. Поэтому я сейчас остановлю машину, и разыграю небольшой спектакль. Твоя задача — мне подыгрывать. Другого выхода нет, иначе мы просто не успеем спасти Митю. Ты меня поняла?
Она кивнула, и в ее взгляде при упоминании сына промелькнуло что-то, отдаленно похожее на грусть.
«Ох, не нравится мне твое состояние, — подумал Алексей. — Но придется тебе помочь мне, иначе…»
Что будет тогда с мальчиком, он даже не хотел думать.
Между тем раздался еще один выстрел, и составлявший как-будто одно целое с машиной Клёст почувствовал, как пуля пробила заднее правое крыло. Колесо, кажется, пока не задето, но надеяться на то, что стрелявший сдал зачет по стрельбе только с десятого раза, было слишком самонадеянно. Поэтому Алексей резко принял к обочине и дал по тормозам, заставив разрисованный рекламой автобус обиженно просигналить. Не теряя ни секунды, он опустил на дверце кнопку блокиратора, затем сунул руку за пояс, и вытащил принадлежавший когда-то его другу пистолет, а ствол приставил к затылку Оксаны.
— Любимая, помни, что этот спектакль спасет жизнь Митьке, — еще раз напомнил. — Сделай испуганные глаза, большего я от тебя пока не прошу.
Через несколько секунд он увидел в зеркале заднего вида притормозивших метрах в десяти от него преследователей. Причем теперь к давешней «десятке» присоединился еще и «УАЗ», из которого выскочили двое ментов с автоматами. Вместе с вооруженным пистолетом человеком в форме, который появился из «Жигулей» десятой модели, они побежали к машине Клеста, причем через заблаговременно приспущенное стекло он слышал, как стрелявший по его автомобилю довольно упитанный представитель закона в погонах капитана отборно матерится.
Но когда тот попытался рвануть запертую изнутри дверцу «шестерки», Алексей, по-прежнему державший спокойно сказал:
— Отойдите от машины, или я сейчас прострелю ей черепушку.
— А… о… — проблеял капитан, и его лицо из пунцового тут же стало серовато-землистым.
Он обернулся в сторону державших наизготовку автоматы коллег, и взмахом руки приказал опустить оружие. Затем снова повернулся к Алексею:
— Хорошо, мы не будем вам мешать, только не делайте глупостей. Давайте поговорим…
— Некогда мне с тобой говорить, капитан, — с немного извиняющейся интонацией ответил Клёст. — Я требую прекратить преследование… Хотя все равно ведь не прекратите, знаю я вас. В общем, держитесь от моей машины подальше, и понятное дело, не нужно по ней стрелять, а то нервы у меня на пределе.
С этими словами он ткнул ствол пистолета в затылок Оксане, и в этот момент она совершенно для Алексея неожиданно начала рыдать. Вдобавок еще и слезы ручьем потекли по ее лицу, что Клеста добило окончательно. Вряд ли так можно сыграть, она же ведь не профессиональная актриса. Но и для капитана этого оказалось более чем достаточно.
— Я все понял, — часто закивал тот. — Гарантирую, что стрельбы не будет. Но…
— Никаких «но», капитан! Все, отвали.
С этими словами Алексей дал по газам, оставив позади опешивших милиционеров. Впрочем, их растерянность длилась недолго, уже спустя несколько секунд они кинулись к своим машинам.
«Да, представляю, какой теперь переполох поднимется, — подумал Алексей. — Не каждый день в нашем городе берут заложников».
— Солнышко, милая, успокойся, все будет нормально, — он положил ладонь на бедро еще всхлипывающей Оксаны. — Извини, что пришлось с тобой так обращаться, но у нас не было другого выхода…
Как ни странно, слезы на глазах девушки тут же высохли, и она даже нашла в себе силы улыбнуться:
— Ты все правильно сделал, Леша. Нам сейчас в первую очередь нужно спасти Митю. И если понадобилось бы для этого стать настоящей заложницей, я и на это согласилась бы. А слезы… Мне на самом деле нужно было выплакаться, чтобы выйти из ступора.
— Ты же у меня молодец! — сказал он, одновременно поглядывая в зеркало заднего вида на милицейские машины, которые так и держались метрах в пятидесяти позади. — Ничего, осталось совсем немного, скоро будем на месте. У нас еще есть минут тридцать, успеем… Главное, верь мне.
На этот раз Оксана ничего не ответила, но ее молчание было красноречивее всяких слов.
Они миновали пригород, и через несколько минут машина подъехала к закрытым воротам садоводческого товарищества «Вишенка». Забрехала собака, из приземистого деревянного домика появился, судя по всему, сторож — небритый мужчина лет пятидесяти. Выйдя через калитку, подошел к автомобилю и склонился к водительскому окну. На странно одетую Оксану глянул с интересом.
— У вас какой участок? — хрипло спросил он, обдавая Клеста перегаром.
Вместо ответа Алексей сунул ему под нос ствол пистолета.
— Видал? При исполнении мы, на территорию нам надо. А теперь посмотри назад. Видишь ментовские тачки?
Сторож, прищурившись на солнце, посмотрел в ту сторону, откуда появились «Жигули». К приближавшимся «десятке» и «УАЗу» присоединился бортовой грузовик, в котором сидел, наверное, целый взвод спецназовцев. Выражение на лице мужичка не изменилось, но интонация стала другой.
— Да мне что, езжайте, коли надо. Сейчас только ворота открою… А что случилось-то?
Алексей не стал отвечать, окутав сторожа облаком выхлопных газов. Зиновий ехал здесь ночью, днем все выглядело совсем по-другому. Оксана, должно быть, заметила тень растерянности на его лице, но по- прежнему молчала, лишь только ободряюще сжала его локоть.
Впереди показался дачный домик с флюгером на крыше в виде жестяного петуха. И он тут же выудил из воспоминаний Хорькова, ставшими теперь его, эту мелькнувшую ночью в неверном свете фар птицу. Именно здесь нужно повернуть направо, а затем налево, и через два проезда остановиться у недостроенной дачи.
Предчувствие его не обмануло. Вскоре показался дом без крыши, окруженный яблонями и кустами малины и смородины. Собирать все это плодово-ягодное богатство, похоже, было некому, ягоды, налившиеся соком в июне-июле, сейчас висели скукоженными, потерявшими истинный цвет комочками. А вот яблоки, напротив, только вошли в силу, и первым неосознанным желанием Алексея было сорвать ярко- красный плод и надкусить, так, чтобы сок брызнул во все стороны…
Он потряс головой, прогоняя совсем неуместное сейчас желание. Сейчас нужно думать о том, как спасти Митю, если, конечно, Зиновий правильно рассчитал время, и мальчик еще не захлебнулся.
Он бросил Оксане: «Идем» и, открыв закрытую на щеколду калитку, бегом рванул в сторону большого прямоугольного бака. Тот возвышался на четырех штырях, и походил на неведомое, безголовое существо, покрытое ржаво-рыжей шерстью. Из крана в емкость лилась тонкая струйка воды. Зиновий все правильно рассчитал; в это время на соседних участках еще никого не было, так что можно было не опасаться, что кто-то перекроет кран, и тем более, заглянет в бак.
— Где Митя? — крикнула Оксана, бежавшая где-то сзади.
— Я надеюсь, что он здесь, и что с ним все нормально, — не оборачиваясь, ответил Клёст.
Он сразу закрутил кран, и только после этого заглянул в емкость. Несчастный мальчик, связанный по рукам и ногам, с залепленным скотчем ртом, сидел на дне бака, испуганно глядя наверх. Вода ему доходила уже до подбородка, и опоздай Алексей еще на пять-десять минут — все было бы кончено.
— Ну что там?! — отвлек его от предполагаемого развития событий взволнованный голос Оксаны.
— Жив, жив Митька! — не скрывая облегчения, ответил Алексей и, больше рассчитывая на интонацию, чем на смысл сказанного, сказал мальчишке. — Все уже позади, не бойся. Ты молодец, вел себя, как настоящий мужчина.
На то, чтобы извлечь Митю из бака и освободить от пут, ушло пять минут. Все это время Оксана крутилась рядом, чисто по-бабьи причитая и пытаясь хоть как-то помочь, а в итоге только мешая. Когда же мальчик был свободен, то произошло нечто, чего Клёст никак не мог ожидать; Митя обвил Алексея руками за шею и произнес только одно, но перевернувшее все внутри него слово:
